Неточные совпадения
Предпринят был целый ряд последовательных мер, которые исключительно клонились к упомянутой
выше цели и
сущность которых может быть формулирована следующим образом: 1) просвещение и сопряженные с оным экзекуции временно прекратить, и 2) законов не издавать.
«В
сущности, это — победа, они победили», — решил Самгин, когда его натиском толпы швырнуло в Леонтьевский переулок. Изумленный бесстрашием людей, он заглядывал в их лица, красные от возбуждения, распухшие от ударов, испачканные кровью, быстро застывавшей на морозе. Он ждал хвастливых криков, ждал выявления гордости победой, но
высокий, усатый человек в старом, грязноватом полушубке пренебрежительно говорил, прислонясь к стене...
Тот взгляд на жизнь, который я называю историческим лишь в противоположность частному и который, в
сущности, религиозный, — ценности ставит
выше блага, он принимает жертвы и страдания во имя высшей жизни, во имя мировых целей, во имя человеческого восхождения.
Хозяйство Савельцевых окончательно процвело. Обездолив крестьян, старик обработывал уже значительное количество земли, и доходы его росли с каждым годом. Смотря на него, и соседи стали задумываться, а многие начали даже ездить к нему под предлогом поучиться, а в
сущности — в надежде занять денег. Но Абрам Семеныч, несмотря на предлагаемый
высокий процент, наотрез всем отказывал.
Чаще всего это был
высокий щеголеватый господин, в котором, в
сущности, не было ничего страшного, кроме того, что он крадется в темноте.
Он видит, что зло существует, и желает, чтобы его не было; но для этого прежде всего надо ему отстать от самодурства, расстаться с своими понятиями о
сущности прав своих над умом и волею дочери; а это уже
выше его сил, это недоступно даже его понятию… и вот он сваливает вину на других: то Арина Федотовна с заразой пришла, то просто — лукавый попутал.
Артистическая натура вправе быть невежественною; à la rigueur, [в
сущности (франц.).] она может даже презирать самый процесс мышления, потом что ее назначение не мыслить, а прорицать, что несравненно
выше и глубже.
Я возвратился из Версаля в Париж с тем же поездом, который уносил и депутатов. И опять все французы жужжали, что, в
сущности, Клемансо прав, но что же делать, если уши
выше лба не растут. И всем было весело, до такой степени весело, что многие даже осмелились и начали вслух утверждать, что Мак-Магон совсем не так прост, как это может казаться с первого взгляда.
Это была замечательно красивая женщина, прозрачно-смуглая (так что белое платье, в
сущности, не шло к ней),
высокая, с большими темными глазами, опушенными густыми и длинными ресницами, с алым румянцем на щеках и с алыми же и сочными губами, над которыми трепетал темноватый пушок.
Мы сказали
выше несколько слов о Тихоне; Борис — такой же, в
сущности, только «образованный».
В довершение всего к нам в отсутствие Орлова стал наведываться по вечерам Кукушкин. В поведении его не было ничего особенного, но я все никак не мог забыть того разговора, когда он собирался отбить у Орлова Зинаиду Федоровну. Его поили чаем и красным вином, а он хихикал и, желая сказать приятное, уверял, что гражданский брак во всех отношениях
выше церковного и что, в
сущности, все порядочные люди должны прийти теперь к Зинаиде Федоровне и поклониться ей в ножки.
Оставшись одна, Домна Осиповна впала в мучительное раздумье, хоть в
сущности она уже окончательно решила в мыслях своих сойтись с мужем, потому что лишиться пятисот тысяч было
выше всяких нравственных сил ее и почти равнялось бы самоубийству; но весь вопрос для нее состоял в том, как ей поступить в этом случае с Бегушевым?
Определяя прекрасное как полное проявление идеи в отдельном существе, мы необходимо придем к выводу: «прекрасное в действительности только призрак, влагаемый в нее нашею фантазиею»; из этого будет следовать, что «собственно говоря, прекрасное создается нашею фантазиею, а в действительности (или, [по Гегелю]: в природе) истинно прекрасного нет»; из того, что в природе нет истинно прекрасного, будет следовать, что «искусство имеет своим источником стремление человека восполнить недостатки прекрасного в объективной действительности» и что «прекрасное, создаваемое искусством,
выше прекрасного в объективной действительности», — все эти мысли составляют
сущность [гегелевской эстетики и являются в ней] не случайно, а по строгому логическому развитию основного понятия о прекрасном.
Наука не думает скрывать этого; не думают скрывать этого и поэты в беглых замечаниях о
сущности своих произведений; одна эстетика продолжает утверждать, что искусство
выше жизни и действительности.
