Неточные совпадения
Тут увидел я, что между
людьми случайными и
людьми почтенными бывает иногда неизмеримая разница, что в большом свете
водятся премелкие души и что
с великим просвещением можно быть великому скареду.
Мне хочется, чтобы он был совершенным зверем!» Пошли смотреть пруд, в котором, по словам Ноздрева,
водилась рыба такой величины, что два
человека с трудом вытаскивали штуку, в чем, однако ж, родственник не преминул усомниться.
— Экой ты, право, такой!
с тобой, как я вижу, нельзя, как
водится между хорошими друзьями и товарищами, такой, право!.. Сейчас видно, что двуличный
человек!
— Да неужели же мне и
с вами еще тоже надо
возиться, — сказал вдруг Раскольников, выходя
с судорожным нетерпением прямо на открытую, — хотя вы, может быть, и самый опасный
человек, если захотите вредить, да я-то не хочу ломать себя больше.
Гаврило. Да уж я, Василий Данилыч, все заготовлю, что требуется; у меня и кастрюлечка серебряная
водится для таких оказий, уж я и своих
людей с вами отпущу.
— Да, — начал Базаров, — странное существо
человек. Как посмотришь этак сбоку да издали на глухую жизнь, какую ведут здесь «отцы», кажется: чего лучше? Ешь, пей и знай, что поступаешь самым правильным, самым разумным манером. Ан нет; тоска одолеет. Хочется
с людьми возиться, хоть ругать их, да
возиться с ними.
В сарае, в груде отжившего домашнего хлама,
возился дворник Николай, молчаливый, трезвый
человек, и
с ним еще кто-то чужой.
— Я — Самойлов. Письмоводитель ваш, Локтев, — мой ученик и — член моего кружка. Я — не партийный
человек, а так называемый культурник; всю жизнь
возился с молодежью, теперь же, когда революционная интеллигенция истребляется поголовно, считаю особенно необходимым делом пополнение убыли. Это, разумеется, вполне естественно и не может быть поставлено в заслугу мне.
— Пестрая мы нация, Клим Иванович, чудаковатая нация, — продолжал Дронов, помолчав, потише, задумчивее, сняв шапку
с колена, положил ее на стол и, задев лампу, едва не опрокинул ее. — Удивительные
люди водятся у нас, и много их, и всем некуда себя сунуть. В революцию? Вот прошумела она, усмехнулась, да — и нет ее. Ты скажешь — будет! Не спорю. По всем видимостям — будет. Но мужичок очень напугал. Организаторов революции частью истребили, частью — припрятали в каторгу, а многие — сами спрятались.
Лаврушка и
человек с бородкой ушли. Темнело. По ту сторону баррикады
возились люди; знакомый угрюмый голос водопроводчика проговорил...
Вход в переулок, куда вчера не пустили Самгина, был загроможден телегой без колес, ящиками, матрацем, газетным киоском и полотнищем ворот. Перед этим сооружением на бочке из-под цемента сидел рыжебородый
человек,
с папиросой в зубах; между колен у него торчало ружье, и одет он был так, точно собрался на охоту. За баррикадой
возились трое
людей: один прикреплял проволокой к телеге толстую доску, двое таскали со двора кирпичи. Все это вызвало у Самгина впечатление озорной обывательской забавы.
— Приятно! — возразила бабушка, — слушать тошно! Пришел бы ко мне об эту пору: я бы ему дала обед! Нет, Борис Павлович: ты живи, как
люди живут, побудь
с нами дома, кушай, гуляй,
с подозрительными
людьми не
водись, смотри, как я распоряжаюсь имением, побрани, если что-нибудь не так…
Другой переводчик, Эйноске, был в Едо и
возился там «
с людьми Соединенных Штатов». Мы узнали, что эти «
люди» ведут переговоры мирно; что их точно так же провожают в прогулках лодки и не пускают на берег и т. п. Еще узнали, что у них один пароход приткнулся к мели и начал было погружаться на рейде;
люди уже бросились на японские лодки, но пробитое отверстие успели заткнуть. Американцы в Едо не были, а только в его заливе, который мелководен, и на судах к столице верст за тридцать подойти нельзя.
