Неточные совпадения
— Я сделаю, — сказала Долли и, встав, осторожно стала водить ложкой по пенящемуся сахару, изредка, чтоб отлепить от ложки приставшее к ней, постукивая ею по тарелке, покрытой уже разноцветными, желто-розовыми, с подтекающим кровяным сиропом, пенками. «Как они будут это лизать с чаем!» думала она о своих детях,
вспоминая, как она сама, бывши ребенком, удивлялась, что большие не едят самого
лучшего — пенок.
Когда
вспомню, что это случилось на моем веку и что ныне дожил я до кроткого царствования императора Александра, не могу не дивиться быстрым успехам просвещения и распространению правил человеколюбия. Молодой человек! если записки мои попадутся в твои руки,
вспомни, что
лучшие и прочнейшие изменения суть те, которые происходят от улучшения нравов, без всяких насильственных потрясений.
— Не знает, что сказать
лучшему другу своего мужа! Ты
вспомни, что он познакомил нас с тобой; с ним мы просиживали ночи, читывали…
— Он во всяком случае поступит по совести, — сказал Нехлюдов,
вспоминая свои близкие отношения и дружбу с Селениным и его милые свойства чистоты, честности, порядочности в самом
лучшем смысле этого слова.
— Мне иногда хочется умереть… — заговорила Зося тихим, прерывающимся голосом; лицо у нее покрылось розовыми пятнами, глаза потемнели. — Проходят
лучшие молодые годы, а между тем найдется ли хоть одна такая минута, о которой можно было бы
вспомнить с удовольствием?.. Все бесцельно и пусто, вечные будни, и ни одной светлой минуты.
Вспоминаю о годах общения с этими людьми как о
лучших в моей жизни и о людях этих как о
лучших людях, каких мне пришлось встречать в жизни.
— Э, что тут говорить, — начал снова Неведомов, выпрямляясь и растирая себе грудь. — Вот, по-моему, самое
лучшее утешение в каждом горе, — прибавил он, показывая глазами на памятники, — какие бы тебя страдания ни постигли,
вспомни, что они кончатся и что ты будешь тут!
Страшно
вспомнить, сколько бесценного,
лучшего в жизни шестнадцатилетнего времени я потратил на приобретение этого качества.
Меня, привыкшего к табунной жизни в задонских степях, где действительно арканятся и выезжаются могучие лошади, до четырех лет не видавшие человека, смешили эти убогие приемы, которые они применяли с серьезными лицами, а мой товарищ-казак все, что они делали, в гораздо
лучшем виде повторил перед ними, да я и сам
вспомнил старинку.
Вообще скажу заранее: я считаю Алея далеко не обыкновенным существом и
вспоминаю о встрече с ним, как об одной из
лучших встреч в моей жизни.
Слушая беседы хозяев о людях, я всегда
вспоминал магазин обуви — там говорили так же. Мне было ясно, что хозяева тоже считают себя
лучшими в городе, они знают самые точные правила поведения и, опираясь на эти правила, неясные мне, судят всех людей безжалостно и беспощадно. Суд этот вызывал у меня лютую тоску и досаду против законов хозяев, нарушать законы — стало источником удовольствия для меня.
Не могу вам выразить радости, с которой он встретил меня: старик плакал, смеялся, делал наскоро бездну вопросов, — спрашивал, жива ли моя ньюфаундлендская собака,
вспоминал шалости; привел меня, говоря, в беседку, усадил отдыхать и отправил Шарля, то есть моего спутника, принести из погреба кружку
лучшего вина.
— Мне очень тяжело даже
вспоминать об этом, — перебила Ирина. — Элиза была моим
лучшим другом в институте, и потом, в Петербурге au chateau мы беспрестанно видались. Она мне доверяла все свои тайны: она была очень несчастна, много страдала. Потугин в этой истории вел себя прекрасно, как настоящий рыцарь! Он пожертвовал собою. Я только тогда его оценила! Но мы опять отбились в сторону. Я жду вашего рассказа, Григорий Михайлович.
— А когда наконец рушился пласт породы, и в отверстии засверкал красный огонь факела, и чье-то черное, облитое слезами радости лицо, и еще факелы и лица, и загремели крики победы, крики радости, — о, это
лучший день моей жизни, и,
вспоминая его, я чувствую — нет, я не даром жил!
«
Лучшее», по ее теперешним понятиям, была «истина», которая делает человека свободным, и при этом она
вспоминала о Червеве.
