Неточные совпадения
— Как они подскочили, братцы мои, — говорил басом один высокий солдат, несший два ружья за плечами, — как подскочили, как крикнут: Алла, Алла! [Наши солдаты, воюя с турками, так привыкли к этому крику
врагов, что теперь всегда рассказывают, что
французы тоже кричат «Алла!»] так так друг на друга и лезут. Одних бьешь, а другие лезут — ничего не сделаешь. Видимо невидимо… — Но в этом месте рассказа Гальцин остановил его.
— «Что нужды! — отвечал я, — они не
французы!» — «Мы окружены
врагами, — прибавил Рапп, — вся Пруссия восстала против Наполеона».
Мы кричим, что война — это разбой, варварство, ужас, братоубийство, мы без обморока не можем видеть крови; но стоит только
французам или немцам оскорбить нас, как мы тотчас же почувствуем подъем духа, самым искренним образом закричим «ура» и бросимся на
врага, вы будете призывать на наше оружие благословение божие, и наша доблесть будет вызывать всеобщий, и притом искренний, восторг.
Тут узнал я, что дядя его, этот разумный и многоученый муж, ревнитель целости языка и русской самобытности, твердый и смелый обличитель торжествующей новизны и почитатель благочестивой старины, этот открытый
враг слепого подражанья иностранному — был совершенное дитя в житейском быту; жил самым невзыскательным гостем в собственном доме, предоставя все управлению жены и не обращая ни малейшего внимания на то, что вокруг него происходило; что он знал только ученый совет в Адмиралтействе да свой кабинет, в котором коптел над словарями разных славянских наречий, над старинными рукописями и церковными книгами, занимаясь корнесловием и сравнительным словопроизводством; что, не имея детей и взяв на воспитание двух родных племянников, отдал их в полное распоряжение Дарье Алексевне, которая, считая все убеждения супруга патриотическими бреднями, наняла к мальчикам француза-гувернера и поместила его возле самого кабинета своего мужа; что родные его жены (Хвостовы), часто у ней гостившие, сама Дарья Алексевна и племянники говорили при дяде всегда по-французски…
Это новое решение дало возможность нашим друзьям-французам, англичанам и бельгийцам успешнее бороться с его ослабленным по количеству
врагом.
Лев Толстой описывает, как Николай Ростов увидел врага-француза и какое он пережил от этого потрясение.
Рикур был крупный тип
француза, сложившегося к эпохе Февральской революции. Он начал свою карьеру специальностью живописца, был знаком с разными реформаторами 40-х годов (в том числе и с Фурье), выработал себе весьма радикальное credo, особенно в направлении антиклерикальных идей. Актером он никогда не бывал, а сделался прекрасным чтецом и декламатором реального направления,
врагом всей той рутины, которая, по его мнению, царила и в «Comedie Francaise», и в Консерватории.
— Да, да, — рассеянно сказал князь Андрей. — Одно, что бы я сделал, ежели бы имел власть, — начал он опять, — я не брал бы пленных. Что такое пленные? Это рыцарство.
Французы разорили мой дом и идут разорить Москву, оскорбили и оскорбляют меня всякую секунду. Они
враги мои, они преступники все по моим понятиям. И так же думает Тимохин и вся армия. Надо их казнить. Ежели они
враги мои, то не могут быть друзьями, как бы они там ни разговаривали в Тильзите.
Разница была только в том, что русская армия двигалась произвольно, без угрозы погибели, которая висела над французскою армиею, и в том, что отсталые больные у
французов — оставались в руках
врага, а отсталые русские оставались у себя дома.
Кутузов знал не умом, или наукой, а всем русским существом своим, знал и чувствовал то, чтò чувствовал каждый русский солдат, что
французы побеждены, что
враги бегут, и надо выпроводить их; но вместе с тем он чувствовал, за одно с солдатами, всю тяжесть этого, неслыханного по быстроте и времени года, похода.
Неожиданно увидав
врага,
французы смешались, приостановились от неожиданности испуга, но потом опять побежали, бросая своих сзади следовавших товарищей.
В Ростове, так же как и во всей армии, из которой он приехал, еще далеко не совершился в отношении Наполеона и
французов, из
врагов сделавшихся друзьями, тот переворот, который произошел в главной квартире и в Борисе.
Ожидая
врага сзади, а не спереди,
французы бежали, растянувшись и разделившись друг от друга на 24 часа расстояния.
Со времени известия о выходе
французов из Москвы и до конца кампании, вся деятельность Кутузова заключается только в том, чтобы властию, хитростию, просьбами удерживать свои войска от бесполезных наступлений, маневров и столкновений с гибнущим
врагом. Дохтуров идет к Малоярославцу, но Кутузов медлит со всею армией и отдает приказания об очищении Калуги, отступление за которую представляется ему весьма возможным.
Но, оставив совершенно в стороне народное самолюбие, чувствуется, что заключение это само в себе заключает противоречие, так как ряд побед
французов привел их к совершенному уничтожению, а ряд поражений русских привел их к полному уничтожению
врага и очищению своего отечества.