Неточные совпадения
Но Тарасу Бульбе не пришлись по душе такие слова, и навесил он еще ниже на очи свои хмурые, исчерна-белые
брови, подобные кустам, выросшим по
высокому темени горы, которых верхушки вплоть занес иглистый северный иней.
Сына своего она любила и боялась несказанно; управление имением предоставила Василию Ивановичу — и уже не входила ни во что: она охала, отмахивалась платком и от испуга подымала
брови все
выше и
выше, как только ее старик начинал толковать о предстоявших преобразованиях и о своих планах.
Он был широкоплечий, большеголовый, черные волосы зачесаны на затылок и лежат плотно, как склеенные, обнажая
высокий лоб, густые
брови и круглые, точно виши», темные глаза в глубоких глазницах. Кожа на костлявом лице его сероватая, на левой щеке бархатная родника, величиной с двадцатикопеечную монету, хрящеватый нос загнут вниз крючком, а губы толстые и яркие.
— Это вопрос глубочайшего, общечеловеческого значения, — начинал он
высоким, но несколько усталым и тусклым голосом; писатель Катин, предупреждающе подняв руку и
брови, тоже осматривал присутствующих взглядом, который красноречиво командовал...
Уже смеркалось, когда явился веселый, румяный Фроленков и с ним трое мужиков: один — тоже
высокий, широколобый, рыжий, на деревянной ноге, с палочкой в мохнатой лапе, суровое, носатое лицо окружено аккуратно подстриженной бородой, глаза спрятаны под густыми
бровями, на его могучей фигуре синий кафтан; другой — пониже ростом, лысый, седобородый, курносый, в полукафтанье на вате, в сапогах из какой-то негнущейся кожи, точно из кровельного железа.
Вдоль решетки Таврического сада шла группа людей, десятка два, в центре, под конвоем трех солдат, шагали двое: один без шапки,
высокий, высоколобый, лысый, с широкой бородой медного блеска, борода встрепана, широкое лицо измазано кровью, глаза полуприкрыты, шел он, согнув шею, а рядом с ним прихрамывал, качался тоже очень рослый, в шапке, надвинутой на
брови, в черном полушубке и валенках.
С багрового лица Варавки веселые медвежьи глазки благосклонно разглядывали
высокий гладкий лоб, солидно сиявшую лысину, густые, серые и неподвижные
брови.
Из-за стволов берез осторожно вышел старик, такой же карикатурный, как лошадь:
высокий, сутулый, в холщовой, серой от пыли рубахе, в таких же портках, закатанных почти по колено, обнажавших ноги цвета заржавленного железа. Серые волосы бороды его — из толстых и странно прямых волос, они спускались с лица, точно нитки, глаза — почти невидимы под седыми
бровями. Показывая Самгину большую трубку, он медленно и негромко, как бы нехотя, выговорил...
Кучер, благообразный, усатый старик, похожий на переодетого генерала, пошевелил вожжами, — крупные лошади стали осторожно спускать коляску по размытой дождем дороге; у выезда из аллеи обогнали мужиков, — они шли гуськом друг за другом, и никто из них не снял шапки, а солдат, приостановясь, развертывая кисет, проводил коляску сердитым взглядом исподлобья. Марина, прищурясь, покусывая губы, оглядывалась по сторонам, измеряя поля; правая
бровь ее была поднята
выше левой, казалось, что и глаза смотрят различно.
Красивое лицо ее бледнело,
брови опускались; вскинув тяжелую, пышно причесанную голову, она спокойно смотрела
выше человека, который рассердил ее, и говорила что-нибудь коротенькое, простое.
Он говорил, а щетинистые
брови его всползали все
выше от удивления. Самгин, видя, что выпад его неудачен, переменил тему...
Лиз — миловидна. Ее лицо очень украшают изящно выгнутые, темные
брови, смелые, весело открытые карие глаза, небольшой, задорно вздернутый нос и твердо очерченный рот. Красивый, в меру
высокий бюст.
