Неточные совпадения
Чуть-чуть же человек развитой и бывалый, непременно и по возможности, старается сознаться во всех
внешних и неустранимых фактах; только
причины им другие подыскивает, черту такую свою, особенную и неожиданную, ввернет, которая совершенно им другое значение придаст и в другом свете их выставит.
Она была счастлива — и вот
причина ее экстаза, замеченного Татьяной Марковной и Райским. Она чувствовала, что сила ее действует пока еще только на
внешнюю его жизнь, и надеялась, что, путем неусыпного труда, жертв, она мало-помалу совершит чудо — и наградой ее будет счастье женщины — быть любимой человеком, которого угадало ее сердце.
Я слушал с напряжением. Выступало убеждение, направление всей жизни. Эти «тысяча человек» так рельефно выдавали его! Я чувствовал, что экспансивность его со мной шла из какого-то
внешнего потрясения. Он говорил мне все эти горячие речи, любя меня; но
причина, почему он стал вдруг говорить и почему так пожелал именно со мной говорить, мне все еще оставалась неизвестною.
Старая ссора в славянской семье, ссора русских с поляками, не может быть объяснена лишь
внешними силами истории и
внешними политическими
причинами.
«Люди захотели, чтобы их жизнь и судьба определялись не ими самими, а
внешними материальными
причинами».
И так да и не ослепимся
внешним спокойствием государства и его устройством и для сих только
причин да не почтем оное блаженным.
Внешним поводом для этой сенсации послужило то, что дворянин"занимается несвойственными дворянскому званию поступками"; действительною же, внутреннею
причиной служило просто желание к чему-нибудь придраться, на ком-нибудь сорвать накипевшее зло. Вся окрестность загудела; дворяне негодовали, мужики-торгаши посмеивались, даже крестьянская масса — и та с каким-то пренебрежительным любопытством присматривалась.
Эти перемены заставляли себя чувствовать тем более мучительно, что наступали внезапно и вследствие чисто
внешних, случайных
причин.
Причина и в том, что люди полагают, что они поняли учение это, когда решили, как это делают церковники, что оно сверхъестественным способом передано им; или, как это делают люди научные, что они поняли его, когда изучили часть тех
внешних явлений, которыми оно выразилось.
Как это и сказано в Евангелии: «и никто не придет ко мне, если отец не привлечет его к себе» (Иоан. VI, 44), т. е. что признание истины, составляющее
причину всех явлений жизни человеческой, не зависит от
внешних явлений, а от каких-то внутренних свойств человека, не подлежащих его наблюдению.
Признание же известной истины или непризнание ее зависит не от
внешних, а от каких-то других
причин, находящихся в самом человеке.
Так что иногда при всех
внешних, казалось бы, выгодных условиях для признания истины один человек не признает ее, и, напротив, другой при всех самых невыгодных к тому условиях без всяких видимых
причин признает ее.
И потому человек, не свободный в своих поступках, всегда чувствует себя свободным в том, что служит
причиной его поступков, — в признании или непризнании истины. И чувствует себя свободным не только независимо от
внешних, происходящих вне его событий, но даже и от своих поступков.
Много было на это
причин, и внутренних и
внешних, — начнем с последних.
А презираете вы страдания и ничему не удивляетесь по очень простой
причине: суета сует,
внешнее и внутреннее презрение к жизни, страданиям и смерти, уразумение, истинное благо — все это философия, самая подходящая для российского лежебока.
Но у него и во
внешней жизни и во внутренней было много
причин считать себя человеком особенным, не похожим на других.
Очевидно, тут все держалось очень усиленною
внешнею выправкой, скрывавшей то внутреннее недоумение, которое обыкновенно отличает людей раздраженных и в то же время не умеющих себе ясно представить
причину этого раздражения.
По той же самой
причине, что моя мать была горожанка, как я уже сказал, и также потому, что она провела в угнетении и печали свое детство и раннюю молодость и потом получила, так сказать, некоторое
внешнее прикосновение цивилизации от чтения книг и от знакомства с тогдашними умными и образованными людьми, прикосновение, часто возбуждающее какую-то гордость и неуважение к простонародному быту, — по всем этим
причинам вместе, моя мать не понимала и не любила ни хороводов, ни свадебных и подблюдных песен, ни святочных игрищ, даже не знала их хорошенько.
