Неточные совпадения
Ее крупная фигура покачивалась, и как будто это она встряхивала сумрак. Самгин возвратился в зал,
вспомнив, что тихий роман
с Никоновой начался в такой же дождливый вечер; это воспоминание тотчас же вызвало у него какую-то торжественную
грусть. В маленькой комнате шлепались на пол мокрые тряпки, потом раздался возмущенный возглас...
Нехлюдову было очень грустно. Ему было грустно преимущественно оттого, что отказ Сената утверждал это бессмысленное мучительство над невинной Масловой, и оттого, что этот отказ делал еще более трудным его неизменное решение соединить
с ней свою судьбу.
Грусть эта усилилась еще от тех ужасных историй царствующего зла, про которые
с такой радостью говорил адвокат, и, кроме того, он беспрестанно
вспоминал недобрый, холодный, отталкивающий взгляд когда-то милого, открытого, благородного Селенина.
Он остановился и вдруг спросил себя: «Отчего сия
грусть моя даже до упадка духа?» — и
с удивлением постиг тотчас же, что сия внезапная
грусть его происходит, по-видимому, от самой малой и особливой причины: дело в том, что в толпе, теснившейся сейчас у входа в келью, заприметил он между прочими волнующимися и Алешу и
вспомнил он, что, увидав его, тотчас же почувствовал тогда в сердце своем как бы некую боль.
Я
с грустью вспомнил, что пропустил столько времени…
Вспоминал Лихонин
с благодарной
грустью об ее дружеской услужливости, об ее скромной и внимательной молчаливости в эти вечера за самоваром, когда так много говорилось, спорилось и мечталось.
Впрочем, это удовольствие скоро мне наскучило, а яблонный сад — еще более, и я стал
с грустью вспоминать о Багрове, где в это время отлично клевали окуни и где охотники всякий день травили ястребами множество перепелок.
Он походил на свою сестру: особенно глаза ее напоминали. Мне было и приятно ему услуживать, и в то же время та же ноющая
грусть тихо грызла мне сердце. «Теперь уж я точно ребенок, — думал я, — а вчера…» Я
вспомнил, где я накануне уронил ножик, и отыскал его. Кадет выпросил его у меня, сорвал толстый стебель зори, [Зоря — растение
с толстым, дудчатым стеблем.] вырезал из него дудку и принялся свистать. Отелло посвистал тоже.
Напрягая зрение, тяжело двигая бровями, она
с усилием
вспоминала забытые буквы и, незаметно отдаваясь во власть своих усилий, забылась. Но скоро у нее устали глаза. Сначала явились слезы утомления, а потом часто закапали слезы
грусти.
Ей, видимо, доставляли грустный интерес мои ответы об родных, как будто она, слушая меня,
с грустью вспоминала лучшие времена.
Он
вспоминал длинные московские разговоры, в которых сам принимал участие еще так недавно, — разговоры о том, что без любви жить можно, что страстная любовь есть психоз, что, наконец, нет никакой любви, а есть только физическое влечение полов — и все в таком роде; он
вспоминал и думал
с грустью, что если бы теперь его спросили, что такое любовь, то он не нашелся бы, что ответить.
В интересной, но надоедающей книжке «Последние дни самоубийц» есть рассказ про одну девушку, которая, решившись отравиться
с отчаяния от измены покинувшего ее любовника, поднесла уже к губам чашку
с ядом, как вдруг
вспомнила, что,
грустя и тоскуя, она уже более десяти ночей не ложилась в постель. В это мгновение она почувствовала, что ей страшно хочется спать. Она тщательно спрятала чашку
с ядом, легла, выспалась и, встав наутро,
с свежею головою записала все это в свой дневник и затем отравилась.
Так пленник бедный мой уныло,
Хоть сам под бременем оков,
Смотрел на гибель казаков.
Когда ж полночное светило
Восходит, близ забора он
Лежит в ауле — тихий сон
Лишь редко очи закрывает.
С товарищами —
вспоминаетО милой той родной стране;
Грустит; но больше чем оне…
Оставив там залог прелестный,
Свободу, счастье, что любил;
Пустился он в край неизвестный,
И… всё в краю том погубил.
Кроме этих стихотворений, замечательно, по благородству и силе выражения, «Послание Катона к Юлию Цезарю» (ч. VIII, ст. V), подписанное буквами Др. (71). Вначале Катон
с гордой
грустью вспоминает минувшую славу Рима, его героев-граждан, его Брутов, Регулов, Камиллов, потом
с желчью негодования нападает на Цезаря за то, что он коварно захватил власть —
Правда, нельзя
с грустью не
вспомнить и того, сколько грубых порицаний и злобных обвинений в наше время навлек на себя писатель, осмелившийся поднять даже ничтожный кончик завесы, под которой скрываются пороки общества, да еще перенесший их в дальний уездный город…
Светает. Горы снеговые
На небосклоне голубом
Зубцы подъемлют золотые;
Слилися
с утренним лучом
Края волнистого тумана,
И на верху горы Шайтана
Огонь, стыдясь перед зарей,
Бледнеет — тихо приподнялся,
Как перед смертию больной,
Угрюмый князь
с земли сырой.
Казалось,
вспомнить он старался
Рассказ ужасный и желал
Себя уверить он, что спал;
Желал бы счесть он всё мечтою…
И по челу провел рукою;
Но
грусть жестокий властелин!
С чела не сгладил он морщин.
Он не примирился
с нею, и даже теперь, когда он
вспоминал об отце, к его любви и к его
грусти примешивалось воспоминание о тяжкой, неизгладимой и неизглаженной неправде.
И то и другое удалось, и Орлова зажила спокойною, трудовою жизнью; выучилась под руководством знакомых фельдшериц грамоте, взяла себе на воспитание двух сирот из приюта — девочку и мальчика — и работает, довольная собой,
с грустью и со страхом
вспоминая своё прошлое.
Человеку приходится
с грустью вспоминать об утерянной первобытной силе.
Петр Иннокентьевич и Иннокентий Антипович, и все домашние обращались
с ней, по народному выражению, как
с сырым яйцом. Толстых положительно не мог без нее существовать, а Гладких не чаял души в своей крестнице, хотя это не мешало ему
с грустью вспоминать о точно в воду канувшей Марье Петровне. О ней не было в течении этих пяти лет ни слуху, ни духу. Что случилось
с ней? Быть может, бедная девушка
с горя и отчаяния, под гнетом нужды и лишений, лишила себя жизни?
— Никогда, никогда не поверила бы, — прошептала она сама
с собой, — что можно быть так счастливою. — Лицо ее просияло улыбкой; но в то же самое время она вздохнула, и тихая
грусть выразилась в ее глубоком взгляде. Как будто кроме того счастья, которое она испытывала, было другое, недостижимое в этой жизни счастье, о котором она невольно
вспомнила в эту минуту.