Пышно украшенный цветами, зеленью, лентами, осененный красным знаменем гроб несли на плечах, и казалось, что несут его люди неестественно
высокого роста. За гробом вели под руки черноволосую женщину, она тоже была обвязана, крест-накрест, красными лентами; на черной ее одежде ленты выделялись резко, освещая бледное лицо, густые, нахмуренные
брови.
Из-под густых
бровей, из широкой светло-русой бороды смущенно и ласково улыбались большие голубые глаза,
высоким голосом, почти сопрано, бородач виновато говорил...
Следствие вел провинциальный чиновник, мудрец весьма оригинальной внешности,
высокий, сутулый, с большой тяжелой головой, в клочьях седых волос, встрепанных, точно после драки, его
высокий лоб, разлинованный морщинами, мрачно украшали густейшие серебряные
брови, прикрывая глаза цвета ржавого железа, горбатый, ястребиный нос прятался в плотные и толстые, точно литые, усы, седой волос усов очень заметно пожелтел от дыма табака. Он похож был на военного в чине не ниже полковника.
На одном из собраний против него выступил
высокий человек, с курчавой, в мелких колечках, бородой серого цвета, из-под его больших нахмуренных
бровей строго смотрели прозрачные голубые глаза, на нем был сборный костюм, не по росту короткий и узкий, — клетчатые брюки, рыжие и черные, полосатый серый пиджак, синяя сатинетовая косоворотка. Было в этом человеке что-то смешное и наивное, располагающее к нему.
Вошли двое: один широкоплечий, лохматый, с курчавой бородой и застывшей в ней неопределенной улыбкой, не то пьяной, не то насмешливой. У печки остановился, греясь, кто-то
высокий, с черными усами и острой бородой. Бесшумно явилась молодая женщина в платочке, надвинутом до
бровей. Потом один за другим пришло еще человека четыре, они столпились у печи, не подходя к столу, в сумраке трудно было различить их. Все молчали, постукивая и шаркая ногами по кирпичному полу, только улыбающийся человек сказал кому-то...
— Зачем? — спросила она. Одна
бровь у ней лежала
выше другой. — Что вы станете делать?
Брови придавали особенную красоту глазам: они не были дугообразны, не округляли глаз двумя тоненькими, нащипанными пальцем ниточками — нет, это были две русые, пушистые, почти прямые полоски, которые редко лежали симметрично: одна на линию была
выше другой, от этого над
бровью лежала маленькая складка, в которой как будто что-то говорило, будто там покоилась мысль.
У ней был прекрасный нос и грациозный рот, с хорошеньким подбородком. Особенно профиль был правилен, линия его строга и красива. Волосы рыжеватые, немного потемнее на затылке, но чем шли
выше, тем светлее, и верхняя половина косы, лежавшая на маковке, была золотисто-красноватого цвета: от этого у ней на голове, на лбу, отчасти и на
бровях, тоже немного рыжеватых, как будто постоянно горел луч солнца.
На пороге стоял
высокий, с проседью, старик, с нависшими
бровями, в длинной суконной куртке, закрывавшей всю поясницу, почти в таком же длинном жилете, в широких нанковых, падавших складками около ног панталонах.
Надежда Васильевна, старшая дочь Бахаревых, была
высокая симпатичная девушка лет двадцати. Ее, пожалуй, можно было назвать красивой, но на Маргариту она уже совсем не походила. Сравнение Хионии Алексеевны вызвало на ее полном лице спокойную улыбку, но темно-серые глаза, опушенные густыми черными ресницами, смотрели из-под тонких
бровей серьезно и задумчиво. Она откинула рукой пряди светло-русых гладко зачесанных волос, которые выбились у нее из-под летней соломенной шляпы, и спокойно проговорила...
Я посмотрел на него. Редко мне случалось видеть такого молодца. Он был
высокого роста, плечист и сложен на славу. Из-под мокрой замашной рубашки выпукло выставлялись его могучие мышцы. Черная курчавая борода закрывала до половины его суровое и мужественное лицо; из-под сросшихся широких
бровей смело глядели небольшие карие глаза. Он слегка уперся руками в бока и остановился передо мною.
