Неточные совпадения
Уважение к старшим исчезло; агитировали
вопрос, не следует ли, по достижении людьми известных лет, устранять их из жизни, но корысть одержала верх, и порешили на том, чтобы
стариков и старух продать в рабство.
Я хотел сделать Савельичу некоторые
вопросы, но
старик замотал головою и заткнул себе уши.
Василий Иванович пытался обращаться к нему с разными
вопросами, но они утомляли Базарова, и
старик замер в своих креслах, только изредка хрустя пальцами.
И на
вопрос — кто она? — Таисья очень оживленно рассказала: отец Агафьи был матросом военного флота, боцманом в «добровольном», затем открыл пивную и начал заниматься контрабандой. Торговал сигарами. Он вел себя так, что матросы считали его эсером. Кто-то донес на него, жандармы сделали обыск, нашли сигары, и оказалось, что у него большие тысячи в банке лежат. Арестовали
старика.
На тревожные
вопросы Клима он не спеша рассказал, что тарасовские мужики давно живут без хлеба; детей и
стариков послали по миру.
Четверо крупных людей умеренно пьют пиво, окутывая друг друга дымом сигар; они беседуют спокойно, должно быть, решили все спорные
вопросы. У окна два
старика, похожие друг на друга более, чем братья, безмолвно играют в карты. Люди здесь угловаты соответственно пейзажу. Улыбаясь, обнажают очень белые зубы, но улыбка почти не изменяет солидно застывшие лица.
Старик объяснил ему, что поезд в Ригу только один, утром. Этим он как бы оглушил Самгина, уничтожил его желание поучать, вызвал ряд существенно важных
вопросов...
Они никогда не смущали себя никакими туманными умственными или нравственными
вопросами: оттого всегда и цвели здоровьем и весельем, оттого там жили долго; мужчины в сорок лет походили на юношей;
старики не боролись с трудной, мучительной смертью, а, дожив до невозможности, умирали как будто украдкой, тихо застывая и незаметно испуская последний вздох. Оттого и говорят, что прежде был крепче народ.
Старик, подъехав, обратился
К нему с
вопросом.
Когда же наставало не веселое событие, не обед, не соблазнительная закулисная драма, а затрогивались нервы жизни, слышался в ней громовой раскат, когда около него возникал важный
вопрос, требовавший мысли или воли,
старик тупо недоумевал, впадал в беспокойное молчание и только учащенно жевал губами.
В бумаге заключалось согласие горочью принять письмо. Только было, на
вопрос адмирала, я разинул рот отвечать, как губернатор взял другую бумагу, таким же порядком прочел ее; тот же
старик, секретарь, взял и передал ее, с теми же церемониями, Кичибе. В этой второй бумаге сказано было, что «письмо будет принято, но что скорого ответа на него быть не может».
В воображении его восстали эти запертые в зараженном воздухе сотни и тысячи опозоренных людей, запираемые равнодушными генералами, прокурорами, смотрителями, вспоминался странный, обличающий начальство свободный
старик, признаваемый сумасшедшим, и среди трупов прекрасное мертвое восковое лицо в озлоблении умершего Крыльцова. И прежний
вопрос о том, он ли, Нехлюдов, сумасшедший или сумасшедшие люди, считающие себя разумными и делающие всё это, с новой силой восстал перед ним и требовал ответа.
Нехлюдов опять перевел
вопрос.
Старик строго нахмурился.
Даже богатство, которое прилило широкой волной, как-то не радовало
старика Бахарева, и в его голове часто вставал
вопрос: «Для кого и для чего это богатство?» Оно явилось, точно насмешка над упавшими силами
старика, напрасно искавшего вокруг себя опоры и поддержки.
— Гм… Видите ли, Сергей Александрыч, я приехал к вам, собственно, по делу, — начал Веревкин, не спуская глаз с Привалова. — Но прежде позвольте один
вопрос… У вас не заходила речь обо мне, то есть
старик Бахарев ничего вам не говорил о моей особе?
— Сам понимаешь, значит, для чего. Другим одно, а нам, желторотым, другое, нам прежде всего надо предвечные
вопросы разрешить, вот наша забота. Вся молодая Россия только лишь о вековечных
вопросах теперь и толкует. Именно теперь, как
старики все полезли вдруг практическими
вопросами заниматься. Ты из-за чего все три месяца глядел на меня в ожидании? Чтобы допросить меня: «Како веруеши али вовсе не веруеши?» — вот ведь к чему сводились ваши трехмесячные взгляды, Алексей Федорович, ведь так?
— Нет… я с Перезвоном… У меня такая собака теперь, Перезвон. Славянское имя. Там ждет… свистну, и влетит. Я тоже с собакой, — оборотился он вдруг к Илюше, — помнишь,
старик, Жучку? — вдруг огрел он его
вопросом.
«Уж третий день как не ночует, может, куда и выбыл», — ответил
старик на усиленные
вопросы Алеши.