В чем заключаются главные черты обломовского характера? В совершенной инертности, происходящей от его апатии ко всему, что делается на свете.
Причина же апатии заключается отчасти в его
внешнем положении, отчасти же в образе его умственного и нравственного развития. По
внешнему своему положению — он барин; «у него есть Захар и еще триста Захаров», по выражению автора. Преимущество своего положения Илья Ильич объясняет Захару таким образом...
Не говорим и о той неровности, с которою шла разработка вопроса в литературе, то останавливаясь, то начинаясь сызнова, то опять затихая: все это могло быть следствием
внешних и случайных
причин.
Нам могут указать на множество
причин, которые ставят литературу в необходимость сдерживать свои благие порывы; могут прибавить, что
причины эти заключаются не во внутренней сущности литературной деятельности и не в случайностях литературных дарований и стремлений, а в обстоятельствах чисто
внешних, зависящих от несовершенств самого общества нашего…
Владимир. Есть люди, более достойные сожаленья, чем этот мужик. Несчастия
внешние проходят, но тот, кто носит всю
причину своих страданий глубоко в сердце, в ком живет червь, пожирающий малейшие искры удовольствия… тот, кто желает и не надеется… тот, кто в тягость всем, даже любящим его… тот! но для чего говорить об таких людях? им не могут сострадать: их никто, никто не понимает.
Мы знаем, что
причина такого странного спокойствия вполне
внешняя — запрещение ост-индского генерал-губернатора.
В основании такой скромности лежит, очень часто, толстый слой самолюбия… Но предоставим охотникам до анализа и психологам отыскивать и определять
причины, приводящие в действие пружины человеческой природы. Ограничиваясь одними
внешними наблюдениями, мы зашли и без того уже чуть ли не слишком далеко…
Имея летописи, которых ранним появлением, добросовестностью и основательностью в отношении к
внешним фактам имеем право гордиться пред другими народами, мы, однако же, не имеем ничего, что бы объяснило нам самый внутренний смысл всех явлений нашей истории, осветило бы все наши недоумения касательно их связи,
причин и характера.
Такое невольное подчинение
внешним воздействиям бывает
причиною дурных, несогласных с требованиями совести, поступков. Будь настороже против таких
внешних воздействий и не подчиняйся им.
Вот почему проблема реальности
внешнего мира представляет такой тяжелый крест для идеалистической философии, ибо эта реальность недоказуема мыслительными средствами, она только ощутима чувственностью, и в этом же состоит
причина нерасторжимости логического и алогического начал, столь характерной для всего бытия.
Революция есть фатум, неотвратимая судьба народов, и к ней невозможно относиться внешне и объяснять ее
внешними политическими и экономическими
причинами, как обычно делают и революционеры и контрреволюционеры.
Если не разум человека, то мучительность страдания волей-неволей заставляют его признать то, что жизнь его не умещается в его личности, что личность его есть только видимая часть всей его жизни, что
внешняя, видимая им из его личности связь
причины и действия, не совпадает с той внутренней связью
причины и действия, которая всегда известна человеку из его разумного сознания.
Не есть ли то, чего вы требуете для драмы, религиозное поучение, дидактизм, то, что называется тенденциозностью и что несовместимо с истинным искусством?» Под религиозным содержанием искусства, отвечу я, я разумею не
внешнее поучение в художественной форме каким-либо религиозным истинам и не аллегорическое изображение этих истин, а определенное, соответствующее высшему в данное время религиозному пониманию мировоззрение, которое, служа побудительной
причиной сочинения драмы, бессознательно для автора проникает все его произведение.
Но нас смущает то, что мы не видим
причин и действий нашей истинной жизни так, как видим
причины и действия во
внешних явлениях: не знаем, почему один вступает в жизнь с такими свойствами своего я, а другой с другими, почему жизнь одного обрывается, а другого продолжается? Мы спрашиваем себя: какие были до моего существования
причины того, что я родился тем, что я есмь. И что будет после моей смерти от того, что я буду так пли иначе жить? И мы жалеем о том, что не получаем ответов на эти вопросы.
Казачество порождалось двумя
причинами — внутреннею и
внешнею. Быстрое усиление самодержавия, к которому еще не приспособилась первобытная вольность населения, да бедность государства поддерживали привычку «разбрестись разно».