Представьте себе, любезные читатели, человека полного,
высокого, лет семидесяти, с лицом, напоминающим несколько лицо Крылова, с ясным и умным взором под нависшей
бровью, с важной осанкой, мерной речью, медлительной походкой: вот вам Овсяников.
На нем была довольно опрятная суконная чуйка, вдетая на один рукав;
высокая, остроконечная шапка, прямо надвинутая на
брови, придавала его круглому, пухлому лицу выражение лукавое и насмешливое.
Лесовский осмотрел всех значительным взглядом и, остановившись на Кетчере, который был всех
выше, постарше и так грозно поднимал
брови, прибавил...
Высокий ростом, с волосами странно разбросанными, без всякого единства прически, с резким лицом, напоминающим ряд членов Конвента 93 года, а всего более Мара, с тем же большим ртом, с тою же резкой чертой пренебрежения на губах и с тем же грустно и озлобленно печальным выражением; к этому следует прибавить очки, шляпу с широкими полями, чрезвычайную раздражительность, громкий голос, непривычку себя сдерживать и способность, по мере негодования, поднимать
брови все
выше и
выше.
Большую сенсацию произвело появление в кабаке известного городского скупщика краденого золота Ястребова. Это был
высокий, плечистый и осанистый мужчина со свирепым лицом. Густые
брови у него совсем срослись, а ястребиные глаза засели глубоко в орбитах, как у настоящего хищника. Окладистая с проседью борода придавала ему степенный купеческий вид. Одет он был в енотовую шубу и бобровую шапку.
Высокий, умный, но холодный лоб Ярошиньского был правильно подлиневан двумя почти сходившимися
бровями, из которых еще не совсем исчез черный волос молодости, но еще более молодости было в черных, тоже очень умных его глазах.
А посредине круга, на камнях мостовой, вертелась и дробно топталась на месте толстая женщина лет сорока пяти, но еще красивая, с красными мясистыми губами, с влажными, пьяными, точно обмасленными глазами, весело сиявшими под
высокими дугами черных правильных малорусских
бровей.
Сидя на краю кровати, она и другая девица, Зоя,
высокая, красивая девушка, с круглыми
бровями, с серыми глазами навыкате, с самым типичным белым, добрым лицом русской проститутки, играют в карты, в «шестьдесят шесть».
Был случай, что Симеон впустил в залу какого-то пожилого человека, одетого по-мещански. Ничего не было в нем особенного: строгое, худое лицо с выдающимися, как желваки, костистыми, злобными скулами, низкий лоб, борода клином, густые
брови, один глаз заметно
выше другого. Войдя, он поднес ко лбу сложенные для креста пальцы, но, пошарив глазами по углам и не найдя образа, нисколько не смутился, опустил руку, плюнул и тотчас же с деловым видом подошел к самой толстой во всем заведении девице — Катьке.
Я посмотрел на Зинаиду — и в это мгновение она мне показалась настолько
выше всех нас, от ее белого лба, от ее недвижных
бровей веяло таким светлым умом и такою властию, что я подумал: «Ты сама эта королева!»
Высокая, с могучей грудью и серьезным лицом, она в русском сарафане была замечательно эффектна, хотя густые соболиные
брови и строго сложенные полные губы придавали ей немного сердитый вид.
Но слишком часто она видела, что все эти люди как будто нарочно подогревают друг друга и горячатся напоказ, точно каждый из них хочет доказать товарищам, что для него правда ближе и дороже, чем для них, а другие обижались на это и, в свою очередь доказывая близость к правде, начинали спорить резко, грубо. Каждый хотел вскочить
выше другого, казалось ей, и это вызывало у нее тревожную грусть. Она двигала
бровью и, глядя на всех умоляющими глазами, думала...
Являлись и еще люди из города, чаще других —
высокая стройная барышня с огромными глазами на худом, бледном лице. Ее звали Сашенька. В ее походке и движениях было что-то мужское, она сердито хмурила густые темные
брови, а когда говорила — тонкие ноздри ее прямого носа вздрагивали.
