Неточные совпадения
Тогда все члены заволновались, зашумели и, пригласив смотрителя народного училища, предложили ему
вопрос: бывали ли в истории примеры, чтобы люди распоряжались, вели
войны и заключали трактаты, имея на плечах порожний сосуд?
Перебирая предметы разговора такие, какие были бы приятны Сергею Ивановичу и отвлекли бы его от разговора о Сербской
войне и Славянского
вопроса, о котором он намекал упоминанием о занятиях в Москве, Левин заговорил о книге Сергея Ивановича.
В среде людей, к которым принадлежал Сергей Иванович, в это время ни о чем другом не говорили и не писали, как о Славянском
вопросе и Сербской
войне. Всё то, что делает обыкновенно праздная толпа, убивая время, делалось теперь в пользу Славян. Балы, концерты, обеды, спичи, дамские наряды, пиво, трактиры — всё свидетельствовало о сочувствии к Славянам.
Действия этой женщины не интересовали его, ее похвалы Харламову не возбуждали ревности. Он был озабочен решением
вопроса: какие перспективы и пути открывает пред ним
война? Она поставила под ружье такое количество людей, что, конечно, продлится недолго, — не хватит средств воевать года. Разумеется, Антанта победит австро-германцев. Россия получит выход в Средиземное море, укрепится на Балканах. Все это — так, а — что выиграет он? Твердо, насколько мог, он решил: поставить себя на видное место. Давно пора.
— Для меня лично корень
вопроса этого, смысл его лежит в противоречии интернационализма и национализма. Вы знаете, что немецкая социал-демократия своим вотумом о кредитах на
войну скомпрометировала интернациональный социализм, что Вандервельде усилил эту компрометацию и что еще раньше поведение таких социалистов, как Вивиани, Мильеран, Бриан э цетера, тоже обнаружили, как бессильна и как, в то же время, печально гибка этика социалистов. Не выяснено: эта гибкость — свойство людей или учения?
— Ответим. По этому очевидному
вопросу ответить легко —
война разрешает всякое истребление.
— Есть факты другого порядка и не менее интересные, — говорил он, получив разрешение. — Какое участие принимало правительство в организации балканского союза? Какое отношение имеет к балканской
войне, затеянной тотчас же после итало-турецкой и, должно быть, ставящей целью своей окончательный разгром Турции? Не хочет ли буржуазия угостить нас новой
войной? С кем? И — зачем? Вот факты и
вопросы, о которых следовало бы подумать интеллигенции.
— Узнали? — повелительно спросил он, показывая среди крепких, плотных зубов два в коронках из платины, и, после неизбежных фраз о здоровье, погоде,
войне, поставил — почему-то вполголоса —
вопрос, которого ожидал Клим Иванович.
— Потому что — авангард не побеждает, а погибает, как сказал Лютов? Наносит первый удар войскам врага и — погибает? Это — неверно. Во-первых — не всегда погибает, а лишь в случаях недостаточно умело подготовленной атаки, а во-вторых — удар-то все-таки наносит! Так вот, Самгин, мой
вопрос: я не хочу гражданской
войны, но помогал и, кажется, буду помогать людям, которые ее начинают. Тут у меня что-то неладно. Не согласен я с ними, не люблю, но, представь, — как будто уважаю и даже…
— Не приходилось решать этот
вопрос, — осторожно ответил Самгин. — Но ведь, кажется, во время
войны дуэли — запрещены?
Она понимала, что если она до сих пор могла укрываться от зоркого взгляда Штольца и вести удачно
войну, то этим обязана была вовсе не своей силе, как в борьбе с Обломовым, а только упорному молчанию Штольца, его скрытому поведению. Но в открытом поле перевес был не на ее стороне, и потому
вопросом: «как я могу знать?» она хотела только выиграть вершок пространства и минуту времени, чтоб неприятель яснее обнаружил свой замысел.
Энергические и умные меры Смита водворили в колонии мир и оказали благодетельное влияние на самих кафров. Они, казалось, убедились в физическом и нравственном превосходстве белых и в невозможности противиться им, смирились и отдались под их опеку. Советы, или, лучше сказать, приказания, Смита исполнялись — но долго ли, вот
вопрос! Была ли эта
война последнею? К сожалению, нет. Это была только вторая по счету: в 1851 году открылась третья. И кто знает, где остановится эта нумерация?
А кроме
вопроса о Турции
война ставит еще много других
вопросов, связанных с всемирно-исторической темой: Восток и Запад.
