Неточные совпадения
В сей крайности спрашиваю я себя: ежели кому из бродяг сих случится оступиться или
в пропасть
впасть, что их от такового падения остережет?
Впавши в гастрономическую тоску, он слонялся по городу словно влюбленный и, завидев где-нибудь Прыща, самым нелепым образом облизывался.
Но он упустил из виду, во-первых, что народы даже самые зрелые не могут благоденствовать слишком продолжительное время, не рискуя
впасть в грубый материализм, и, во-вторых, что, собственно,
в Глупове благодаря вывезенному из Парижа духу вольномыслия благоденствие
в значительной степени осложнялось озорством.
Скоро, однако ж, и
в надзвездном мире сделалось душно; тогда он удалился
в уединенную комнату и, усевшись среди зелени померанцев и миртов,
впал в забытье.
И, снова
впавши в задумчивость, продолжал путь далее.
Едва простыл след рассыльного, увезшего самозванцев, едва узнали глуповцы, что они остались совсем без градоначальника, как, движимые силою начальстволюбия, немедленно
впали в анархию.
Тем не менее Бородавкин сразу палить не решился; он был слишком педант, чтобы
впасть в столь явную административную ошибку.
При первом же звуке столь определенно формулированной просьбы градоначальник дрогнул. Положение его сразу обрисовалось с той бесповоротной ясностью, при которой всякие соглашения становятся бесполезными. Он робко взглянул на своего обидчика и, встретив его полный решимости взор, вдруг
впал в состояние беспредельной тоски.
А княгиня видела, что дочь её
впадает в крайность, что она и говорила ей.
— Il ne faut jamais rien outrer, [Никогда ни
в чем не следует
впадать в крайность,] говорила она ей.
Дарья Александровна видела, что Анна недовольна была тем тоном игривости, который был между нею и Весловским, но сама невольно
впадала в него.
Как она переменилась
в этот день! бледные щеки
впали, глаза сделались большие, губы горели.
Она посмотрела на меня пристально, покачала головой — и опять
впала в задумчивость: явно было, что ей хотелось что-то сказать, но она не знала, с чего начать; ее грудь волновалась…
— А все-таки, как ни переворочу обстоятельства ваши, вижу, что нужно вам жениться:
впадете в ипохондрию.
И постепенно
в усыпленье
И чувств и дум
впадает он,
А перед ним воображенье
Свой пестрый мечет фараон.
То видит он: на талом снеге,
Как будто спящий на ночлеге,
Недвижим юноша лежит,
И слышит голос: что ж? убит.
То видит он врагов забвенных,
Клеветников и трусов злых,
И рой изменниц молодых,
И круг товарищей презренных,
То сельский дом — и у окна
Сидит она… и всё она!..
Я вздрогнул от ужаса, когда убедился, что это была она; но отчего закрытые глаза так
впали? отчего эта страшная бледность и на одной щеке черноватое пятно под прозрачной кожей? отчего выражение всего лица так строго и холодно? отчего губы так бледны и склад их так прекрасен, так величествен и выражает такое неземное спокойствие, что холодная дрожь пробегает по моей спине и волосам, когда я вглядываюсь
в него?..
Все были хожалые, езжалые: ходили по анатольским берегам, по крымским солончакам и степям, по всем речкам большим и малым, которые
впадали в Днепр, по всем заходам [Заход — залив.] и днепровским островам; бывали
в молдавской, волошской,
в турецкой земле; изъездили всё Черное море двухрульными козацкими челнами; нападали
в пятьдесят челнов
в ряд на богатейшие и превысокие корабли, перетопили немало турецких галер и много-много выстреляли пороху на своем веку.
Как бы с усилием начал он, почти бессознательно, по какой-то внутренней необходимости, всматриваться во все встречавшиеся предметы, как будто ища усиленно развлечения, но это плохо удавалось ему, и он поминутно
впадал в задумчивость.
Озадаченный было Раскольников вдруг
впал в настоящее исступление; но странно: он опять послушался приказания говорить тише, хотя и был
в самом сильном пароксизме бешенства.
Но скоро он
впал как бы
в глубокую задумчивость, даже, вернее сказать, как бы
в какое-то забытье, и пошел, уже не замечая окружающего, да и не желая его замечать.
По обыкновению своему, он, оставшись один, с двадцати шагов
впал в глубокую задумчивость. Взойдя на мост, он остановился у перил и стал смотреть на воду.
Минутами он чувствовал, что как бы бредит: он
впадал в лихорадочно-восторженное настроение.
Тогда он порывался с места, хотел бежать, но всегда кто-нибудь его останавливал силой, и он опять
впадал в бессилие и беспамятство.
Как будто он
впадал в полудремоту.
Но об том — об том он совершенно забыл; зато ежеминутно помнил, что об чем-то забыл, чего нельзя забывать, — терзался, мучился, припоминая, стонал,
впадал в бешенство или
в ужасный, невыносимый страх.
Я
впал в мрачную задумчивость, которую питали одиночество и бездействие.
Теперь уж
в это мне ребячество не
впасть...
К вечеру он
впал в совершенное беспамятство, а на следующий день умер.
«
Впали в детство», — определил Самгин, входя
в столовую, определил и поморщился, — ссора стариков не укладывалась
в эти легкие слова.
— Нет, серьезно, — продолжала девушка, обняв подругу и покачиваясь вместе с нею. — Он меня скоро всю испишет! А
впадая в лирический тон, говорит, как дьячок.
Заговорив громче, она
впала в тон жалобный, лицо ее подергивали судороги, и ужас
в темных глазах сгущался.