— А то как же? Конечно, она. Ведь взбредет же
человеку такая блажь… Я так полагаю, что Зося что-нибудь придумала. Недаром
возится с этим сумасшедшим.
В остолбенении стоял он, недоумевая, как мог он,
человек все же умный, поддаться на такую глупость, втюриться в этакое приключение и продолжать все это почти целые сутки,
возиться с этим Лягавым, мочить ему голову… «Ну, пьян
человек, пьян до чертиков и будет пить запоем еще неделю — чего же тут ждать?
Мы встали и тихонько пошли вперед. Скоро мы увидели виновника шума. Медведь средней величины
возился около большой липы. Дерево росло почти вплотную около скалы.
С лицевой стороны на нем была сделана заметка топором, что указывало на то, что рой этот раньше нас и раньше медведя нашел кто-то из
людей.
Он
человек рассудительный и положительный, воспитанье получил, как
водится, отличное, служил, в высшем обществе потерся, а теперь хозяйством занимается
с большим успехом.
На другой день, когда я проснулся, все
люди были уже на ногах. Я отдал приказание седлать лошадей и, пока стрелки
возились с вьюками, успел приготовить планшет и пошел вперед вместе
с гольдом.
И добрые знакомые такого
человека (все такие же
люди, как он:
с другими не
водится у него доброго знакомства) тоже так думают про него, что, дескать, он хороший
человек, но на колена перед ним и не воображают становиться, а думают себе: и мы такие же, как он.
Я никогда не имел склонности
возиться с душами
людей, влиять на них, направлять их.
У ябедника Антония был брат Фортунат. Образ жизни он вел загадочный, часто куда-то отлучался и пропадал надолго
с гарнолужского горизонта.
Водился он
с цыганами, греками и вообще сомнительными
людьми «по лошадиной части». Порой к гарнолужскому табуну нивесть откуда присоединялись дорогие статные лошади, которые также таинственно исчезали. Многие качали при этом головами, но… пан Фортунат был
человек обходительный и любезный со всеми…
Ганя, раз начав ругаться и не встречая отпора, мало-помалу потерял всякую сдержанность, как это всегда
водится с иными
людьми. Еще немного, и он, может быть, стал бы плеваться, до того уж он был взбешен. Но именно чрез это бешенство он и ослеп; иначе он давно бы обратил внимание на то, что этот «идиот», которого он так третирует, что-то уж слишком скоро и тонко умеет иногда все понять и чрезвычайно удовлетворительно передать. Но вдруг произошло нечто неожиданное.
Энгельгардт
возится с нашим Паскалем и никак не может вывести его в
люди. Я советую Бобрищеву-Пушкину обратиться к прусскому королю — авось он, для чести русской словесности, напечатает эту рукопись…
— Это обнаруживает в вас большую наблюдательность. Больше или меньше мы, действительно, все материалисты, да и вряд ли можно идеальничать,
возясь с скальпелем в разлагающейся махине, именуемой
человеком.
Это
люди, может быть, немного и выше стоящие их среды, но главное — ничего не умеющие делать для русской жизни: за неволю они все время
возятся с женщинами, влюбляются в них, ломаются над ними; точно так же и мы все, университетские воспитанники…
— Господи, что же это такое? — взмолился генерал, останавливаясь перед Лаптевым. — Евгений Константиныч! вас ждут целый час тысячи
людей, а вы
возитесь здесь
с собакой! Это… это… Одним словом, я решительно не понимаю вас.
— Куда, чай, узнать? — отозвалась Варвара
с горечью, — мы
люди темные, подначальные, поколь в глазах, дотоль нас и знают… А вспомните, может, матушка, как вы меня в холодном чулане без пищи держивали, за косы таскивали… али вам не в диковину такие-то дела, али много за вами этого
водилось, что и на памяти ничего не удержалось?..
Человека 4 денщиков — одни дремали, другие
возились с чемоданами и узлами около двери.
