Неточные совпадения
Эмпирический феноменализм старательно изгоняет живое бытие из
познания, действительность сводит к явлениям в сознании, слишком многое относится на счет абстрагирующего процесса того самого мышления, силу которого отвергают эмпирики
во имя опыта.
Маленьких помещали в батальоны военных кантонистов, где наши отцы духовные, по распоряжению отцов-командиров, в одно мановение ока приводили этих ребятишек к
познанию истин православной христианской веры и крестили их
во славу
имени господа Иисуса, а со взрослыми это было гораздо труднее, и потому их оставляли при всем их ветхозаветном заблуждении и размещали в небольшом количестве в команды.
Для Евномия, как мы уже знаем, не представлялось сомнения в возможности адекватного, исчерпывающего
познания божественной сущности помощью понятий («
имен»), и главным таким понятием являлась «нерожденность» [«Подобно малолетним и по-детски, попусту занимаясь невозможным, как бы в какой-нибудь детской ладони, заключают непостижимое естество Божие в немногих слогах слова: нерожденность, защищают эту глупость и думают, что Божество толико и таково, что может быть объято человеческим разумом одно наименование» (Творения иже
во святых отца нашего св. Григория Нисского, т. VI. М., 1864, стр.299.
Фанатик любви может совершать величайшие злодеяния и насилия
во имя идеи любви, вытеснившей свободу, справедливость,
познание и т. д.
Человек то совершает жертву своим призванием в
познании или искусстве
во имя ценностей религиозных,
во имя аскетического подвига и достижения большого личного совершенства, то жертвует своим личным совершенством
во имя творчества поэта или философа.
Законническая этика решает вопрос очень просто: если происходит столкновение нравственного долга с любовью, хотя бы и обладающей высшей ценностью, то нужно пожертвовать любовью
во имя нравственного долга, если происходит столкновение ценности чисто нравственной с творческим призванием в
познании или искусстве, то нужно пожертвовать творческим призванием
во имя ценности чисто нравственной.
Он также еще не знает своего «
во имя», но переходит от формы к содержанию, от вопроса о законных правах
познания к вопросу о самом
познании жизни и бытия.