Неточные совпадения
Вахлачков я
выучу петь ее — не
всё же им
Петь свою «Голодную»…
Он петь-то их не
выучил,
А перепортил
всех.
Последних крох не жалеем, лишь бы сына
всему выучить.
«И для чего она говорит по-французски с детьми? — подумал он. — Как это неестественно и фальшиво! И дети чувствуют это.
Выучить по-французски и отучить от искренности», думал он сам с собой, не зная того, что Дарья Александровна
всё это двадцать раз уже передумала и всё-таки, хотя и в ущерб искренности, нашла необходимым учить этим путем своих детей.
Всё в ее лице: определенность ямочек щек и подбородка, склад губ, улыбка, которая как бы летала вокруг лица, блеск глаз, грация и быстрота движений, полнота звуков голоса, даже манера, с которою она сердито-ласково ответила Весловскому, спрашивавшему у нее позволения сесть на ее коба, чтобы
выучить его галопу с правой ноги, —
всё было особенно привлекательно; и, казалось, она сама знала это и радовалась этому.
Одинцова произнесла
весь этот маленький спич [Спич (англ.) — речь, обычно застольная, по поводу какого-либо торжества.] с особенною отчетливостью, словно она наизусть его
выучила; потом она обратилась к Аркадию. Оказалось, что мать ее знавала Аркадиеву мать и была даже поверенною ее любви к Николаю Петровичу. Аркадий с жаром заговорил о покойнице; а Базаров между тем принялся рассматривать альбомы. «Какой я смирненький стал», — думал он про себя.
Она молча приняла обязанности в отношении к Обломову,
выучила физиономию каждой его рубашки, сосчитала протертые пятки на чулках, знала, какой ногой он встает с постели, замечала, когда хочет сесть ячмень на глазу, какого блюда и по скольку съедает он, весел он или скучен, много спал или нет, как будто делала это
всю жизнь, не спрашивая себя, зачем, что такое ей Обломов, отчего она так суетится.
Но по-русски, у monsieur Ельнина, я
выучила почти
все, что он задавал.
—
Все равно: ведь ты учишься там. Чему? У опекуна учился, в гимназии учился: рисуешь, играешь на клавикордах — что еще? А студенты
выучат тебя только трубку курить, да, пожалуй, — Боже сохрани — вино пить. Ты бы в военную службу поступил, в гвардию.
Всего пуще пугало его и томило обидное сострадание сторожа Сидорыча, и вместе трогало своей простотой. Однажды он не
выучил два урока сряду и завтра должен был остаться без обеда, если не
выучит их к утру, а
выучить было некогда,
все легли спать.
В слободской церкви Райский пересмотрел
всех и
выучил наизусть физиономию каждой старухи, отыскивая Веру. Но ее не было, и он отправился на гору.
Скажут, глупо так жить: зачем не иметь отеля, открытого дома, не собирать общества, не иметь влияния, не жениться? Но чем же станет тогда Ротшильд? Он станет как
все.
Вся прелесть «идеи» исчезнет,
вся нравственная сила ее. Я еще в детстве
выучил наизусть монолог Скупого рыцаря у Пушкина; выше этого, по идее, Пушкин ничего не производил! Тех же мыслей я и теперь.
— И про себя и голосом. Громко-то не могу, а
все — понять можно. Вот я вам сказывала — девочка ко мне ходит. Сиротка, значит, понятливая. Так вот я ее
выучила; четыре песни она уже у меня переняла. Аль не верите? Постойте, я вам сейчас…
Вычитал он однажды в «Московских ведомостях» статейку харьковского помещика Хряка-Хрупёрского о пользе нравственности в крестьянском быту и на другой же день отдал приказ:
всем крестьянам немедленно
выучить статью харьковского помещика наизусть.
— Вот, дети, — сказал он им, — учитель вам сыскан. Вы
всё приставали ко мне: выучи-де нас музыке и французскому диалекту: вот вам и француз, и на фортопьянах играет… Ну, мусье, — продолжал он, указывая на дрянные фортепьянишки, купленные им за пять лет у жида, который, впрочем, торговал одеколоном, — покажи нам свое искусство: жуэ!