Бабушка в этот день была, по-видимому, не в таком покорном настроении духа: она как будто
вспомнила что-то неприятное и за обедом, угощая у себя почетного гостя, преимущественно предоставляла занимать его дяде, князю Якову Львовичу, а сама была молчалива. Но когда архиерей, сопровождаемый громким звоном во все колокола, выехал из родного села в карете, запряженной шестериком
лучших бабушкиных коней, княгиня даже выразила на него дяде и maman свою «критику».
— Бывает-с это! — отвечал ей Миклаков торопливо. — И, по-моему,
лучшее от того лекарство — самолюбие; всякий должен при этом
вспомнить, что неужели он все свое человеческое достоинство поставит в зависимость от капризной воли какого-нибудь господина или госпожи. Нас разлюбили, ну и прекрасно: и мы разлюбим!
Надежда Федоровна
вспомнила, что она в самом деле еще не жила. Кончила курс в институте и вышла за нелюбимого человека, потом сошлась с Лаевским и все время жила с ним на этом скучном, пустынном берегу в ожидании чего-то
лучшего. Разве это жизнь?
Он старался придумать способ к бегству, средство, какое бы оно ни было… самое отчаянное казалось ему
лучшим; так прошел час, прошел другой… эти два удара молотка времени сильно отозвались в его сердце; каждый свист неугомонного ветра заставлял его вздрогнуть, малейший шорох в соломе, произведенный торопливостию большой крысы или другого столь же мирного животного, казался ему топотом злодеев… он страдал, жестоко страдал! и то сказать: каждому свой черед; счастие — женщина: коли полюбит вдруг сначала, так разлюбит под конец; Борис Петрович также иногда
вспоминал о своей толстой подруге… и волос его вставал дыбом: он понял молчание сына при ее имени, он объяснил себе его трепет… в его памяти пробегали картины прежнего счастья, не омраченного раскаянием и страхом, они пролетали, как легкое дуновение, как листы, сорванные вихрем с березы, мелькая мимо нас, обманывают взор золотым и багряным блеском и упадают… очарованы их волшебными красками, увлечены невероятною мечтой, мы поднимаем их, рассматриваем… и не находим ни красок, ни блеска: это простые, гнилые, мертвые листы!..
Вспомним, что и такого человека, как Тиммерман, с трудом могли отыскать для Петра;
вспомним, что первый учитель Петра, Зотов, избранный к нему из подьячих, вероятно, как
лучший человек, едва мог научить его грамоте и не мог приучить к орфографии, какая тогда была принята; примем в соображение, что и Карштен Брант был выписан в Россию при Алексее Михайловиче для участия в постройке корабля как для такого дела, к которому способных людей у нас в то время не находилось.
К чему же теперь, когда прошло так много лет, я
вспомнил ее, обреченную на четырехмесячный страх. Не даром. Женщина эта была второй моей пациенткой в этой области, которой впоследствии я отдал мои
лучшие годы. Первым был тот — со звездной сыпью на груди. Итак, она была второй и единственным исключением: она боялась. Единственная в моей памяти, сохранившей освещенную керосиновыми лампами работу нас четверых (Пелагеи Ивановны, Анны Николаевны, Демьяна Лукича и меня).
Надо думать, что бабушка была прежде богаче, потому что и теперь
вспоминает о
лучших днях.
О мой дорогой, мой
лучший друг поэт! Могу ли я без умиления
вспомнить годы нашей встречи и дружбы?
Но, напившись кофе, она соображала, что Рябовский отнял у нее мужа и что теперь она осталась без мужа и без Рябовского; потом она
вспоминала разговоры своих знакомых о том, что Рябовский готовит к выставке нечто поразительное, смесь пейзажа с жанром, во вкусе Поленова, отчего все, кто бывает в его мастерской, приходят в восторг; но ведь это, думала она, он создал под ее влиянием, и вообще благодаря ее влиянию он сильно изменился к
лучшему.
— Что же из этого? Я этого, к сожалению, и не могу оспаривать, но это нимало не мешает Машеньке быть прекрасною девушкой, из которой выйдет прекрасная жена. Ты, верно, забыл то, над чем мы с тобою не раз останавливались:
вспомни, что у Тургенева — все его
лучшие женщины, как на подбор, имели очень непочтенных родителей.
Бабочки отошли сначала на второй план, но мы с Панаевым еще каждый день смотрели их, любовались ими,
вспоминали с удовольствием, как доставались нам
лучшие из них и как мы были тогда счастливы.
Все они
вспоминали и
вспоминают о нем с какой-то благоговейной любовью;
лучшие из них говорят открыто, что многим ему обязаны и в умственном и в нравственном отношении.
