Но ходоки от сельского общества были прогнаны казаками, и вся компания благополучно проследовала до
ворот фабрики, где уже ждал Платон Васильич, взволнованный и бледный, с крупными каплями пота на лице.
По улице шли быстро и молча. Мать задыхалась от волнения и чувствовала — надвигается что-то важное. В
воротах фабрики стояла толпа женщин, крикливо ругаясь. Когда они трое проскользнули во двор, то сразу попали в густую, черную, возбужденно гудевшую толпу. Мать видела, что все головы были обращены в одну сторону, к стене кузнечного цеха, где на груде старого железа и фоне красного кирпича стояли, размахивая руками, Сизов, Махотин, Вялов и еще человек пять пожилых, влиятельных рабочих.
Этот поток теней, почему-то более страшных, чем люди, быстро исчез, Яков понял, что у
ворот фабрики разыгралась обычная в понедельник драка, — после праздников почти всегда дрались, но в памяти его остался этот жуткий бег тёмных, воющих пятен. Вообще вся жизнь становилась до того тревожной, что неприятно было видеть газету и не хотелось читать её. Простое, ясное исчезало, отовсюду вторгалось неприятное, появлялись новые люди.
Через полчаса, согнутая тяжестью своей ноши, спокойная и уверенная, она стояла у
ворот фабрики. Двое сторожей, раздражаемые насмешками рабочих, грубо ощупывали всех входящих во двор, переругиваясь с ними. В стороне стоял полицейский и тонконогий человек с красным лицом, с быстрыми глазами. Мать, передвигая коромысло с плеча на плечо, исподлобья следила за ним, чувствуя, что это шпион.
На следующий день, когда Ниловна подошла со своей ношей к
воротам фабрики, сторожа грубо остановили ее и, приказав поставить корчаги на землю, тщательно осмотрели все.
Соседка Власовых, Марья Корсунова, вдова кузнеца, торговавшая у
ворот фабрики съестным, встретив мать на базаре, тоже сказала...
— Началось! — заговорил он. — Зашевелился народ! Лезет на улицу, рожи у всех — как топоры. У
ворот фабрики все время Весовщиков с Гусевым Васей и Самойловым стояли, речи говорили. Множество народа вернули домой! Идемте, пора! Уже десять часов!..
Неточные совпадения
Фабрика — огромное квадратное здание в предместии Бинондо в два этажа, с несколькими флигелями, пристройками, со многими
воротами и дверями, с большим двором внутри.
Когда она подходила к самым
воротам, на
фабрике Слепень «отдал шабаш», — было ровно семь часов.
После обеда Груздев прилег отдохнуть, а Анфиса Егоровна ушла в кухню, чтобы сделать необходимые приготовления к ужину. Нюрочка осталась в чужом доме совершенно одна и решительно не знала, что ей делать. Она походила по комнатам, посмотрела во все окна и кончила тем, что надела свою шубку и вышла на двор.
Ворота были отворены, и Нюрочка вышла на улицу. Рынок, господский дом, громадная
фабрика, обступившие завод со всех сторон лесистые горы — все ее занимало.
А солдатка Аннушка совсем замоталась: зимой им
ворота дегтем вымазали, а потом повадились ходить кержаки с
фабрики в гости.
Катря и Домнушка все-таки укутали барышню в большую шаль, ноги покрыли одеялом, а за спину насовали подушек. Но и это испытание кончилось, — Антип растворил
ворота, и экипаж весело покатил на Самосадку. Мелькнула контора, потом
фабрика, дальше почерневшие от дыма избушки Пеньковки, высокая зеленая труба медного рудника, прогремел под колесами деревянный мост через Березайку, а дальше уже начинался бесконечный лес и тронутые первою зеленью лужайки. Дорога от р. Березайки пошла прямо в гору.
Она каждый день провожала его на
фабрику и каждый вечер ждала у
ворот.
С
фабрики выходила ночная смена, когда они подошли к
воротам.
Одет он был в синее суконное полукафтанье и подпоясан красной шерстяной опояской; обыкновенная войлочная шляпа, какую носили все рабочие, пестрядевая рубаха,
ворот которой выставлялся из-под воротника кафтана, и черные кожаные перчатки дополняли костюм Авдея Михайлыча; судя по поклонам попадавшихся навстречу рабочих, плотинный играл видную роль на
фабрике.
Четыре аршина сукна наилучшего
фабрики Прюнделя с сыновьями, пуговки, золотой воротник, штаны белые с золотым лампасом, все груди в золоте, на
вороте, на рукавах и на клапанах блеск!