Она, конечно, понимала, что ей нельзя
водиться с этими
людьми, но все-таки принимала их
с жадностию, со всем женским истерическим нетерпением и, главное, всё чего-то ждала.
Вследствие таковых мер, принятых управляющим, похороны Петра Григорьича совершились
с полной торжественностью; впереди шел камердинер его
с образом в руках; за ним следовали архиерейские певчие и духовенство, замыкаемое в сообществе архимандритов самим преосвященным Евгением; за духовенством были несомы секретарем дворянского собрания, в мундире, а также двумя — тремя чиновниками, на бархатных подушках, ордена Петра Григорьича, а там, как
водится, тянулась погребальная колесница
с гробом, за которым непосредственно шел в золотом и блистающем камергерском мундире губернатор, а также и другие сильные мира сего, облеченные в мундиры; ехали в каретах три — четыре немолодые дамы — дальние родственницы Петра Григорьича, — и, наконец, провожали барина все его дворовые
люди, за которыми бежала и любимая моська Петра Григорьича, пребезобразная и презлая.
В первое время, непосредственно следующее за отставкой, он, впрочем, еще бодрится и старается
водиться с так называемыми «
людьми».
Ну что, какой твой нужда?» Тут, как
водится,
с природною русскому
человеку ловкостию и плутовством, покупщик начнет уверять башкирца, что нужды у него никакой нет, а наслышался он, что башкирцы больно добрые
люди, а потому и приехал в Уфимское Наместничество и захотел
с ними дружбу завести и проч. и проч.; потом речь дойдет нечаянно до необъятного количества башкирских земель, до неблагонадежности припущенников, [Припущенниками называются те, которые за известную ежегодную или единовременную плату, по заключенному договору на известное число лет, живут на башкирских землях.
«Вот скучали, хлопот не было, — думал рыбак, — вот теперь и
возись поди! Что станешь
с ним делать, коли он так-то у меня проваляется зиму? И диковинное это дело, право, какой
человек такой: маленько дождем помочило — невесть что сделалось, весь распался, весь разнедужился… Эх! Я и прежде говорил: пустой
человек — право, пустой
человек!»
Гаврик —
человек лет двенадцати от роду, полный, немножко рябой, курносый,
с маленькими серыми глазами и подвижным личиком. Он только что кончил учиться в городской школе и считал себя
человеком взрослым, серьёзным. Его тоже занимала служба в маленьком, чистом магазине; он
с удовольствием
возился с коробками и картонками и старался относиться к покупателям так же вежливо, как хозяин.
Целые дни перед глазами Ильи вертелось
с криком и шумом что-то большущее, пёстрое и ослепляло, оглушало его. Сначала он растерялся и как-то поглупел в кипучей сутолоке этой жизни. Стоя в трактире около стола, на котором дядя Терентий, потный и мокрый, мыл посуду, Илья смотрел, как
люди приходят, пьют, едят, кричат, целуются, дерутся, поют песни. Тучи табачного дыма плавают вокруг них, и в этом дыму они
возятся, как полоумные…
Несколько фигур
возилось у корзины
с пивом и провизией; высокий
человек с полуседою бородой подбрасывал в костер сучья, окутанный тяжелым, беловатым дымом.
— Он тут все кутил… Безобразничал — ужасно! Вдруг как-то началось у него… Сначала избил в клубе зятя вице-губернатора. Папаша
возился,
возился, чтоб загасить скандал. Хорошо еще, что избитый оказался
человеком дурной репутации… Однако
с лишком две тысячи стоило это отцу… А пока отец хлопотал по поводу одного скандала, Фома чуть не утопил целую компанию на Волге.
Он присматривался к странной жизни дома и не понимал её, — от подвалов до крыши дом был тесно набит
людьми, и каждый день
с утра до вечера они
возились в нём, точно раки в корзине. Работали здесь больше, чем в деревне, и злились крепче, острее. Жили беспокойно, шумно, торопливо — порою казалось, что
люди хотят скорее кончить всю работу, — они ждут праздника, желают встретить его свободными, чисто вымытые, мирно, со спокойной радостью. Сердце мальчика замирало, в нём тихо бился вопрос...
