Неточные совпадения
Девочка, его
ребенок, была так мила и так привязала к себе Анну с тех пор, как у ней осталась одна эта девочка, что Анна редко
вспоминала о сыне.
— Я сделаю, — сказала Долли и, встав, осторожно стала водить ложкой по пенящемуся сахару, изредка, чтоб отлепить от ложки приставшее к ней, постукивая ею по тарелке, покрытой уже разноцветными, желто-розовыми, с подтекающим кровяным сиропом, пенками. «Как они будут это лизать с чаем!» думала она
о своих
детях,
вспоминая, как она сама, бывши
ребенком, удивлялась, что большие не едят самого лучшего — пенок.
Но,
вспомнив о безжалостном ученом, Самгин вдруг, и уже не умом, а всем существом своим, согласился, что вот эта плохо сшитая ситцевая кукла и есть самая подлинная история правды добра и правды зла, которая и должна и умеет говорить
о прошлом так, как сказывает олонецкая, кривобокая старуха, одинаково любовно и мудро
о гневе и
о нежности,
о неутолимых печалях матерей и богатырских мечтах
детей, обо всем, что есть жизнь.
Впрочем, если бы папаша
о нем и
вспомнил (не мог же он в самом деле не знать
о его существовании), то и сам сослал бы его опять в избу, так как
ребенок все же мешал бы ему в его дебоширстве.
С тех пор многие годы он ни разу
о своем
ребенке не упомянул, да и Марфа Игнатьевна ни разу при нем про
ребенка своего не
вспоминала, а когда с кем случалось говорить
о своем «деточке», то говорила шепотом, хотя бы тут и не было Григория Васильевича.
— Как же ты об них не
вспомнил?
О лошадях пожалел, а
о жене,
о детях?
Чуть не смеясь от избытка приятных и игривых чувств, я нырнул в постель и уже закрыл было глаза, как вдруг мне пришло на ум, что в течение вечера я ни разу не
вспомнил о моей жестокой красавице… «Что же это значит? — спросил я самого себя. — Разве я не влюблен?» Но, задав себе этот вопрос, я, кажется, немедленно заснул, как
дитя в колыбели.
Теплом проник до старикова сердца
Отчетливый и звонкий поцелуй, —
Как будто я увесистую чашу
Стоялого хмельного меду выпил.
А кстати я
о хмеле
вспомнил. Время
К столам идти, Прекрасная Елена,
И хмелю честь воздать. Его услады
И старости доступны. Поспешим!
Желаю вам повеселиться,
дети.
И что, говоря
о возвращении
детей и
о участи брата, нельзя не
вспомнить благородного поведения сестер Ивашева.
На следующий день, сидя на том же месте, мальчик
вспомнил о вчерашнем столкновении. В этом воспоминании теперь не было досады. Напротив, ему даже захотелось, чтоб опять пришла эта девочка с таким приятным, спокойным голосом, какого он никогда еще не слыхал. Знакомые ему
дети громко кричали, смеялись, дрались и плакали, но ни один из них не говорил так приятно. Ему стало жаль, что он обидел незнакомку, которая, вероятно, никогда более не вернется.
—
О,
дитя мое, я готов целовать ноги императора Александра, но зато королю прусскому, но зато австрийскому императору,
о, этим вечная ненависть и… наконец… ты ничего не смыслишь в политике!» — Он как бы
вспомнил вдруг, с кем говорит, и замолк, но глаза его еще долго метали искры.
О других
детях, как Петр Елисеич и Егор, она даже не
вспоминала.
— Не хочу с тобой говорить, — сказала жена и ушла в свою комнату и стала
вспоминать, как в ее семье не хотели выдавать ее замуж, считая мужа ее гораздо ниже по положению, и как она одна настояла на этом браке;
вспомнила про своего умершего
ребенка, равнодушие мужа к этой потере и возненавидела мужа так, что подумала
о том, как бы хорошо было, если бы он умер.
Лаптев
вспомнил, что это самое или нечто подобное он слышал уже много раз когда-то давно, и на него пахнуло поэзией минувшего, свободой одинокой, холостой жизни, когда ему казалось, что он молод и может все, что хочет, и когда не было любви к жене и воспоминаний
о ребенке.
И как они играли! Боже мой! Ольга Федотовна,
вспоминая это, говорила
о них не иначе, как
о самых легкомысленных
детях.
