Неточные совпадения
«Какая-нибудь глупость, какая-нибудь самая мелкая неосторожность, и я могу всего себя
выдать! Гм… жаль, что здесь воздуху нет, — прибавил он, — духота… Голова еще больше кружится… и
ум тоже…»
Например, говорит, в «Горе от
ума» — excusez du peu [ни больше ни меньше (фр.).] — все лица самые обыкновенные люди, говорят о самых простых предметах, и случай взят простой: влюбился Чацкий, за него не
выдали, полюбили другого, он узнал, рассердился и уехал.
— Ах, тетя, не мешайте… — и она не переставая тянула себя за прядь волос и всё оглядывалась. — И вдруг, представьте себе, на другой день узнаю — мне перестукиванием передают — , что Митин взят. Ну, думаю, я
выдала. И так это меня стало мучать, так стало мучать, что я чуть с
ума не сошла.
— То-то в шифоньерке. Целы ли? долго ли до греха! Приезжаешь ты по ночам, бросаешь зря… Отдала бы, за добра
ума, их мне на сохранение, а я тебе, когда понадобится,
выдавать буду.
— Бася, Бася! Да вы с
ума сошли! Разве можно
выдавать замуж такого ребенка?
— Да ты слушай, умная голова, когда говорят… Ты не для того отец, чтобы проклинать свою кровь. Сам виноват, что раньше замуж не
выдавал. Вот Марью-то заморил в девках по своей гордости. Верно тебе говорю. Ты меня послушай, ежели своего
ума не хватило. Проклясть-то не мудрено, а ведь ты помрешь, а Феня останется. Ей-то еще жить да жить… Сам, говорю, виноват!.. Ну, что молчишь?..
Глумова. Вы меня заставите завидовать сыну. Да, именно, он себе счастье нашел в вашем семействе. Однако мне и домой пора. Не сердитесь на меня за мою болтовню… А беда, если сын узнает, уж вы меня не
выдайте. Иногда и стыдно ему, что у меня ума-то мало, иногда бы и надо ему сказать: какие вы, маменька, глупости делаете, а ведь не скажет. Он этого слова избегает из почтения к родительнице. А уж я бы ему простила, только бы вперед от глупостей остерегал. Прощайте, Клеопатра Львовна!
— Почему же подлости? Я, Александр Иваныч, таких слов не признаю: вы человек умный, да и мы не без
ума. Мы уж и то посмеиваемся на мужиков, как вы их обошли, ну, да и то сказать — не всех же и мужиков! Так-то, Александр Иваныч, — отчитаться бы миром, а что касается дальнейшего, так мы вас не
выдадим: монастырь так монастырь! Потом отгуляем!
Царя Петра они с
ума споили; брата Иоанна ставят ни во что, комнату его дровами закидали; меня называют девкою, как будто я и не дочь царя Алексея Михайловича; князю Василью Васильевичу (Голицыну) хотят голову отрубить, — а он добра много сделал: польский мир учинил; с Дону выдачи беглых не было, а его промыслом и с Дону
выдают.
Долго еще Варвара Александровна говорила в том же тоне. Она на этот раз была очень откровенна. Она рассказала историю одной молодой девушки, с прекрасным, пылким сердцем и с
умом образованным, которую родители
выдали замуж по расчету, за человека богатого, но отжившего, желчного, в котором только и были две страсти: честолюбие и корысть, — и эта бедная девушка, как южный цветок, пересаженный из-под родного неба на бедный свет оранжереи, сохнет и вянет с каждым днем.
— Знамо, не сама пойдешь, — спокойно отвечал Патап Максимыч. — Отец с матерью вживе —
выдадут. Не век же тебе в девках сидеть… Вам с Паранькой не хлеб-соль родительскую отрабатывать, — засиживаться нечего. Эка, подумаешь, девичье-то дело какое, — прибавил он, обращаясь к жене и к матери Манефе, — у самой только и на
уме, как бы замуж, а на речах: «не хочу» да «не пойду».
Любить всегда отрадно, но писать —
Такая страсть у любящих к чему же?
Ведь это прямо дело
выдавать,
И ничего не выдумаешь хуже.
Казалось бы, ну как не помышлять
О брате, об отце или о муже?
В затмении влюбленные
умы —
И ревностно писали тоже мы.
Это соображение часто слышится именно от тех, кто далеко отстоит от этой простоты и детскости и хочет
выдать за нее леность и грубость
ума, обскурантизм или деспотизм.
Расскажу по порядку, как и отчего оно взялось, это освидетельствование, как я сошел с
ума и как
выдал свое сумасшествие.
А барчонок себе на
уме, семью собаками его не сыщешь. Улегся на сеннике, спит тоже будто. Кроме барышень никто его не приметил, а те, известное дело, не
выдадут.
— Да здесь
ум не причина, разве он мог предполагать, что я не то лицо, за которое я себя
выдаю, раз я был ему представлен французским консулом.
— Нет, милый, ты, я вижу,
ума решился… Родную сестру за разбойника норовишь
выдать — ведь на него петля в Москве готова. Ты знаешь это?
«А все Бог… — неслось в его
уме. — Кто бы мог ожидать такой перемены в судьбе атамана волжских разбойников? Князь… Чай, теперь на Москве каждый боярин
выдал бы за него дочь свою с радостью. А Аксюша-то сама себя посватала. Поди ж ты, верна, значит, пословица: «Суженого конем не объедешь». Только бы были счастливы!.. И будут, бог даст, будут!»
— Кажись бы нечего, кабы на
уме чего не было. Я и сам так смекал; чует сердце мое виноватого… А как узнал я из челобитья его тебе, что
выдает он свою дочь за сына явного крамольника, так кровью облилось оно… Пораздумай сам, великий государь, откуда вывез он его? Из-под Новгорода! Ты сам, чай, знаешь, какой народ у тебя новгородцы?! О вольностях своих не забыли и каждый час Литве норовят передаться…
Антиповна посмотрела на питомицу с удивлением, смешанным со страхом. «Что бы это значило? — неслось в ее
уме. — Говорит девушка как будто и разумно, а вдруг начнет такое, что мороз по коже подирает. Али надо мною, старой, шутки шутит?.. Как может согласиться Семен Аникич
выдать ее замуж за Ермака, коли его не сделали боярином?»