Неточные совпадения
— И будете вы платить мне дани многие, — продолжал князь, — у кого овца ярку принесет, овцу на меня отпиши, а ярку себе оставь; у кого грош
случится, тот разломи его начетверо: одну часть мне отдай, другую мне же, третью опять мне, а четвертую себе оставь. Когда же пойду на
войну — и вы идите! А до прочего вам ни до чего дела нет!
— Петровна у меня вместо матери, любит меня, точно кошку. Очень умная и революционерка, — вам смешно? Однако это верно: терпеть не может богатых, царя, князей, попов. Она тоже монастырская, была послушницей, но накануне пострига у нее
случился роман и выгнали ее из монастыря. Работала сиделкой в больнице, была санитаркой на японской
войне, там получила медаль за спасение офицеров из горящего барака. Вы думаете, сколько ей лет — шестьдесят? А ей только сорок три года. Вот как живут!
Если и Японии суждено отворить настежь ворота перед иностранцами, то это
случится еще медленнее; разве принудят ее к тому
войной.
Быть может, после этой
войны будет лучше понятно, что
случилось с человечеством после властного вступления машины в его жизнь.
«Отчего же бы не судить и правительство после каждой объявленной
войны? Если бы только народ понял это, если бы они судили власти, ведущие их к убийству, если бы они отказывались идти на смерть без надобности, если бы они употребляли данное им оружие против тех, которые им дали его, — если бы это
случилось когда-либо,
война бы умерла.
— Анюта едет фельдшерицей, — объяснила Аграфена Петровна. — Что же, оно, может, и хорошо, а притом и муж все-таки на глазах. Мало ли что на
войне может
случиться… Эти лупоглазые турчанки как раз изведут добра молодца.
— И я скажу то же самое, — примолвил Зарядьев, закуривая новую трубку табаку. — Мне
случалось видеть трусов в деле — господи боже мой! как их коробит, сердечных! Ну, словно душа с телом расстается! На
войне наш брат умирает только однажды; а они, бедные, каждый день читают себе отходную. Зато уж в мирное время… тьфу ты, пропасть! храбрятся так, что и боже упаси!
Оттуда изредка слышен топот лошадей у коновязей, их фырканье, слышно, как они мирно жуют овес, с таким же добродушным шурханьем, какое мне
случалось слышать не на
войне, а где-нибудь на постоялом дворе на родине, в такую же тихую звездную ночь.
Мне
случалось заметить, что простые солдаты вообще принимают физические страдания ближе к сердцу, чем солдаты из так называемых привилегированных классов (говорю только о тех, кто пошел на
войну по собственному желанию).
— Как это дико, Сергей Фирсыч, что мы с вами уже три месяца не читаем газет. Бог знает, что произошло за это время в России? Подумайте только: вдруг
случилась революция, или объявлена
война, или кто-нибудь сделал замечательное открытие, а мы ровно ничего не знаем? Понимаете, такое открытие, которое вдруг перевернет всю жизнь… например, летающий корабль, или вот… например… читать в мыслях у другого, или взрывчатое вещество такой удивительной силы…
И я уверен, что
случись война, вы будете храбрым офицером, хоть и пишете о
войне вздор…
Капитан-исправник
случился тут, говорит он французам: «Правда ваша, много народу у нас на
войну ушло, да эта беда еще не великая, медведéй полки на французов пошлем».
Случилось это во время франко-прусской
войны. Молодой Ницше был начальником санитарного отряда. Ему пришлось попасть в самый ад перевязочных пунктов и лазаретов. Что он там испытал, об этом он и впоследствии никогда не мог рассказывать. Когда, много позже, друг его Эрвин Роде спросил его, что ему пришлось видеть на
войне в качестве санитара, Ницше с мукою и ужасом ответил...
Не
случись войны Германии с Францией, Тургенев не переехал бы на конец своей жизни в Париж. Его перевезлаВиардо, возмутившаяся тем, как немцы обошлись с ее вторым отечеством — Францией.
То же
случилось, что отмечается наблюдателями и на
войне.
Как это
случилось, не могу взять в толк и до сих пор, но вчера я примкнул к манифестантам, носившим по поводу
войны с Турцией флаги и портрет, и часа три шатался с ними по всем улицам, пел, кричал «ура» и вообще отличался.
Уже при окончании моей работы
случилось следующее: мальчик, сын мой, рассказал мне, что между двумя совсем необразованными, еле грамотными людьми, служащими у нас, шел спор по случаю статьи какой-то духовной книжки, в которой сказано, что не грех убивать людей преступников и убивать на
войне.
Боже мой! — не
случится ли и со мной того же! Недавно ночью, раздумавшись о
войне и о немцах, которые ее начали, я пришел в такое состояние, что действительно мог бы загрызть человека. А Сашеньки нет, она и по ночам дежурит в лазарете, и так мне страшно стало от себя самого, от ее пустой кровати, от мамаши Инны Ивановны, которая больше похожа на мертвеца, нежели на живого человека, от всей этой пустоты и разорения, что не выдержал я: оделся и, благо лазарет тут же в доме, пошел к Сашеньке.
Дело касается загадочного происшествия, которое
случилось как раз за год перед Крымскою
войною и заставило говорить о себе многих в Петербурге и в других местах.