Все это было до крайности неправдоподобно, потому что светила науки нам известны: Бургав, Гуфеланд; Гарвей тоже был великий ученый, открыл обращение крови, тоже Дженнер,
выучил оспопрививанию; так ведь мы знаем их, а этих Фирховов да Клодов Бернаров мы не знаем, какие же они светила?
— Безостановочно продолжает муж после вопроса «слушаешь ли», — да, очень приятные для меня перемены, — и он довольно подробно рассказывает; да ведь она три четверти этого знает, нет, и
все знает, но
все равно: пусть он рассказывает, какой он добрый! и он
все рассказывает: что уроки ему давно надоели, и почему в каком семействе или с какими учениками надоели, и как занятие в заводской конторе ему не надоело, потому что оно важно, дает влияние на народ целого завода, и как он кое-что успевает там делать: развел охотников учить грамоте,
выучил их, как учить грамоте, вытянул из фирмы плату этим учителям, доказавши, что работники от этого будут меньше портить машины и работу, потому что от этого пойдет уменьшение прогулов и пьяных глаз, плату самую пустую, конечно, и как он оттягивает рабочих от пьянства, и для этого часто бывает в их харчевнях, — и мало ли что такое.
— Нет, ничего, это так; дайте воды, не беспокойтесь, Мосолов уже несет. Благодарю, Мосолов; — она взяла воду, принесенную тем молодым ее спутником, который прежде отходил к окну, — видите, как я его
выучила,
все вперед знает. Теперь совершенно прошло. Продолжайте, пожалуйста; я слушаю.
Вера Павловна, — теперь она уже окончательно Вера Павловна до следующего утра, — хлопочет по хозяйству: ведь у ней одна служанка, молоденькая девочка, которую надобно учить
всему; а только
выучишь, надобно приучать новую к порядку: служанки не держатся у Веры Павловны,
все выходят замуж — полгода, немного больше, смотришь, Вера Павловна уж и шьет себе какую-нибудь пелеринку или рукавчики, готовясь быть посаженною матерью; тут уж нельзя отказаться, — «как же, Вера Павловна, ведь вы сами
все устроили, некому быть, кроме вас».
— Они будут играть в другие куклы, только уж в безвредные куклы. Но ведь у них не будет таких детей, как они: ведь у меня
все люди будут людьми; и их детей я
выучу быть не куклами, а людьми.
— Как не знать! Он
выучил меня дудочки вырезывать. Бывало (царство ему небесное!), идет из кабака, а мы-то за ним: «Дедушка, дедушка! орешков!» — а он нас орешками и наделяет.
Все, бывало, с нами возится.
Но зато сзади он был настоящий губернский стряпчий в мундире, потому что у него висел хвост, такой острый и длинный, как теперешние мундирные фалды; только разве по козлиной бороде под мордой, по небольшим рожкам, торчавшим на голове, и что
весь был не белее трубочиста, можно было догадаться, что он не немец и не губернский стряпчий, а просто черт, которому последняя ночь осталась шататься по белому свету и
выучивать грехам добрых людей.
— Опять ты глуп… Раньше-то ты сам цену ставил на хлеб, а теперь будешь покупать по чужой цене. Понял теперь? Да еще сейчас вам, мелкотравчатым мельникам, повадку дают, а после-то
всех в один узел завяжут… да… А ты сидишь да моргаешь… «Хорошо», говоришь. Уж на что лучше… да… Ну, да это пустяки, ежели сурьезно разобрать. Дураков учат и плакать не велят… Похожи есть патреты. Вот как нашего брата
выучат!
Когда мельник Ермилыч заслышал о поповской помочи, то сейчас же отправился верхом в Суслон. Он в последнее время вообще сильно волновался и начинал не понимать, что делается кругом. Только и радости, что поговорит с писарем. Этот уж
все знает и всякое дело может рассудить. Закон-то вот как
выучил… У Ермилыча было страстное желание еще раз обругать попа Макара, заварившего такую кашу.