Подколесин (в дверях).Такой, право, странный
человек!
С ним никак нельзя
водиться: выбранит вдруг ни за что ни про что. Не понимает никакого обращения.
Или, быть может, она пришла
с ветру, затем, что у прочих так
водится, так чтобы и нам не стыдно было в
людях глаза показать?
— Что, что, что? Да ты здесь рассуждать научился! ах ты, мужик ты этакой! ах ты, сопляк! Ну, жаль, некогда мне теперь
с тобой
возиться, а то бы я… Ну да потом припомню! Давай ему шляпу, Гришка! Давай ему шубу! Здесь без меня все эти три комнаты прибрать; да зеленую, угловую комнату тоже прибрать. Мигом щетки в руки!
С зеркал снять чехлы,
с часов тоже, да чтоб через час все было готово. Да сам надень фрак,
людям выдай перчатки, слышишь, Гришка, слышишь?
Разбойные
люди расспросили дьячка про розыск, который вел в Усторожье воевода Полуект Степаныч, и обрадовались, когда Арефа сказал, что сидел вместе
с Белоусом и Брехуном. Арефа подробно рассказал все, что сам знал, и разбойные
люди отпустили его. Правда, один мужик приглядывался к Охоне и даже брал за руку, но его оттащили: не такое было время, чтобы
возиться с бабами. Охоня сидела ни жива ни мертва, — очень уж она испугалась. Когда телега отъехала, Арефа захохотал.
Через полчаса он крепко спал, а я сидел рядом
с ним и смотрел на него. Во сне даже сильный
человек кажется беззащитным и беспомощным, — Шакро был жалок. Толстые губы, вместе
с поднятыми бровями, делали его лицо детским, робко удивлённым. Дышал он ровно, спокойно, но иногда
возился и бредил, говоря просительно и торопливо по-грузински.
— Я вам прямо скажу, хотя это — секрет, — говорил Носков, всё
возясь с ногою своей. — Я тут для вашей пользы живу, для наблюдения за рабочими вашими. Я, может быть, нарочно сказал, что хотел напугать вас, а мне на самом-то деле надо было схватить одного
человека и я опознался…
Меньше полусотни сажен осталось до фабрики, когда котёл покачнулся особенно круто и не спеша съехал
с переднего катка, ткнувшись в песок тупой мордой, — Никита видел, как его круглая пасть дохнула в ноги отца серой пылью.
Люди сердито облепили тяжёлую тушу, пытаясь подсунуть под неё каток, но они уже выдохлись, а котёл упрямо влип в песок и, не уступая усилиям их, как будто зарывался всё глубже. Артамонов
с рычагом в руках
возился среди рабочих, покрикивая...
Лишь после этого Яков почувствовал, что он смертельно испуган, испуган так, что хотел закричать и не мог; руки его дрожали и ноги не послушались, когда он хотел встать
с колен. В двух шагах от него
возился на земле, тоже пытаясь встать, этот
человек, без шапки,
с курчавой головою.
— Так её на
люди выносить надо? Пойми: ты на дело наше тень бросаешь! Какое там у тебя жертвоприношение? Что ты — персиянин?
С мальчиками
возишься? Какой мальчик?
Напротив того,
человек, за которым
водятся грешки, даже и по получении подзатыльника путается, отвечает уклончиво, неохотно, а иногда прямо
с дерзостью говорит: не твое дело!
Об этом обстоятельстве, известном очень многим живым до сего времени
людям, стоит упомянуть в доказательство, что Бенни никогда не был протежируем никаким особым ведомством, а, напротив, из-за него выпадали хлопоты тем, кто
с ним
водился.
Таинственное поручение страшно обрадовало меня, и я полетел в Адмиралтейскую слободу
с быстротой стрижа. Там, в темной мастерской медника, я увидал молодого кудрявого
человека с необыкновенно синими глазами; он лудил кастрюлю, но — был не похож на рабочего. А в углу, у тисков,
возился, притирая кран, маленький старичок
с ремешком на белых волосах.