Не понимают тайны свободы и те, которые видят в ней лишь особую форму духовной детерминированности, детерминированности не
внешней, а внутренней, т. е. считают свободным все, что порождается
причинами, лежащими внутри человеческого духа.
Я еще писал товарищам о том, как я изумительно устроился, а мне уже было невесело, просто невесело; и
причину состояния этого я долго не мог найти, так как по виду все было прекрасно, красиво, весело, и нигде так много не смеялись, как у Нордена. Только шаг за шагом проникая в тайники этого странного дома и этой странной семьи, — вернее, лишь касаясь прикосновением
внешним их холодных стен, я начал догадываться об источниках тяжелой грусти, томительной тоски, лежавшей над людьми и местом.
Но, как в астрономии новое воззрение говорило: «правда, мы не чувствуем движения земли, но, допустив ее неподвижность, мы приходим к бессмыслице; допустив же движение, которого мы не чувствуем, мы приходим к законам», так и в истории новое воззрение говорит: «правда, мы не чувствуем нашей зависимости, но, допустив нашу свободу, мы приходим к бессмыслице; допустив же свою зависимость от
внешнего мира, времени и
причин, приходим к законам».
История рассматривает проявления свободы человека в связи с
внешним миром во времени и в зависимости от
причин, т. е. определяет эту свободу законами разума, и потому история только на столько есть наука, на сколько эта свобода определена этими законами.
Но ни в том, ни в другом случае, как бы мы ни изменяли нашу точку зрения, как бы ни уясняли себе ту связь, в которой находится человек с
внешним миром, или как бы ни доступна она нам казалась, как бы ни удлиняли или укорачивали период времени, как бы понятны или непостижимы ни были для нас
причины, мы никогда не можем себе представить ни полной свободы, ни полной необходимости.
На вопрос о том, чтò составляет
причину исторических событий, представляется другой ответ, заключающийся в том, что ход мировых событий предопределен свыше, зависит от совпадения всех произволов людей, участвующих в этих событиях, и что влияние Наполеонов на ход этих событий есть только
внешнее и фиктивное.
Итак, представление наше о свободе и необходимости постепенно уменьшается и увеличивается, смотря по большей или меньшей связи с
внешним миром, по бòльшему или меньшему отдалению времени и бòльшей или меньшей зависимости от
причин, в которых мы рассматриваем явление жизни человека.
Так изживалась одна историческая неудача за другой, и
причина неудачи всегда одна — реальное преображение жизни заменяется
внешними и формальными знаками того, что общество — теократически-сакрально или социалистически-сакрально.
Но даже если бы, представив себе человека совершенно исключенного от всех влияний, рассматривая только его мгновенный поступок настоящего и предполагая, что он не вызван никакою
причиною, мы допустили бесконечно малый остаток необходимости равным нулю, мы бы и тогда не пришли к понятию о полной свободе человека; ибо существо, не принимающее на себя влияний
внешнего мира, находящееся вне времени и не зависящее от
причин, уже не есть человек.
На второй же вопрос ответ мой состоит в том, что
причина бедственности положения народа не материальная, а духовная; что
причина главная — упадок его духа, так что пока народ не поднимется духом, до тех пор не помогут ему никакие
внешние меры, ни министерство земледелия и все его выдумки, ни выставки, ни сельскохозяйственные школы, ни изменение тарифов, ни освобождение от выкупных платежей (которое давно пора бы сделать, так как крестьяне давно переплатили то, что заняли, если считать по теперь употребительному проценту), ни снятие пошлин с железа и машин, ни столь любимые теперь и выставляемые несомненным лекарством от всех болезней — приходские школы, — ничто не поможет народу, если его состояние духа останется то же.
Если же мы рассматриваем человека в наименьшей зависимости от
внешних условий; если действие его совершено в ближайший момент к настоящему, и
причины его действия нам недоступны, то мы получим представление о наименьшей необходимости и наибольшей свободе.
Так что, если мы рассматриваем такое положение человека, в котором связь его с
внешним миром наиболее известна, период времени суждения от времени совершения поступка наибольший и
причины поступка наидоступнейшие, то мы получаем представление о наибольшей необходимости и наименьшей свободе.