Всю округу поп замутил, и никто ничего не знает, что дальше будет.
— Слышал, батенька… как же! Вчера жена что-то такое рассказывала про тебя и еще жаловалась, что шубы не умеешь дамам подавать. Ничего,
выучим… У нас, батенька,
все попросту. Живем одною семьей.
Аграфена приехала в скиты осенью по первопутку, и в течение двух лет мать Енафа никуда не позволяла ей носу показать. Этот искус продолжался вплоть до поездки в Самосадку на похороны Василисы Корниловны. Вернувшись оттуда, мать Енафа особенно приналегла на свою черноризицу: она подготовляла ее к Петрову дню, чтобы показать своим беспоповцам на могилке о. Спиридония. Аглаида
выучила наизусть «канун по единоумершем», со
всеми поклонами и церемониями древлего благочестия.
С него Енафа и в дело пошла: он ее и
выучил всему, значит, Гурий.
— Да, как же! Нет, это тебя
выучили быть такой хорошей. Люди не родятся такими, какими они после выходят. Разве я была когда-нибудь такая злая, гадкая, как сегодня? — У Лизы опять навернулись слезы. Она была уж очень расстроена: кажется,
все нервы ее дрожали, и она ежеминутно снова готова была расплакаться.
Потихоньку я
выучил лучшие его стихотворения наизусть. Дело доходило иногда до ссоры, но ненадолго: на мировой мы обыкновенно читали наизусть стихи того же князя Долгорукова, под названием «Спор». Речь шла о достоинстве солнца и луны. Я восторженно декламировал похвалы солнцу, а Миницкая повторяла один и тот же стих, которым заканчивался почти каждый куплет: «
Все так, да мне луна милей». Вот как мы это делали...
Пришла Палагея, не молодая, но еще белая, румяная и дородная женщина, помолилась богу, подошла к ручке, вздохнула несколько раз, по своей привычке всякий раз приговаривая: «Господи, помилуй нас, грешных», — села у печки, подгорюнилась одною рукой и начала говорить, немного нараспев: «В некиим царстве, в некиим государстве…» Это вышла сказка под названием «Аленький цветочек» [Эту сказку, которую слыхал я в продолжение нескольких годов не один десяток раз, потому что она мне очень нравилась, впоследствии
выучил я наизусть и сам сказывал ее, со
всеми прибаутками, ужимками, оханьем и вздыханьем Палагеи.
Всякий день я принимался учить читать маленькую сестрицу, и совершенно без пользы, потому что во
все время пребывания нашего в Багрове она не
выучила даже азбуки.
Все действующие лица
выучили уже свои роли, так как
все они хорошо знали, что строгий их предприниматель, с самого уже начала репетиции стоявший у себя в зале навытяжке и сильно нахмурив брови, не любил шутить в этом случае и еще в прошлом году одного предводителя дворянства, который до самого представления не
выучивал своей роли, распек при целом обществе и, кроме того, к очередной награде еще не представил.
— Во-первых, я не знаю языков; в пансионе нас
выучили болтать по-французски, но и то я не
все понимаю, а по-немецки и по-английски совсем не знаю.
Вихров почти наизусть
выучил всю эту дорогу: вот пройдет мимо гумен Воздвиженского и по ровной глинистой дороге начнет подниматься на небольшой взлобок, с которого ненадолго бывает видно необыкновенно красивую колокольню села Богоявления; потом путь идет под гору к небольшому мостику, от которого невдалеке растут две очень ветвистые березы; затем опять надо идти в гору.
Я начал с того, что стал Мими конфетами прикармливать и в какие-нибудь десять минут
выучил подавать лапку, чему во
всю жизнь не могли ее
выучить.
А иногда мы не учились и с Азоркой играли: Азорка меня очень стал любить, и я его
выучила через палку скакать, и дедушка смеялся и
все меня по головке гладил.