В последних результатах
войны не может не усилиться Америка и не может не быть поставлен
вопрос об историческом призвании славянской расы.
Мировая
война остро ставит
вопрос о русском национальном самосознании.
Вопрос о том, что
войну начала Германия, что она главная виновница распространения гнетущей власти милитаризма над миром, что она нарушила нормы международного права,
вопрос дипломатический и военный — для нашей темы второстепенный.
Ни одна из задач мировой
войны не может быть положительно разрешена, и прежде всего не может быть разрешен восточный
вопрос.
И если беспримерная
война не решит восточного
вопроса, то человечеству грозят новые, страшные
войны.
С более углубленной точки зрения мировая
война до последней степени обостряет
вопрос о мировом устройстве земного шара, о распространении культуры на всю поверхность земли.
Мировая
война, конечно, приведет к преодолению старой постановки
вопроса о России и Европе, о Востоке и Западе.
Уже одно то, что нынешняя
война с роковой неизбежностью ставит
вопрос о существовании Турции, о разделе ее наследства, выводит за пределы европейских горизонтов.
Мировая
война ставит
вопрос о выходе в мировые пространства, о распространении культуры по всей поверхности земного шара.
Война вплотную поставила перед русским сознанием и русской волей все больные славянские
вопросы — польский, чешский, сербский, она привела в движение и заставила мучительно задуматься над судьбой своей весь славянский мир Балканского полуострова и Австро-Венгрии.
Но мировая
война связана не только с обострением империалистической политики великих держав, — она также очень остро ставит
вопрос о судьбе всех национальностей, вплоть до самых малых.
Очень показательно отношение Левина к русско-турецкой
войне и к славянскому
вопросу.
Мировая
война требует разрешения всех
вопросов.
Весь
вопрос в том, отстаиваются ли в
войне какие-нибудь ценности, более высокие, чем человеческое благополучие, чем покой и удовлетворенность современного поколения?
За два дня до своей смерти Чаадаев был еще в Английском клубе и радовался окончанию
войны. В это время в «говорильне» смело обсуждались политические
вопросы, говорили о
войне и о крепостничестве.
[Брошюрки — по восточному
вопросу, в связи с Крымской
войной.
Еще во времена Троянской
войны женский
вопрос был уже решен, но решен так ловко, что это затрогивало только одного Менелая.
— К
вопросу, господа! — сказал я, —
Вопрос заключается в следующем: вследствие неудач, испытанных Францией во время последней
войны, Бисмарк отнял у последней Эльзас и Лотарингию и присоединил их к Германии. Имеет ли он право требовать, чтобы жители присоединенных провинций считали Германию своим отечеством и любили это новое отечество точно так, как бы оно было для них старым отечеством?
Но упоминовение о пушках и возможности
войны не могло и на разговор не повлиять соответствующим образом. На сцену выступил
вопрос о боевой готовности.
Многое еще рассказывал Морозов про дела государственные, про нападения крымцев на рязанские земли, расспрашивал Серебряного о литовской
войне и горько осуждал Курбского за бегство его к королю. Князь отвечал подробно на все
вопросы и наконец рассказал про схватку свою с опричниками в деревне Медведевке, про ссору с ними в Москве и про встречу с юродивым, не решившись, впрочем, упомянуть о темных словах последнего.
Смотрят люди на предмет различно, но как те, так и другие и третьи рассуждают о
войне как о событии совершенно не зависящем от воли людей, участвующих в ней, и потому даже и не допускают того естественного
вопроса, представляющегося каждому простому человеку: «Что, мне-то нужно ли принимать в ней участие?» По мнению всех этих людей,
вопросов этого рода даже не существует, и всякий, как бы он ни смотрел на
войну сам лично, должен рабски подчиняться в этом отношении требованиям власти.
Книга эта посвящена тому же
вопросу и разъясняет его по случаю требования американским правительством от своих граждан военной службы во время междоусобной
войны. И тоже имеет самое современное значение, разъясняя
вопрос о том, как, при каких условиях люди должны и могут отказываться от военной службы. В вступлении автор говорит...
Смысл робких ответов, которые я получал на этот
вопрос, состоял всегда приблизительно в том, что убийство на
войне и казнь преступников по распоряжению правительства не включается в общее запрещение убийств.
В беседе, возникшей по случаю
вопроса об обязательности проповеди против
войны христианских пастырей, Mr.
Не касаясь
вопроса о том, верно или неверно определение обязанности христианина по отношению к
войне, которая устанавливается в обеих книгах, нельзя не видеть практической важности и настоятельности решения этого
вопроса.