[Вот эта-то сила, тяготеющая над простолюдином и] останавливающая нормальный ход [его] мысли, оставляет обыкновенно более свободы женщине, нежели мужчине: и вот почему сказали мы
выше, что самая
сущность дела оправдывает выбор женского лица для изображения живых [свободных] стремлений мысли и воли в крестьянском сословии.
Мы так умны, что стараемся уверить себя, будто все, чего трусим мы, трусим единственно от того, что нет в нас силы ни на что
высокое, — стараемся уверить себя, что все это вздор, что нас только пугают этим, как ребенка букою, а в
сущности ничего такого нет и не будет.
И в сколь многих из этих писаний каждому свежему чутью слышался поддельный неискренний тон сочувствия и приторная лесть новому идолу! Прежде, бывало, курили сильным и
высоким мира; ныне — «молодому поколению». Мы только переметши ярлычки на кумирах, а
сущность осталась та же: мы поклонялись силе, разумной или нет — это все равно: была бы только сила!
И сам тот становится при этом не
сущностью, но
выше (трансцендентным)
сущности (έπέκεινα ουσίας), насколько он входит в общение с тем» (Епп IX 10–11).
Рассуждая же в восходящем направлении (ανιόντες), скажем, что она не есть душа, или ум, не имеет ни фантазии, ни представления, ни слова, ни разумения; не высказывается и не мыслится; не есть число, или строй, или величина, или малость, или равенство, или неравенство, или сходство, или несходство; она не стоит и не движется, не покоится и не имеет силы, не есть сила или свет; не живет и не есть жизнь; не
сущность, не вечность и не время; не может быть доступна мышлению; не ведение, не истина; не царство и не мудрость; не единое, не единство (ένότης), не божество, не благость, не дух, как мы понимаем; не отцовство, не сыновство, вообще ничто из ведомого нам или другим сущего, не есть что-либо из не сущего или сущего, и сущее не знает ее как такового (ουδέ τα οντά γινώσκει αυτόν ή αΰθή εστίν), и она не знает сущего как такового; и она не имеет слова (ουδέ λόγος αυτής εστίν), ни имени, ни знания; ни тьма, ни свет; ни заблуждение, ни истина; вообще не есть ни утверждение (θέσις), ни отрицание (αφαίρεσις); делая относительно нее положительные и отрицательные высказывания (των μετ αύτη'ν θέσεις καί οίραιρε'σεις ποιούντες), мы не полагаем и не отрицаем ее самой; ибо совершенная единая причина
выше всякого положения, и начало, превосходящее совершенно отрешенное от всего (абсолютное) и для всего недоступное, остается превыше всякого отрицания» (καί υπέρ πασαν αφαίρεσιν ή υπεροχή των πάντων απλώς οίπολελυμένου και έιε' κείνα των όλων) (de mystica theologia, cap.
Акад., часть III, стр.28, 36 (против Евномия).]. «Какая же гордость и надменность думать, что найдена самая
сущность Бога всяческих!» «Постижение
сущности Божией
выше не только человеков, но и всякой разумной природы».
Но как бы восхищенный и в энтузиазме покоится он в уединении, никуда не склоняясь и даже не обращаясь вокруг себя, стоя твердо и как бы сделавширь неподвижностью (στάσις); и о прекрасном не думает он, находясь уже
выше прекрасного,
выше хора добродетелей, подобный человеку, который проник в самое внутреннее святилище и оставил позади себя в храме изображения богов, и, лишь выходя из святилища, впервые встречает их, после внутреннего созерцания и обращения с тем, что не есть ни образ, ни вид, но сама божественная
сущность; образы же, следовательно, были бы предметами созерцания второго порядка.
Несомненно одно: только добру и неразрывно связанному с ним блаженству принадлежит онтологическая
сущность, только оно пребывает
выше различения свободы и необходимости.
«Итак, мы говорим, что причина всего, будучи
выше всего, не является лишенной ни
сущности (ανούσιος), ни жизни, ни слова, ни разума»…
Таким образом, Он есть и
сущность сущего (όντότης των όντων), и форма в формах, как основа форм (είδεάρχης), и мудрость мудрствующих, и вообще все во всем (απλώς τα πάντα πάντων); и не есть природа, ибо
выше всякой природы, не есть сущий, ибо
выше всего сущего; и не есть сущий и не имеет формы, ибо есть
выше формы» [Ibid., 1176.].