Клементьев. То было ли хоть раз, что я заигрывал с вами? Как же это в то время я обольщал вас? А теперь? Или за границею мало девушек, некого было обольщать? Если бы мои мысли были об этом, некогда было бы мне и
вспомнить про вас, расстаться с тою жизнью, чтобы ехать сюда. Там лучше жить, нежели у нас. Вы сама, Наденька, можете понимать это. Вы видите, самые
лучшие вещи, какие у нас есть, едут к нам из-за границы. Зачем же бы мне ехать назад, если бы вы не были для меня милее всего на свете?
Вспоминая о впечатлении, произведенном на него одним из первых русских легальных марксистов, Н. В. Водовозовым, Короленко в некрологе его писал в 1896 году: «Хочется верить, что родина наша не оскудела еще молодыми силами, идущими на свою очередную смену поколений для трудной работы, намеченной
лучшими силами поколений предыдущих».
— И в вас-то я двадцать пять лет самых
лучших всадил, в вас? Срам
вспомнить!.. Меня с вами начали смешивать… в одну кучу валить… Такой же кулак, говорят, как и все они, воротило, выжига, выкормок купеческий. А я магистерский диплом имею… Ты это забыл?..
Я
вспомнила слова нашего «маэстро»: «Театр должен оздоравливать толпу, их тело и душу, наглядно, на примерах показывать ей
лучшие стороны жизни и порицать пороки… Давать бедным, усталым и измученным людям часы радости, покоя и сладостного отдыха от труда». И при виде этой темной толпы бедно одетых людей в моей душе поднималось и вырастало желание играть для них, и для них только.
Старик казался уже о. Федору не виновным и не порочным, а униженным, оскорбленным, несчастным;
вспомнил благочинный его попадью, девять человек детей, грязные нищенские полати у Зявкина,
вспомнил почему-то тех людей, которые рады видеть пьяных священников и уличаемых начальников, и подумал, что самое
лучшее, что мог бы сделать теперь о. Анастасий, это — как можно скорее умереть, навсегда уйти с этого света.
Как-то раз оставшись вдвоем — они жили в одном из
лучших отелей Ниццы — Екатерина Семеновна совершенно случайно
вспомнила увлечение своего возлюбленного белокурой Клодиной.
— Голова есть
лучший ларец для хранения подобных бумаг, — произнес Паткуль, встал со своего места, невольно обернулся в опочивальню фельдмаршала, где стоял образ Сергия-чудотворца, и, как будто
вспомнив что-то важное, имевшее к этому образу отношение, присовокупил: — Я имею до вас просьбу. Такого она роду, что должна казаться вам странною, необыкновенною. Не имею нужды уверять вас, что исполнение ее не противоречит ни чести вашей, ни вашим обязанностям.
— Вон! — крикнул я, затопав ногами, вбежал в свою комнату и упал к себе на кровать. — Боже, — восклицал я, — о каком же слиянии и объединении славян толкуют наши славянофилы! Ну, что общего между мною ярославцем и этим полунемцем? — Но вдруг
вспомнил, что и самый
лучший наш ученый славянофил назывался немецкой фамилией Гильфердинга, и перестал бесноваться.
Я выжег мою любовь, дорогая, и до сих пор, если нет под рукой
лучшего занятия, с гордостью
вспоминаю мою героическую борьбу и славную победу.
Он
вспомнил свою жизнь в Москве, в доме Архаровых и она показалась ему
лучшими пережитыми им годами, хотя начало ее совпало со страшными впечатлениями, поразившими воображение семилетнего ребенка, каким он был во время переезда с его маленькой сестрой в Москву из деревни его покойного отца.
Он медлит близ месяца принять их из боязни, чтобы как-нибудь члены не вышли из своей дремоты и не
вспомнили о данной ему доверенности, и выжидает для
лучшего успеха своего подвига удобного случая.
При всех столкновениях с сыном, графа не оставляло сознание своей виноватости перед ним за расстройство дел, и потому он не мог сердиться на сына за отказ жениться на богатой невесте и за выбор бесприданной Сони, — он только при этом случае живее
вспоминал то, что, ежели бы дела не были расстроены, нельзя было для Николая желать
лучшей жены, чем Соня; и что виновен в расстройстве дел только один он с своим Митинькой и с своими непреодолимыми привычками.
Не найдя
лучшего сравнения, я употребил это. И
вспомнил, что Христос, преподавая свое учение, употребил это самое сравнение. Он сказал: я разрушу ваш храм и в три дня построю новый. И за это самое его распяли. И за это самое и теперь распинают его учение.