Митя точно и пространно изложил им все, что касалось знаков, изобретенных Федором Павловичем для Смердякова, рассказал, что именно означал каждый стук в окно, простучал даже эти знаки по столу и на
вопрос Николая Парфеновича: что, стало быть, и он, Митя, когда стучал
старику в окно, то простучал именно тот знак, который означал: «Грушенька пришла», — ответил с точностью, что именно точно так и простучал, что, дескать, «Грушенька пришла».
От села Осиновки Захаров поехал на почтовых лошадях, заглядывая в каждую фанзу и расспрашивая встречных, не видел ли кто-нибудь
старика гольда из рода Узала. Немного не доезжая урочища Анучино, в фанзочке на краю дороги он застал какого-то гольда-охотника, который увязывал котомку и разговаривал сам с собою. На
вопрос, не знает ли он гольда Дерсу Узала, охотник отвечал...
Старик опять пустился жевать. Он меня не расслушал. Я повторил свой
вопрос громче прежнего.
Сегодня я заметил, что он весь день был как-то особенно рассеян. Иногда он садился в стороне и о чем-то напряженно думал. Он опускал руки и смотрел куда-то вдаль. На
вопрос, не болен ли он,
старик отрицательно качал головой, хватался за топор и, видимо, всячески старался отогнать от себя какие-то тяжелые мысли.
Старик притворился, будто бы не слыхал моего
вопроса и продолжал пошептом читать мою подорожную.
Старика отнесли в спальню. Он силился с ним разговаривать, но мысли мешались в его голове, и слова не имели никакой связи. Он замолчал и впал в усыпление. Владимир поражен был его состоянием. Он расположился в его спальне и просил оставить его наедине с отцом. Домашние повиновались, и тогда все обратились к Грише и повели в людскую, где и угостили его по-деревенскому, со всевозможным радушием, измучив его
вопросами и приветствиями.
Покуда они разговаривали, между
стариками завязался
вопрос о приданом. Калерия Степановна находилась в большом затруднении. У Милочки даже белья сносного не было, да и подвенечное платье сшить было не на что. А платье нужно шелковое, дорогое — самое простое приличие этого требует. Она не раз намекала Валентину Осиповичу, что бывают случаи, когда женихи и т. д., но жених никаких намеков решительно не понимал. Наконец
старики Бурмакины взяли на себя объясниться с ним.
Его больше всего на свете — хотя вполне бескорыстно — интересовал
вопрос о наследствах вообще, а в том числе и
вопрос о наследстве после
старика.
С тех пор в Щучьей-Заводи началась настоящая каторга. Все время дворовых, весь день, с утра до ночи, безраздельно принадлежал барину. Даже в праздники
старик находил занятия около усадьбы, но зато кормил и одевал их — как? это
вопрос особый — и заставлял по воскресеньям ходить к обедне. На последнем он в особенности настаивал, желая себя выказать в глазах начальства христианином и благопопечительным помещиком.
Шляхта собралась у
старика Погорельского, человека сведущего в
вопросах чести, и на общем совете было решено отправить к Лохмановичу депутацию.
Мельница давно уже не справлялась с работой, и Галактион несколько раз поднимал
вопрос о паровой машине, но
старик и слышать ничего не хотел, ссылаясь на страх пожара. Конечно, это была только одна отговорка, что Галактион понимал отлично.
Мышников теперь даже старался не показываться на публике и с горя проводил все время у Прасковьи Ивановны. Он за последние годы сильно растолстел и тянул вместе с ней мадеру. За бутылкой вина он каждый день обсуждал
вопрос, откуда Галактион мог взять деньги. Все богатые люди наперечет. Стабровский выучен и не даст, а больше не у кого. Не припрятал ли
старик Луковников? Да нет, — не такой человек.
Она отлично познакомилась с
вопросами городского хозяйства, с задачами земского самоуправления, с экономическою картиной целого края, а главное — с тем разрушающим влиянием, которое вносили с собой банковские дельцы, и в том числе
старик Стабровский.
Старик слушал и ждал. Он больше, чем кто-нибудь другой в этой толпе, понимал живую драму этих звуков. Ему казалось, что эта могучая импровизация, так свободно льющаяся из души музыканта, вдруг оборвется, как прежде, тревожным, болезненным
вопросом, который откроет новую рану в душе его слепого питомца. Но звуки росли, крепли, полнели, становились все более и более властными, захватывали сердце объединенной и замиравшей толпы.
Все это, вместе взятое, ставило и меня в затруднительное положение. Орочи, всегда готовые мне помочь, были очень озабочены
вопросом, кто и как будет меня сопровождать на Хунгари.
Старик Антон Сагды и Федор Бутунгари советовали мне отказаться от зимнего похода, предлагали мне остаться у них до весны и с первым пароходом уехать во Владивосток.
Исправник и хозяин угнетенно молчали, а
старик так и остался посреди комнаты знаком
вопроса.
