Было восемь часов утра — время, когда офицеры, чиновники и приезжие обыкновенно после жаркой, душной ночи купались в море и потом шли в павильон пить кофе или чай. Иван Андреич Лаевский, молодой человек лет двадцати восьми, худощавый блондин, в фуражке министерства финансов и в туфлях, придя купаться, застал на берегу много знакомых и между ними своего приятеля,
военного доктора Самойленко.
Со мною от Томска до Иркутска едут два поручика и
военный доктор. Один поручик пехотный, в мохнатой папахе, другой — топограф, с аксельбантом. На каждой станции мы, грязные, мокрые, сонные, замученные медленной ездой и тряской, валимся на диваны и возмущаемся: «Какая скверная, какая ужасная дорога!» А станционные писаря и старосты говорят нам...
Неточные совпадения
—
Доктор Макаров, — сердито сказал ему странно знакомым голосом щеголевато одетый человек, весь в черном, бритый, с подстриженными усами, с лицом
военного. — Макаров, — повторил он более мягко и усмехнулся.
А этот молодой человек, — продолжал
доктор, указывая на другого джентльмена, недурного собой, с усиками, — замечателен тем, что он очень богат, а между тем служит в
военной службе, просто из страсти к приключениям».
— Да бог его знает… Он, кажется, служил в
военной службе раньше… Я иногда, право, боюсь за моих девочек: молодо-зелено, как раз и головка закружится, только
доктор все успокаивает…
Доктор прав: самая страшная опасность та, которая подкрадывается к вам темной ночью, тишком, а тут все и все налицо. Девочкам во всяком случае хороший урок… Как вы думаете?
Это были: старушка Мертваго и двое ее сыновей — Дмитрий Борисович и Степан Борисович Мертваго, Чичаговы, Княжевичи, у которых двое сыновей были почти одних лет со мною, Воецкая, которую я особенно любил за то, что ее звали так же как и мою мать, Софьей Николавной, и сестрица ее, девушка Пекарская; из
военных всех чаще бывали у нас генерал Мансуров с женою и двумя дочерьми, генерал граф Ланжерон и полковник Л. Н. Энгельгардт; полковой же адъютант Волков и другой офицер Христофович, которые были дружны с моими дядями, бывали у нас каждый день;
доктор Авенариус — также: это был давнишний друг нашего дома.
Там
доктор предварительно свидетельствовал всех больных из всех
военных команд, расположенных в крепости, и кого находил действительно больным, записывал в госпиталь.
Из сумасшедшего дома
доктора выпускают отказавшегося, и тогда начинаются всякие тайные, хитрые меры, чтобы и не отпустить отказавшегося, поощрив тем других отказываться так же, как и он, и вместе с тем не оставить его среди солдат, чтобы и солдаты не узнали от него того, что призвание их к
военной службе совершается совсем не по закону бога, как их уверяют, а против него.
Правила науки обязывают
докторов скрывать от вас правду, но я по-военному режу правду-матку: вы нездоровы!
Я вышел. В самом деле, у крыльца большого дома стояла городская извозчичья линейка. Приехала моя сестра, а с нею Анюта Благово и еще какой-то господин в
военном кителе. Подойдя ближе, я узнал
военного: это был брат Анюты,
доктор.
Старший
доктор отделения для душевнобольных в
военном госпитале.
Военные армейские
доктора нашли невозможным вынуть пулю и отправили раненого для леченья в Петербург.
Какой разительный контраст, если сравнить судьбу автора"Тристана"и"Парсиваля"с жалким концом музыкального создателя"Бориса Годунова"и"Хованщины". Умереть на солдатской койке
военного госпиталя, да и то благодаря доброте
доктора, который положил его, выдав за денщика.
Можно стать безжалостным, потерять чувствительность, привыкнуть к виду крови, и слез, и страданий — как вот мясники, или некоторые
доктора, или
военные; но как возможно, познавши истину, отказаться от нее?
— Обход?! Ах, да! Ведь вы, впрочем, не
военный… — Он обратился к начальнику штаба: — Полковник, пожалуйста, объясните
доктору всю нелепость этого предположения!
В своем циркуляре д-р Вреден с большим одобрением отзывается об «опытных
военных врачах» и не выказывает никакого сомнения, что они вполне считаются с указанными в циркуляре «особенностями военно-медицинской службы». Клевещет ли
доктор Вреден на
военных врачей или они действительно заслуживали его одобрения?
Сами знаете, в солдаты идти не хочется, а говорят, что артисты Императорских театров, художники,
доктора медицины, профессора, монахи и духовные будут освобождены от
военной повинности.
Работа по службе была несложна, но вскоре молодой
доктор с отзывчивой душой и с искренним желанием работать нашел себе практику среди крестьян, с большим доверием, спустя короткое время, начавшим относиться к «
военному дохтуру», нежели к изредка посещавшему врачебный пункт, находившийся в селе, земскому врачу.
Как только Ростов вошел в двери дома, его обхватил запах гниющего тела и больницы. На лестнице он встретил
военного русского
доктора с сигарою во рту. За
доктором шел русский фельдшер.
— Отец —
доктор,
военный врач. Дед был мужик. Мы из старообрядцев.