Хотя Он нигде, но все чрез Него, а в Нем, как не существующем, ничто (ως μη δντι μηδέν) из всего, и напротив, все в Нем, как везде сущем; с другой стороны, чрез Него все, потому что Он сам нигде и наполняет все как всюду сущий» (S. Maximi Scholia in 1. de d. п., col. 204–205).], αΰτΟ δε ουδέν (и именно ουδέν, а не μηδέν), как изъятое из всего сущего (ως πάντων ύπερουσίως έξηρημένων), ибо оно
выше всякого качества, движения, жизни, воображения, представления, имени, слов, разума, размышления,
сущности, состояния, положения, единения, границы, безграничности и всего существующего» (ib.) [Св. Максим комментирует эту мысль так: «Он сам есть виновник и ничто (μηδέν), ибо все, как последствие, вытекает из Него, согласно причинам как бытия, так и небытия; ведь само ничто есть лишение (στέρησις), ибо оно имеет бытие чрез то, что оно есть ничто из существующего; а не сущий (μη ων) существует чрез бытие и сверхбытие (ΰπερεΐναι), будучи всем, как Творец, и ничто, как превышающий все (ΰπερβεβηκώς), а еще более будучи трансцендентным и сверхбытийным» (ιϊπεραναβεβηκώς και ύπερουσίως ων) (S.
Но что такое есть
сущность Его, поставляю сие
выше разумения.
Ибо Он неограничен, и недвижен, и беспределен, будучи безмерно
выше (= абсолютно трансцендентен для) всякой
сущности, мощи (потенции) и действенности (энергии)…
Так и благо, надо сказать, доставляет познаваемому не только способность познаваться, но и получать бытие и иметь от него
сущность, тогда как благо не есть
сущность, но по достоинству и силе стоит
выше (трансцендентно — έπέκεινα)
сущности» [Καϊ τοις γιγνωσκομένοις τοίνυν μη μόνον το γιγνώσκεσθαι φάναι υπό του αγαθού παρεΐναι, άλλα και το εΐναίτε και την οι!σίαν ύτί εκείνου αύτοΐς προσεϊναι, ουκ ουσίας οντος του αγαθού, αλλ' έτι έπέκεινα της ουσίας πρεσβεία και δυνάμει υπερέχοντος (Respubl., VI, 509 b).
Познание Божества для человека, так же как и для чинов ангельских и для всякой твари, возможно лишь путем снисхождения Божества и ответного восхождения твари, только через сопричастие (ταΐς μετοχαΐς μύνον), «само же Оно, насколько Оно есть в себе, по своему собственному началу и свойству
выше ума,
сущности и знания» (de d. п., II, 4, с.
Нам кажется, что мы умнее толпы и Шекспира, в
сущности же наша мыслительская работа сводится на ничто, так как спускаться на нижние ступени у нас нет охоты, а
выше идти некуда, так и стоит наш мозг на точке замерзания — ни тпрру, ни ну…
Я этого решительно не понимаю: те, которые клали под топор свою голову за какую-нибудь
высокую идею, разве в
сущности не те же самоубийцы?
Личность есть ценность, стоящая
выше государства, нации, человеческого рода, природы, и она, в
сущности, не входит в этот ряд.
Несмотря на корсет и
высокие рукава, было заметно, что она нуждалась и у себя на фабрике за Тулой жила впроголодь. И было очень заметно, что она заработалась; тяжелый, однообразный труд и это ее постоянное вмешательство в чужие дела, заботы о других переутомили и состарили ее, и Подгорин, глядя теперь на ее печальное, уже поблекшее лицо, думал, что в
сущности следовало бы помочь не Кузьминкам и не Сергею Сергеичу, за которых она так хлопочет, а ей самой.
Цена эта была в
сущности дешевая, но все же более подходящая к цене булавки и куда
выше той, которую давали ему в других магазинах.
После первой попытки получить развод в 1779 году Александр Васильевич пишет Потемкину письмо, излагает в общих чертах
сущность дела, убеждает его, что другого исхода, кроме развода, он иметь не может, просит Григория Александровича удостоить его, Суворова,
высоким своим вниманием и предстательством у престола: «К изъявлению моей невинности и к освобождению меня в вечность от уз бывшего союза».
— Я был у нее вчера. Она вами очень довольна. Говорит, что в вас есть много путного. А ведь угодить на Антонину Дмитриевну трудненько. Знаю, знаю, что вам было адски скучно в воскресенье. Разве я вас приглашаю смотреть на Вениаминову снизу вверх? Вовсе нет. Она — особа
высокого полета по своему официальному положению, по связям; но мы с вами можем на нее преспокойно смотреть, как на простую, в
сущности даже добрую кумушку.
Русские интеллигентные люди в
сущности всегда склонны думать, что культура «буржуазна» и что русским следует стать
выше ее.