Если его ограбят, он старается изловить грабителя, и буде изловит, то говорит:"Стой! законами грабить не позволяется!"Если он сам ограбит, то старается схоронить концы в воду, и если ему это удастся, то говорит:"Какие такие ты законы для дураков нашел! для дураков один закон: учить надо!"И
все кругом смеются: в первом случае смеются тому, что дурака поймали, во втором — тому, что дурака
выучили.
— Ничего, мы вам напишем
всю речь, а вы ее
выучите наизусть, — успокаивал Тетюев.
Как к завтра урока не
выучишь;
всю ночь снятся учитель, мадам, девицы;
всю ночь во сне уроки твердишь, а на другой день ничего не знаешь.
А русский? этот еще добросовестнее немца делал свое дело. Он почти со слезами уверял Юлию, что существительное имя или глагол есть такая часть речи, а предлог вот такая-то, и наконец достиг, что она поверила ему и
выучила наизусть определения
всех частей речи. Она могла даже разом исчислить
все предлоги, союзы, наречия, и когда учитель важно вопрошал: «А какие суть междометия страха или удивления?» — она вдруг, не переводя духу, проговаривала: «ах, ох, эх, увы, о, а, ну, эге!» И наставник был в восторге.
Часто заря заставала его над какой-нибудь элегией.
Все часы, проводимые не у Любецких, посвящались творчеству. Он напишет стихотворение и прочтет его Наденьке; та перепишет на хорошенькой бумажке и
выучит, и он «познал высшее блаженство поэта — слышать свое произведение из милых уст».
Тарталья, насколько мог и умел, участвовал во
всех этих занятиях: камней он, правда, не бросал, но сам кубарем катился за ними, подвывал, когда молодые люди пели, — и даже пиво пил, хотя с видимым отвращением: этому искусству его
выучил студент, которому он некогда принадлежал.
Новичку даже трудно и догадаться, как это делается; первый
выучил нас
всему этому арестант Коренев, в Тобольске, бывший атаман разбойников, просидевший пять лет на цепи.
Саша и Настенька тихонько ото
всех выучили его каким-то стихам, чтоб обрадовать отца в такой день успехами в науках.
Сердце доброе его готово было к услугам и к помощи друзьям своим, даже и с пожертвованием собственных своих польз; твердый нрав, верою и благочестием подкрепленный, доставлял ему от
всех доверенность, в которой он был неколебим; любил словесность и сам весьма хорошо писал на природном языке; знал немецкий и французский язык и незадолго пред смертию
выучил и английский; умел выбирать людей, был доступен и благоприветлив всякому; но знал, однако, важною своею поступью, соединенною с приятностию, держать подчиненных своих в должном подобострастии.
И что же это была за тяжкая работа —
все мои попытки
выучить его сознательному чтению и письму!
Да и никто не выпил больше меня в этот вечер; я
выучил цыган новой песне, и
все слушали.
— Умны стали вы. Ты
все выучи да скажи. От того худа не будет. Ну, пропел «Мандрыче», да и прав, — и старик сам засмеялся. — А ты в Ногаи, Лука, не езди, вот что!
— Надо, брат, эту темноту-то свою белоглинскую снимать с себя, — говорил Вукол Шабалин, хлопая Гордея Евстратыча по плечу. — По-настоящему надо жить, как прочие живут… Первое, одеться надо как следует. Я тебе порекомендую своего портного в Петербурге… Потом надо компанию водить настоящую, а не с какими-нибудь Пазухиными да Колпаковыми. Тут, брат,
всему выучат.
— На
всех приисках одна музыка-то… — хохотал пьяный Шабалин, поучая молодых Брагиных. — А вы смотрите на нас, стариков, да и набирайтесь уму-разуму. Нам у золота да не пожить — грех будет… Так, Архип? Чего красной девкой глядишь?.. Постой, вот я тебе покажу, где раки зимуют. А еще женатый человек… Ха-ха! Отец не пускает к Дуне, так мы десять их найдем. А ты, Михалко?.. Да вот что, братцы, что вы ко мне в Белоглинском не заглянете?.. С Варей вас познакомлю, так она вас арифметике
выучит.