Елена как бы мгновенно воскресла духом и,
вспомнив, что она мать, с величием и твердостью выкинула из души всякое раскаяние, всякое даже воспоминание
о том, что было, и дала себе слово трудиться и работать, чтобы вскормить и воспитать
ребенка.
Васса. Сергей,
вспомни о дочерях! Им жить надо. За пакости отцов
дети не платят.
Кстати,
вспоминаю я и про своего сына, варшавского офицера. Это умный, честный и трезвый человек. Но мне мало этого. Я думаю, если бы у меня был отец старик и если бы я знал, что у него бывают минуты, когда он стыдится своей бедности, то офицерское место я отдал бы кому-нибудь другому, а сам нанялся бы в работники. Подобные мысли
о детях отравляют меня. К чему они? Таить в себе злое чувство против обыкновенных людей за то, что они не герои, может только узкий или озлобленный человек. Но довольно об этом.
Все мы «с сожалением»
вспоминаем о детстве, говорим иногда, что «хотели бы снова перенестись в то счастливое время»; но едва ли кто-нибудь согласился бы на самом деле превратиться в
ребенка.
После обеда, в семь часов, в комнату его вошла Прасковья Федоровна, одетая как на вечер, с толстыми, подтянутыми грудями и с следами пудры на лице. Она еще утром напоминала ему
о поездке их в театр. Была приезжая Сарра Бернар, и у них была ложа, которую он настоял, чтоб они взяли. Теперь он забыл про это, и ее наряд оскорбил его. Но он скрыл свое оскорбление, когда
вспомнил, что он сам настаивал, чтоб они достали ложу и ехали, потому что это для
детей воспитательное эстетическое наслаждение.
Это путешествие было для меня и для
детей моих так приятно, так весело, что я и теперь
вспоминаю о нем с удовольствием.
В низших классах он заставлял кого-нибудь из мальчиков диктовать и, пока
дети писали, сидел на подоконнике с закрытыми глазами и мечтал; мечтал ли он
о будущем,
вспоминал ли
о прошлом, — все у него выходило одинаково прекрасно, похоже на сказку.
Если
ребёнок часто слышит одно и та же слово, соединяемой с видам какого-нибудь предмета, то оба представления — и названия, и самого предмета — сближаются в его голове, так что, при названии вещи, он может
вспомнить её вид и понять,
о нем идёт речь.
Девочка, его
ребенок, была так мила и так привязала к себе Анну, что Анна редко
вспоминала о сыне».
Среди орочей было несколько стариков. Поджав под себя ноги, они сидели на корье и слушали с большим вниманием. Потом я, в свою очередь, стал расспрашивать их
о том, как жили они раньше, когда были еще
детьми. Старики оживились, начали
вспоминать свою молодость — время, давно прошедшее, почти забытое, былое… Вот что они рассказывали.
Вспомнил студент своих товарищей, которые неохотно говорят
о семьях,
вспомнил свою мать, которая почти всегда лжет, когда ей приходится говорить
о муже и
детях…
Через месяц был назначен новый викарный архиерей, а
о преосвященном Петре уже никто не
вспоминал. А потом и совсем забыли. И только старуха, мать покойного, которая живет теперь у зятя-дьякона, в глухом уездном городишке, когда выходила под вечер, чтобы встретить свою корову, и сходилась на выгоне с другими женщинами, то начинала рассказывать
о детях,
о внуках,
о том, что у нее был сын архиерей, и при этом говорила робко, боясь, что ей не поверят…
И когда я сидел у Плетнева в его кабинете — она вошла туда и, узнав, кто я, стала
вспоминать о нашей общей родственнице и потом сейчас же начала говорить мне очень любезные вещи по поводу моей драмы"
Ребенок", только что напечатанной в январской книжке"Библиотеки для чтения"за 1861 год.
Рассудительным или безрассудным кому покажется этот поступок, но во всяком случае он столь великодушен, что
о нем стоит
вспомнить, и если слова епископа Филарета справедливы, что
дети Ботвиновского призрены, то поневоле приходится повторить с псалмопевцем: «Не видех праведника оставлена, ниже семени его просяща хлеба».
— Она умерла без особых страданий, — тихо продолжает сестра, — и до последней минуты
вспоминала вас… Уже едва дыша, она заботилась
о вас и
о вашем
ребенке. Просила выбрать ему няню получше… Просила не выпускать гулять в легкой шинельке. Говорила, что забыла починить ему старые чулочки. Ах, какая это нежная, полная самоотречения привязанность к вам!..