Вот что пишет в том номере «Revue des Revues», в котором собраны письма о
войне, знаменитый академик Дусэ на
вопрос редактора о его взгляде на
войну...
Часто удивляешься на то, зачем, с какой стати светской женщине или художнику, казалось бы не интересующимся ни социальными, ни военными
вопросами, осуждать стачки рабочих и проповедовать
войну, и всегда так определенно нападать на одну сторону и защищать другую?
Но другой
вопрос, о том, имеют ли право отказаться от военной службы лица, не отказывающиеся от выгод, даваемых насилием правительства, автор разбирает подробно и приходит к заключению, что христианин, следующий закону Христа, если он не идет на
войну, не может точно так же принимать участия ни в каких правительственных распоряжениях: ни в судах, ни в выборах, — не может точно так же и в личных делах прибегать к власти, полиции или суду.
«Третейский суд, арбитрация заменит
войны.
Вопросы будут решаться третейским судом, aлaбàмcкий
вопрос решен третейским судом, о Каролинских островах предложено решить третейским судом папе. Швейцария и Бельгия, и Дания, и Голландия — все подали заявление, что они предпочитают решения третейского суда
войне». Кажется, и Монако заявило то же желание. Досадно только одно, что Германия, Россия, Австрия, Франция до сих пор не заявляют того же.
Всё те же правители, так же ездят на свидания, такие же встречи, и охоты, и пиры, и балы, и мундиры, и такие же дипломаты, и разговоры о союзах и
войнах; такие же парламенты, в которых так же разбираются
вопросы восточные и африканские, и союзов, и разрывов, и гомруля, и 8-часового дня.
«Однако все-таки можно допустить, что обмен взглядов между заинтересованными народами поможет в известной степени международному соглашению и сделает возможным значительное уменьшение военных расходов, давящих теперь европейские народы в ущерб разрешению социальных
вопросов, необходимость которого чувствуется каждым государством отдельно под угрозой вызвать внутреннюю
войну усилиями предотвратить внешнюю.
«Милостивый государь, — пишет он, — для человека разумного может существовать лишь одно мнение по
вопросу о мире и
войне.
Но когда я говорил, что такого ограничения не сделано в божьем законе, и упоминал об обязательном для всех христианском учении братства, прощения обид, любви, которые никак не могли согласоваться с убийством, люди из народа обыкновенно соглашались, но уже с своей стороны задавали мне
вопрос: каким же образом делается то, спрашивали они, что правительство, которое, по их понятиям, не может ошибаться, распоряжается, когда нужно, войсками, посылая их на
войну, и казнями преступников?
Тут же сидел французский attache, из породы брюнетов, который ел княгиню глазами и ждал только конца объяснений по церковным
вопросам, чтобы, в свою очередь, объяснить княгине мотивы, побудившие императора Наполеона III начать мексиканскую
войну.
Тучи громадных событий скоплялись на Востоке: славянский
вопрос все более и более начинал заинтересовывать общество; газеты кричали, перебранивались между собой: одни, которым и в мирное время было хорошо, желали мира; другие, которые или совсем погасали, или начинали погасать, желали
войны; телеграммы изоврались и изолгались до последней степени; в комитеты славянские сыпались сотни тысяч; сборщицы в кружку с красным крестом появились на всех сборищах, торжищах и улицах; бедных добровольцев, как баранов на убой, отправляли целыми вагонами в Сербию; портрет генерала Черняева виднелся во всех почти лавочках.
Во-первых, пусто, потому что домашний персонал имеется только самый необходимый; во-вторых, неудовлетворительно по части питья и еды, потому что полезные домашние животные упразднены, дикие, вследствие истребления лесов, эмигрировали, караси в пруде выловлены, да и хорошего печеного хлеба, пожалуй, нельзя достать; в-третьих, плохо и по части газетной пищи, ежели Заманиловка, по очень счастливому случаю, не расположена вблизи станции железной дороги (это было в особенности чувствительно во время последней
войны); в-четвертых, не особенно весело и по части соседей, ибо ежели таковые и есть, то разносолов у них не полагается, да и ездить по соседям, признаться, не в чем, так как каретные сараи опустели, а бывшие заводские жеребцы перевелись; в-пятых, наконец, в каждой Заманиловке культурный человек непременно встречается с
вопросом о бешеных собаках.
Из истории добрейший Погодин, помимо всяких Ольговичей, спросил меня о Петре Великом, и при
вопросе о его походах я назвал ему поход к Азовскому морю, Северную
войну, Полтавскую битву и Прутский поход.