Когда таким образом
вопрос был решен, у Ефима Андреича точно что повихнулось на душе, —
старик вдруг затосковал…
Военный
старик спокойно снимал свою фуражку и совершенно с одинаковым вниманием отвечал на каждый поклон. С ним вместе откланивался и Илья Артамонович. Иногда военный
старик останавливал кого-нибудь из известных ему людей и предлагал один-два короткие
вопроса и затем опять делал своему соседу короткие односложные замечания, после которых они улыбались едва заметною улыбкою и задумывались.
Долго находился я в совершенном изумлении, разглядывая такие чудеса и вспоминая, что я видел что-то подобное в детских игрушках; долго простояли мы в мельничном амбаре, где какой-то
старик, дряхлый и сгорбленный, которого называли засыпкой, седой и хворый, молол всякое хлебное ухвостье для посыпки господским лошадям; он был весь белый от мучной пыли; я начал было расспрашивать его, но, заметя, что он часто и задыхаясь кашлял, что привело меня в жалость, я обратился с остальными
вопросами к отцу: противный Мироныч и тут беспрестанно вмешивался, хотя мне не хотелось его слушать.
Она знала, что этим
вопросом доставит бесконечное удовольствие
старику.
— Да, и Азорка тоже умер, — отвечал я, и мне показался странным ее
вопрос: точно и она была уверена, что Азорка непременно должен был умереть вместе с
стариком. Выслушав мой ответ, девочка неслышно вышла из комнаты, осторожно притворив за собою дверь.
Я заметил, что подобные сомнения и все эти щекотливые
вопросы приходили к нему всего чаще в сумерки (так памятны мне все подробности и все то золотое время!). В сумерки наш
старик всегда становился как-то особенно нервен, впечатлителен и мнителен. Мы с Наташей уж знали это и заранее посмеивались.
Тут я ему рассказал об ее характере и все, что я в ней заметил. Слова мои заинтересовали Маслобоева. Я прибавил, что, может быть, помещу ее в один дом, и слегка рассказал ему про моих
стариков. К удивлению моему, он уже отчасти знал историю Наташи и на
вопрос мой: откуда он знает?
— Что же вы на Васильевском нанимали? Это там у Бубновой, что ли? — спросил
старик, обращаясь ко мне и стараясь выказать некоторую небрежность в своем
вопросе. Спросил же, как будто ему неловко было сидеть молча.
— А как вы думаете? — спросил он вдруг, как будто совершенно не слыхал моего
вопроса, — уверены ли вы, что
старик Ихменев откажется от десяти тысяч, если б даже вручить ему деньги безо всяких оговорок и… и… и всяких этих смягчений?
Она засыпала меня
вопросами. Лицо ее сделалось еще бледнее от волнения. Я рассказал ей подробно мою встречу с
стариком, разговор с матерью, сцену с медальоном, — рассказал подробно и со всеми оттенками. Я никогда ничего не скрывал от нее. Она слушала жадно, ловя каждое мое слово. Слезы блеснули на ее глазах. Сцена с медальоном сильно ее взволновала.
Да, не в духе был
старик. Не было б у него своей раны на сердце, не заговорил бы он со мной о голодной музе. Я всматривался в его лицо: оно пожелтело, в глазах его выражалось какое-то недоумение, какая-то мысль в форме
вопроса, которого он не в силах был разрешить. Был он как-то порывист и непривычно желчен. Жена взглядывала на него с беспокойством и покачивала головою. Когда он раз отвернулся, она кивнула мне на него украдкой.
— Нет, нет, конечно, меньше. Вы с ними знакомы, и, может быть, даже сама Наталья Николаевна вам не раз передавала свои мысли на этот счет; а это для меня главное руководство. Вы можете мне много помочь; дело же крайне затруднительное. Я готов уступить и даже непременно положил уступить, как бы ни кончились все прочие дела; вы понимаете? Но как, в каком виде сделать эту уступку, вот в чем
вопрос?
Старик горд, упрям; пожалуй, меня же обидит за мое же добродушие и швырнет мне эти деньги назад.
Лукьяныч выехал за мной в одноколке, на одной лошади. На
вопрос, неужто не нашлось попросторнее экипажа,
старик ответил, что экипажей много, да в лом их лучше отдать, а лошадь одна только и осталась, прочие же «кои пали, а кои так изничтожились».
Старик мечтал о том, как шаг за шагом, вместе с расширением производства, живая человеческая сила мало-помалу заменяется мертвой машинной работой и тем самым устраняются тысячи тех жгучих
вопросов, какие создаются развивающейся крупной промышленностью.
Его можно было завести, как машину; для этого любому из факторов, которому надоело дремать на улицах, стоило подозвать к себе
старика и предложить какой-либо
вопрос.
— Скажите! — произнесла Полина и тотчас же постаралась переменить разговор, обратясь с каким-то
вопросом к
старику.