Старик казался уже
о. Федору не виновным и не порочным, а униженным, оскорбленным, несчастным;
вспомнил благочинный его попадью, девять человек
детей, грязные нищенские полати у Зявкина,
вспомнил почему-то тех людей, которые рады видеть пьяных священников и уличаемых начальников, и подумал, что самое лучшее, что мог бы сделать теперь
о. Анастасий, это — как можно скорее умереть, навсегда уйти с этого света.
Потом было у них с Таисией много радости с устройством квартиры, с мебелью и арматурой, потом со счастливым рождением первого
ребенка, девочки, названной в честь бабушки Еленой, Леночкой — жертва не оказалась бесплодной. Но и люди не оказались неблагодарными, и если Таисия больше молчала, храня свою тайну, то Михаил Михайлович каждый день
вспоминал о маман и твердо и на все времена для
детей и внуков установил ее культ.
Народишь с ним
детей, станешь толстая либо худая, как щепка, роли у тебя отнимут, элевации уж нет никакой, в креслах никто
о тебе и не
вспомнит, вот тогда наши муженьки и бросают нас.
— Неприличное место выбрали, господа, для диспута, — говорили несколько лифляндских офицеров и дворян, благоразумнее других. — Не худо заметить, что мы, провозглашая
о правах, нарушили священные права гостеприимства и потеряли всякое уважение к прекрасному полу; не худо также
вспомнить, что мы одного государя подданные, одной матери
дети.
Крайность моя принудила беспокоить вас моею просьбою; тридцать лет я ничем вас не беспокоила, воспитывая нашего сына в страхе Божием, внушала ему почтение, повиновение, послушание, привязанность и все сердечные чувства, которыми он обязан родителям, надеясь, что Бог столь милосерд, преклонить ваше к добру расположенное сердце к вашему рождению; видя
детей, да и
детей ваших,
вспомните и несчастную их мать, в каком она недостатке, получая в разные годы и разную малую пенсию, воспитывала сына, вошла в долги до 22 000 рублей,
о которых прошу сделать милость заплатить.
— Таким образом я жила. Как часто
вспоминала я
о высоком доме, как часто я оплакивала отца моего
ребенка. Это знают моя грудь да подушка. Однажды от проезжих я случайно узнала, что по делу об убийстве на заимке Толстых арестован и пошел в тюрьму Егор Никифоров. Я поняла все. Чтобы не выдать настоящего убийцу, Егор принял на себя вину, чтобы спасти моего отца, его благодетеля, он обрекал себя на каторгу…
Марк внимательно поглядел на нее, и губы его нетерпеливо дернулись, совсем как у избалованного
ребенка. Нинка вдруг
вспомнила слова Баси
о его бесчисленных романах, предсказание ее, что она, Нинка, влюбится в него. «Ого! Еще поглядим!»
Вспомнил, как умирающий просил его позаботиться
о его семье — жене и трех малолетних
детях, и как он, Сергей Прохорович, обещал ему эту заботу.
— Напротив, — сказал молодой человек, — хоть ныне только те quasi-убеждения хороши,
о которых кричат наши так называемые
дети, я слушал вас с большим участием. К тому же, когда я всматривался в вас более и более, меня подмывало сделать вам один вопрос. Он не покажется вам странным, если вы узнаете причину его. Не
вспомните ли вы меня? Мое имя Сурмин…
— Признаюсь, у меня была эта мысль, но я
вспомнил о нашем
ребенке и моя рука не поднялась на тебя… Твой сын защитил тебя… Он еще более, чем моя любовь, заставляет меня простить тебя и позабыть
о случившемся… Ему одному ты должна быть благодарна за мое снисхождение… Я умоляю тебя остаться…
Какими душу разрывающими ужасами все это сопровождалось, об этом не дай бог и
вспомнить! По всем еврейским городам и местечкам буквально возобновлялся «плач в Раме»: Рахиль громко рыдала
о детях своих и не хотела утешиться.
Он ждал, что
ребенок встоскуется,
вспомнит о теплой кошме,
о подушках под липой и придет; но он ждал напрасно.
Это бывало только тогда, когда, как теперь, возвращался муж, когда выздоравливал
ребенок, или когда она с графиней Марьей
вспоминала о князе Андрее (с мужем она, предполагая, что он ревнует ее к памяти князя Андрея, никогда не говорила
о нем), и очень редко, когда что-нибудь случайно вовлекало ее в пение, которое она совершенно оставила после замужства.