Порою она, вдруг
впадая в полуобморочное состояние, неподвижно и молча лежала минуту, две, пять.
«Мы — искренние демократы, это доказано нашей долголетней, неутомимой борьбой против абсолютизма, доказано культурной работой нашей. Мы — против замаскированной проповеди анархии, против безумия «прыжков из царства необходимости
в царство свободы», мы — за культурную эволюцию! И как можно, не
впадая в непримиримое противоречие, отрицать свободу воли и
в то же время учить темных людей — прыгайте!»
— Я не одобряю ее отношение к нему. Она не различает любовь от жалости, и ее ждет ужасная ошибка. Диомидов удивляет, его жалко, но — разве можно любить такого? Женщины любят сильных и смелых, этих они любят искренно и долго. Любят, конечно, и людей со странностями. Какой-то ученый немец сказал: «Чтобы быть замеченным, нужно
впадать в странности».
Говоря, Долганов смотрел на Клима так, что Самгин понял: этот чудак настраивается к бою; он уже обеими руками забросил волосы на затылок, и они вздыбились там некрасивой кучей. Вообще волосы его лежали на голове неровно, как будто череп Долганова имел форму шляпки кованого гвоздя. Постепенно
впадая в тон проповедника, он обругал Трейчке, Бисмарка, еще каких-то уже незнакомых Климу немцев, чувствовалось, что он привык и умеет ораторствовать.
Он знал каждое движение ее тела, каждый вздох и стон, знал всю, не очень богатую, игру ее лица и был убежден, что хорошо знает суетливый ход ее фраз, которые она не очень осторожно черпала из модной литературы и часто беспомощно путалась
в них,
впадая в смешные противоречия.
— Захар! — повторил Илья Ильич задумчиво, не спуская глаз со стола. — Вот что, братец… — начал он, указывая на чернильницу, но, не кончив фразы,
впал опять
в раздумье.
— Как я счастлива! — твердила и Ольга тихо, любуясь своей жизнью, и
в минуту такого сознания иногда
впадала в задумчивость… особенно с некоторого времени, после трех-четырех лет замужества.
И она ужасно изменилась, не
в свою пользу. Она похудела. Нет круглых, белых, некраснеющих и небледнеющих щек; не лоснятся редкие брови; глаза у ней
впали.
И чем больше оспаривали его, тем глубже «коснел» он
в своем упрямстве,
впадал даже, по крайней мере
в спорах,
в пуританский фанатизм.
«Да, нельзя жить, как хочется, — это ясно, — начал говорить
в нем какой-то угрюмый, строптивый голос, —
впадешь в хаос противоречий, которых не распутает один человеческий ум, как он ни глубок, как ни дерзок!
«Ведь и я бы мог все это… — думалось ему, — ведь я умею, кажется, и писать; писывал, бывало, не то что письма, и помудренее этого! Куда же все это делось? И переехать что за штука? Стоит захотеть! „Другой“ и халата никогда не надевает, — прибавилось еще к характеристике другого; — „другой“… — тут он зевнул… — почти не спит… „другой“ тешится жизнью, везде бывает, все видит, до всего ему дело… А я! я… не „другой“!» — уже с грустью сказал он и
впал в глубокую думу. Он даже высвободил голову из-под одеяла.
Особенно однажды вечером она
впала в это тревожное состояние,
в какой-то лунатизм любви, и явилась Обломову
в новом свете.
Ольга была особенно жива, болтлива, резва или вдруг увлекалась нежным порывом, потом
впадала внезапно
в задумчивость.
Казалось бы, заснуть
в этом заслуженном покое и блаженствовать, как блаженствуют обитатели затишьев, сходясь трижды
в день, зевая за обычным разговором,
впадая в тупую дремоту, томясь с утра до вечера, что все передумано, переговорено и переделано, что нечего больше говорить и делать и что «такова уж жизнь на свете».
Обломов тихо погрузился
в молчание и задумчивость. Эта задумчивость была не сон и не бдение: он беспечно пустил мысли бродить по воле, не сосредоточивая их ни на чем, покойно слушал мерное биение сердца и изредка ровно мигал, как человек, ни на что не устремляющий глаз. Он
впал в неопределенное, загадочное состояние, род галлюцинации.
Она боялась
впасть во что-нибудь похожее на обломовскую апатию. Но как она ни старалась сбыть с души эти мгновения периодического оцепенения, сна души, к ней нет-нет да подкрадется сначала греза счастья, окружит ее голубая ночь и окует дремотой, потом опять настанет задумчивая остановка, будто отдых жизни, а затем… смущение, боязнь, томление, какая-то глухая грусть, послышатся какие-то смутные, туманные вопросы
в беспокойной голове.
Если Ольге приходилось иногда раздумываться над Обломовым, над своей любовью к нему, если от этой любви оставалось праздное время и праздное место
в сердце, если вопросы ее не все находили полный и всегда готовый ответ
в его голове и воля его молчала на призыв ее воли, и на ее бодрость и трепетанье жизни он отвечал только неподвижно-страстным взглядом, — она
впадала в тягостную задумчивость: что-то холодное, как змея, вползало
в сердце, отрезвляло ее от мечты, и теплый, сказочный мир любви превращался
в какой-то осенний день, когда все предметы кажутся
в сером цвете.
И он чувствует жизнь, ее тихое течение, ее сладкие струи, плесканье… он
впадает в раздумье от удовлетворенных желаний, от полноты счастья…
Бедный! Ответа не было. Он начал понемногу посещать гимназию, но на уроках
впадал в уныние, был рассеян, не замечал шуток, шалостей своих учеников, не знавших жалости и пощады к его горю и видевших
в нем только «смешного».