Над правой
бровью был глубокий шрам, он немного поднимал
бровь кверху, казалось, что и правое ухо у нее
выше левого; это придавало ее лицу такое выражение, как будто она всегда пугливо прислушивалась.
Сановитость генерала такова, что никакое самое обстоятельное описание не может противостоять ее лучам;
высокий рост и соответствующее телосложение придают ему еще более величия, так что его превосходительству стоит только повернуть головой или подернуть
бровью, чтобы тьма подчиненных бросилась вперед, с целью произвести порядок.
Александр обернулся. В двух шагах от них стоял старик, под руку с ним хорошенькая девушка,
высокого роста, с открытой головой и с зонтиком в руках.
Брови у ней слегка нахмурились. Она немного нагнулась вперед и с сильным участием следила глазами за каждым движением Костякова. Она даже не заметила Александра.
Брови девушки поднялись еще
выше…
Когда я принес большой медный чайник кипятку, в лавке оказались гости: старичок Лукиан, весело улыбавшийся, а за дверью, в темном уголке, сидел новый человек, одетый в теплое пальто и
высокие валяные сапоги, подпоясанный зеленым кушаком, в шапке, неловко надвинутой на
брови. Лицо у него было неприметное, он казался тихим, скромным, был похож на приказчика, который только что потерял место и очень удручен этим.
В поле тяжело и низко летели вороны, и когда птица летела над лужей, то раздваивалась. Вышла со двора
высокая баба с густыми
бровями на печальном лице, поклонилась Матвею.
Наталья ушла, он одёрнул рубаху, огладил руками жилет и, стоя среди комнаты, стал прислушиваться: вот по лестнице чётко стучат каблуки, отворилась дверь, и вошла женщина в тёмной юбке, клетчатой шали, гладко причёсанная,
высокая и стройная. Лоб и щёки у неё были точно вылеплены из снега,
брови нахмурены, между глаз сердитая складка, а под глазами тени утомления или печали. Смотреть в лицо ей — неловко, Кожемякин поклонился и, не поднимая глаз, стал двигать стул, нерешительно, почти виновато говоря...
Росту она была
высокого, лицо имела бледное и смуглое, большие серые глаза под круглыми
бровями, окруженные крошечными веснушками, лоб и нос совершенно прямые, сжатый рот и довольно острый подбородок.
Прасковья Ивановна была не красавица, но имела правильные черты лица, прекрасные умные, серые глаза, довольно широкие, длинные, темные
брови, показывающие твердый и мужественный нрав, стройный
высокий рост, и в четырнадцать лет казалась осьмнадцатилетнею девицей; но, несмотря на телесную свою зрелость, она была еще совершенный ребенок и сердцем и умом: всегда живая, веселая, она резвилась, прыгала, скакала и пела с утра до вечера.
Я имею тысячу причин думать, что толстая,
высокая, повязанная платком и украшенная бородавками и очень темными
бровями Пелагея имела в заведывании своем не только кухню, но и сердце Медузина, но я вам их не скажу, потому что тайны частной жизни для меня священны.
Глаза старого рыбака были закрыты; он не спал, однако ж, морщинки, которые то набегали, то сглаживались на
высоком лбу его, движение губ и
бровей, ускоренное дыхание ясно свидетельствовали присутствие мысли; в душе его должна была происходить сильная борьба. Мало-помалу лицо его успокоилось; дыхание сделалось ровнее; он точно заснул. По прошествии некоторого времени с печки снова послышался его голос. Глеб подозвал жену и сказал, чтобы его перенесли на лавку к окну.
Его встретила дама лет 35,
высокая и худощавая, с легкою проседью и с черными
бровями, по-видимому, не русская.
К седому итальянцу подошли еще двое: старик, в черном сюртуке, в очках, и длинноволосый юноша, бледный, с
высоким лбом, густыми
бровями; они все трое встали к борту, шагах в пяти от русских, седой тихонько говорил...
Вот и дама медленно всходит из сада по широким ступеням мраморной лестницы; это старуха, очень
высокого роста, темное строгое лицо, сурово нахмуренные
брови, тонкие губы упрямо сжаты, как будто она только что сказала: «Нет!»