Неточные совпадения
Недаром наши странники
Поругивали мокрую,
Холодную весну.
Весна нужна крестьянину
И ранняя и дружная,
А тут — хоть
волком вой!
Не греет землю солнышко,
И облака дождливые,
Как дойные коровушки,
Идут по небесам.
Согнало снег, а зелени
Ни травки, ни листа!
Вода не убирается,
Земля не одевается
Зеленым ярким бархатом
И, как мертвец без савана,
Лежит под небом пасмурным
Печальна и нага.
Волк, близко обходя пастуший двор
И видя, сквозь забор,
Что́, выбрав лучшего себе барана в стаде,
Спокойно Пастухи барашка потрошат,
А псы смирнёхонько
лежат,
Сам молвил про себя, прочь уходя в досаде:
«Какой бы шум вы все здесь подняли, друзья,
Когда бы это сделал я...
— Бог-то как сделал? — учила она, — шесть дней творил, а на седьмой — опочил. Так и все должны. Не только люди, а и звери. И
волк, сказывают, в воскресенье скотины не режет, а
лежит в болоте и отдыхает. Стало быть, ежели кто Господней заповеди не исполняет…
— Так и надо… Валяй их! Не те времена, чтобы, например,
лежа на боку… Шабаш! У
волка в зубе — Егорий дал. Учить нас надо, а за битого двух небитых дают.
Скажите им, что не будут наши тела
лежать в могилах, а растаскают и оглодают наши кости жадные
волки и выклюют глаза нам черные вороны».
Когда он встречался с человеком, имеющим угрюмый вид, он не наскакивал на него с восклицанием: «Что волком-то смотришь!» — но думал про себя: «Вот человек, у которого, должно быть, на сердце горе
лежит!» Когда слышал, что обыватель предается звонкому и раскатистому смеху, то также не обращался к нему с вопросом: «Чего, каналья, пасть-то разинул?» — но думал: «Вот милый человек, с которым и я охотно бы посмеялся, если бы не был помпадуром!» Результатом такого образа действий было то, что обыватели начали смеяться и плакать по своему усмотрению, отнюдь не опасаясь, чтобы в том или другом случае было усмотрено что-либо похожее на непризнание властей.
— Молчи, а то еще услышат, и обоим достанется, — уговаривал Зайчик, выглядывая косым глазом из дырочки в носке. — Ах, какой разбойник этот Петрушка!.. Всех колотит и сам же орет благим матом. Хорош гость, нечего сказать… А я едва убежал от
Волка, ах! Даже вспомнить страшно… А вон Уточка
лежит кверху ножками. Убили бедную…
Ходили, ходили, нет нигде храброго Зайца. Уж не съел ли его другой
волк? Наконец-таки нашли:
лежит в ямке под кустиком и еле жив от страха.
Здесь я должен вам, господа, признаться в великой своей низости: так я оробел, что покинул больного Левонтия на том месте, где он
лежал, да сам белки проворнее на дерево вскочил, вынул сабельку и сижу на суку да гляжу, что будет, а зубами, как пуганый
волк, так и ляскаю…
Работник. Видел? Теперь заговорила свиная кровь. Из
волков свиньями поделались. (Показывает на хозяина.)
Лежит, как боров в грязи, хрюкает.
Старый больной лев
лежал в пещере. Приходили все звери проведывать царя, только лисица не бывала. Вот
волк обрадовался случаю и стал пред львом оговаривать лисицу.
Собака заснула за двором. Голодный
волк набежал и хотел съесть ее. Собака и говорит: «
Волк! подожди меня есть, — теперь я костлява, худа. А вот, дай срок, хозяева будут свадьбу играть, тогда мне еды будет вволю, я разжирею, — лучше тогда меня съесть».
Волк поверил и ушел. Вот приходит он в другой раз и видит — собака
лежит на крыше.
Волк и говорит: «Что ж, была свадьба?» А собака и говорит: «Вот что,
волк: коли другой раз застанешь меня сонную перед двором, не дожидайся больше свадьбы».
Волк почуял кровь и пришел к тому месту, где
лежали коза, кабан, человек и его лук.
И из ихних слов она узнала, что батенька померли и
лежат поперек дороги, и мерещится ей, глупенькой, будто бедного батеньку едят
волки и собаки, будто лошадь наша ушла далеко в лес и ее тоже
волки съели, и будто саму Анютку за то, что денег не уберегла, в острог посадят, бить будут.
Вотчина, куда отъезжал князь Василий Прозоровский,
лежала в Новгородской Шелонской Пятине, на берегу быстрого Волхова, и была окружена в то время дремучими лесами, в которых на самом деле водилось в изобилии всякое зверье: медведи,
волки, лисицы…
На его обязанности
лежало заботиться, чтобы на текущем счету Александру Яковлевны Гариновой в банкирской конторе
Волков с сыновьями значилась всегда солидная цифра; об экстренных же суммах, необходимых ей, она сообщала ему лично, вызывая его к себе коротенькою запискою.
Николай не видал и не слыхал Данилы до тех пор, пока мимо самого его не пропыхтел тяжело дыша бурый, и он услыхал звук паденья тела и увидал, что Данило уже
лежит в середине собак на заду
волка, стараясь поймать его за уши.
Они
лежали, стояли, не видя
волка и ничего не понимая.
Со всех сторон
лежало мясо различных животных — от человеческого до лошадиного, в различных степенях разложения; и
волков не подпускали шедшие люди, так что Серый мог наедаться сколько угодно.