Неточные совпадения
Самгин постоял у двери на площадку, послушал речь на тему о разрушении фабрикой патриархального быта деревни, затем зловещее чье-то напоминание о тройке Гоголя и вышел на площадку
в холодный скрип и скрежет поезда. Далеко над снежным пустырем разгоралась неприятно оранжевая заря, и поезд заворачивал к ней. Вагонные речи утомили его, засорили настроение, испортили что-то. У него сложилось такое впечатление, как будто поезд
возвращает его далеко
в прошлое, к спорам отца, Варавки и суровой Марьи Романовны.
Это была ужасная ночь, полная молчаливого отчаяния и бессильных мук совести. Ведь все равно
прошлого не
вернешь, а начинать жить снова поздно. Но совесть — этот неподкупный судья, который приходит ночью, когда все стихнет, садится у изголовья и начинает свое жестокое дело!.. Жениться на Фене? Она первая не согласится… Усыновить ребенка — обидно для матери, на которой можно жениться и на которой не женятся. Сотни комбинаций вертелись
в голове Карачунского, а решение вопроса ни на волос не подвинулось вперед.
Он столкнул с неба свою тусклую звезду, она закатилась, и след ее смешался с ночною тьмой; она уже не вернется на небо, потому что жизнь дается только один раз и не повторяется. Если бы можно было
вернуть прошлые дни и годы, он ложь
в них заменил бы правдой, праздность — трудом, скуку — радостью, он
вернул бы чистоту тем, у кого взял ее, нашел бы бога и справедливость, но это так же невозможно, как закатившуюся звезду
вернуть опять на небо. И оттого что это невозможно, он приходил
в отчаяние.
Я жить спешил
в былые годы,
Искал волнений и тревог,
Законы мудрые природы
Я безрассудно пренебрег.
Что ж вышло? Право смех и жалость!
Сковала душу мне усталость,
А сожаленье день и ночь
Твердит о
прошлом. Чем помочь!
Назад не
возвратят усилья.
Так
в клетке молодой орел,
Глядя на горы и на дол,
Напрасно не подъемлет крылья —
Кровавой пищи не клюет,
Сидит, молчит и смерти ждет.
— Я говорю вам: кроме вас, у меня никого нет близких. Я ни на одну минуту не переставал скучать по вас, и только упрямое самолюбие мешало мне сознаваться
в этом. Того
прошлого, когда мы жили как муж и жена, не
вернешь, и не нужно, но вы сделайте меня вашим слугой, возьмите все мое состояние и раздайте его, кому хотите. Я покоен, Natalie, я доволен… Я покоен.
Я б много дал, чтоб
прошлое вернуть,
Но
прошлое не
в нашей власти.
Ну полно, брат. Садись и начинай играть,
А песни выльются невольно.
Люблю я песни,
в них так живо
Являются душе младенческие дни.
О
прошлом говорят красноречиво
И слезы на глаза влекут они;
Как будто
в них мы можем слезы
возвратить,
Которые должны мы были проглотить;
Пусть слезы те
в груди окаменели,
Но их один разводит звук,
Напомнив дни, когда мы пели,
Без горькой памяти, без ожиданья мук.
Только полгода спустя, когда пришли к нему прощаться жена и сын Василий, когда он
в тощей, нищенски одетой старушке едва узнал свою когда-то сырую и солидную Елизавету Трофимовну и когда вместо гимназического платья увидел на сыне куцый, потертый пиджачок и сарпинковые панталоны, он понял, что судьба его уже решена и что, какое бы еще ни было новое «решение», ему уже не
вернуть своего
прошлого.
Брат
в присутствии сестры уже не мог работать и раздражался, когда знал, что сестра лежит на диване и глядит ему
в спину; сестра же как-то болезненно морщилась и потягивалась, когда он, пытаясь
вернуть прошлое, пробовал делиться с нею своими восторгами.
— Ты опять за свое… Сказывал я тебе, тельник на нем надет был золотой с алмазами, не холопьему же отродью надевать такой будут. До конца
прошлого года хранил я его у себя
в образной, не раз и тебе его показывал, и только с месяц тому назад, как Якову исполнилось восемнадцать лет,
возвратил ему. Да и по лицу, по сложению, по разуму его видна порода, не меня кому-либо учить различать людей…
И мгла исчезает, и тучи уходят,
Но, полное
прошлой тревоги своей,
Ты долго вздымаешь испуганны волны,
И сладостный блеск возвращенных небес
Не вовсе тебе тишину
возвращает;
Обманчив твоей неподвижности вид:
Ты
в бездне покойной скрываешь смятенье,
Ты, небом любуясь, дрожишь за него.