Неточные совпадения
Ко всей деятельности, ко всей жизни Штольца прирастала с каждым днем еще чужая деятельность и жизнь: обстановив Ольгу цветами, обложив книгами, нотами и альбомами, Штольц успокоивался, полагая, что надолго наполнил досуги своей приятельницы, и шел работать или ехал осматривать какие-нибудь копи, какое-нибудь образцовое
имение, шел
в круг людей, знакомиться, сталкиваться с новыми или замечательными лицами; потом
возвращался к ней утомленный, сесть около ее рояля и отдохнуть под звуки ее голоса.
Дубровских несколько лет
в бесспорном владении, и из дела сего не видно, чтоб со стороны г. Троекурова были какие-либо до сего времени прошения о таковом неправильном владении Дубровскими оного
имения, к тому по уложению велено, ежели кто чужую землю засеет или усадьбу загородит, и на того о неправильном завладении станут бити челом, и про то сыщется допрямо, тогда правому отдавать тую землю и с посеянным хлебом, и городьбою, и строением, а посему генерал-аншефу Троекурову
в изъявленном на гвардии поручика Дубровского иске отказать, ибо принадлежащее ему
имение возвращается в его владение, не изъемля из оного ничего.
В тридцати верстах от него находилось богатое поместие князя Верейского. Князь долгое время находился
в чужих краях, всем
имением его управлял отставной майор, и никакого сношения не существовало между Покровским и Арбатовым. Но
в конце мая месяца князь
возвратился из-за границы и приехал
в свою деревню, которой отроду еще не видал. Привыкнув к рассеянности, он не мог вынести уединения и на третий день по своем приезде отправился обедать к Троекурову, с которым был некогда знаком.
Сенатор,
возвратившись в Россию, принялся приводить
в порядок свое
имение и наконец добрался до бревен.
Он сам недолго пережил ее, не более пяти лет. Зимой 1819 года он тихо скончался
в Москве, куда переехал с Глафирой и внуком, и завещал похоронить себя рядом с Анной Павловной да с «Малашей». Иван Петрович находился тогда
в Париже, для своего удовольствия; он вышел
в отставку скоро после 1815 года. Узнав о смерти отца, он решился
возвратиться в Россию. Надобно было подумать об устройстве
имения, да и Феде, по письму Глафиры, минуло двенадцать лет, и наступило время серьезно заняться его воспитанием.
— Превосходно, превосходно! — восклицал на все это Егор Егорыч. — Я буду управлять этим
имением и буду высылать им деньги, а там они и сами
возвратятся скоро
в Москву.
Года через три его опять перевели
в гвардию, но он
возвратился из Орской крепости, по замечанию знакомых, несколько поврежденным; вышел
в отставку, потом уехал
в имение, доставшееся ему после разоренного отца, который, кряхтя и ходя
в нагольном тулупе, — для одного, впрочем, скругления, — прикупил две тысячи пятьсот душ окольных крестьян; там новый помещик поссорился со всеми родными и уехал
в чужие края.
Часа через три он
возвратился с сильной головной болью, приметно расстроенный и утомленный, спросил мятной воды и примочил голову одеколоном; одеколон и мятная вода привели немного
в порядок его мысли, и он один, лежа на диване, то морщился, то чуть не хохотал, — у него
в голове шла репетиция всего виденного, от передней начальника губернии, где он очень приятно провел несколько минут с жандармом, двумя купцами первой гильдии и двумя лакеями, которые здоровались и прощались со всеми входящими и выходящими весьма оригинальными приветствиями, говоря: «С прошедшим праздничком», причем они, как гордые британцы, протягивали руку, ту руку, которая имела счастие ежедневно подсаживать генерала
в карету, — до гостиной губернского предводителя,
в которой почтенный представитель блестящего NN-ского дворянства уверял, что нельзя нигде так научиться гражданской форме, как
в военной службе, что она дает человеку главное; конечно, имея главное, остальное приобрести ничего не значит; потом он признался Бельтову, что он истинный патриот, строит у себя
в деревне каменную церковь и терпеть не может эдаких дворян, которые, вместо того чтоб служить
в кавалерии и заниматься устройством
имения, играют
в карты, держат француженок и ездят
в Париж, — все это вместе должно было представить нечто вроде колкости Бельтову.
Возвратившись в гостиную, Владимир Андреич продолжал разговор с свойственною ему тонкостию; выспросил у Павла,
в каком уезде у него
имение, есть ли усадьба и чем занимаются мужики.
Хорошо.
В один день Иван Афанасьевич,
возвратись из судов, начал мне объяснять довольно аллегорически, что и здесь все дела мои кончены и ведено мне принять от брата
имение."Так видите ли, — заключил он, — какою вы мне благодарностью обязаны? Я, один я, все вам это обработал". — Тут я начал со всею искренностью и довольно меланхолически благодарить его и показывать ему свою готовность отблагодарить ему, чего он пожелает.
Итак, Эраст обманул Лизу, сказав ей, что он едет
в армию? — Нет, он
в самом деле был
в армии, но, вместо того чтобы сражаться с неприятелем, играл
в карты и проиграл почти все свое
имение. Скоро заключили мир, и Эраст
возвратился в Москву, отягченный долгами. Ему оставался один способ поправить свои обстоятельства — жениться на пожилой богатой вдове, которая давно была влюблена
в него. Он решился на то и переехал жить к ней
в дом, посвятив искренний вздох Лизе своей. Но все сие может ли оправдать его?
В 1773 году виленский епископ Мосальский писал к нему, уговаривая
возвратиться и примириться с королем и напоминая, что
в противном случае будет наложен секвестр на его обширные
имения.
Он получил его от графини Натальи Федоровной Аракчеевой, которую посетил
в ее
имении близ Тихвина, куда она
возвратилась из Москвы
в половине августа 1831 года.
Кирилл
возвратился с известием, что ни одного огонька не видно на крышах
в имении Сурмина.
В это время умер мой отец, и мне осталось после него небольшое именьице
в Кременном уезде Волынской губернии. Эта смерть отца и отъезд мой из Одессы меня немного отрезвили. Я понял, что
возвращаться мне
в Одессу и
в ту среду,
в которой я погряз, не следует, так что по ликвидации моих дел и продажи
имения доставшегося мне от отца, я уехал жить
в Киев. Но
в Киеве вместо того, чтобы остепениться и начать новую жизнь, я снова предался кутежам и разгулу, так что отцовского наследства хватило мне не на долго.
Надо будет ехать
в имение, если он поладит с одним из арендаторов. Все это скучно, несносно и его поддерживает только то, что, так или иначе, он покончит, и тогда всякая связь с Россией будет порвана, никакого повода
возвращаться домой… Надоело ему выше всякой меры дрожать за падение курса русских бумажек. Один год получишь пятьдесят тысяч франков, а другой и сорока не выйдет… Свободные деньги он давно перевел за границу, купил иностранных бумаг и полегоньку играет ими на парижской бирже.