Выслушав такой уклончивый ответ, помощник градоначальника стал в тупик. Ему предстояло одно из двух: или немедленно рапортовать о случившемся по начальству и между тем начать под рукой следствие, или же некоторое время молчать и выжидать, что будет. Ввиду таких затруднений он избрал средний путь, то есть приступил к дознанию, и в то же время всем и каждому наказал хранить по этому предмету глубочайшую тайну, дабы не
волновать народ и не поселить в нем несбыточных мечтаний.
Некогда робкая, боязливая, уединенная, с смелою твердостию председает теперь в совете старейшин, является на лобном месте среди народа многочисленного, велит умолкнуть тысячам, говорит на вече,
волнует народ, как море, требует войны и кровопролития — та, которую прежде одно имя их ужасало!..
Очевидно, что еще менее надо было ожидать волнения в народе, ежели бы, после Бородинского сражения, когда оставление Москвы стало очевидно, или по крайней мере вероятно, ежели бы тогда вместо того, чтобы
волновать народ раздачей оружия и афишами, Растопчин принял меры к вывозу всей святыни, пороху, зарядов и денег, и прямо объявил бы народу, что город оставляется.
Неточные совпадения
В общем это — Россия, и как-то странно допустить, что такой России необходимы жандармские полковники, Любаша, Долганов, Маракуев, люди, которых, кажется, не так
волнует жизнь
народа, как шум, поднятый марксистами, отрицающими самое понятие —
народ.
— Он играл в преферанс, а думал о том, что английский
народ глупеет от спорта; это
волновало его, и он всегда проигрывал. Но ему любили за то, что проигрывал, и — не в карты — он выигрывал. Такой он был… смешной, смешной!
— Все сии известия были обнародованы; между тем правительство запретило
народу толковать о Пугачеве, коего имя
волновало чернь.
Она не уставала меня расспрашивать подробно обо всем, что занимало и
волновало ее первобытное, яркое воображение: о странах и
народах, об явлениях природы, об устройстве земли и вселенной, об ученых людях, о больших городах…
Что ж?
Когда Борис хитрить не перестанет,
Давай
народ искусно
волновать,
Пускай они оставят Годунова,
Своих князей у них довольно, пусть
Себе в цари любого изберут.
Они готовы думать, что литература заправляет историей, что она [изменяет государства,
волнует или укрощает
народ,] переделывает даже нравы и характер народный; особенно поэзия, — о, поэзия, по их мнению, вносит в жизнь новые элементы, творит все из ничего.
Известие об этом
взволновало Берлин: армия и
народ заговорили о мести; тогда Фридрих-Вильгельм, подчинившись общему влечению нации, дозволил армии Кутузова вступить в прусскую Силезию; вскоре император Александр отправился в Берлин, и свидание его с Фридрихом-Вильгельмом положило начало их многолетней дружбе.