Неточные совпадения
Что? Что такое страшное я
видел во сне? Да, да. Мужик — обкладчик, кажется, маленький, грязный,
со взъерошенною бородой, что-то делал нагнувшись и вдруг заговорил по-французски какие-то странные слова. Да, больше ничего не было во сне, ― cказал он себе. ― Но отчего же это было так ужасно?» Он живо вспомнил опять мужика и те непонятные французские слова, которые призносил этот мужик, и ужас пробежал холодом по его
спине.
— Зачем — первый? Вся деревня знала. Мне только ветер помог хвост увидать. Она бельишко полоскала в речке, а я лодку конопатил, и было ветрено, ветер заголил ее
со спины, я
вижу — хвост!..
— Болен, друг, ногами пуще; до порога еще донесли ноженьки, а как вот тут сел, и распухли. Это у меня с прошлого самого четверга, как стали градусы (NB то есть стал мороз). Мазал я их доселе мазью,
видишь; третьего года мне Лихтен, доктор, Едмунд Карлыч, в Москве прописал, и помогала мазь, ух помогала; ну, а вот теперь помогать перестала. Да и грудь тоже заложило. А вот
со вчерашнего и
спина, ажно собаки едят… По ночам-то и не сплю.
Я
видел, как по кровле одного дома,
со всеми признаками ужаса, бежала женщина: только развевались полы синего ее халата; рассыпавшееся здание косматых волос обрушилось на
спину; резво работала она голыми ногами.
Через час наблюдатель
со стороны
увидел бы такую картину: на поляне около ручья пасутся лошади;
спины их мокры от дождя. Дым от костров не подымается кверху, а стелется низко над землей и кажется неподвижным. Спасаясь от комаров и мошек, все люди спрятались в балаган. Один только человек все еще торопливо бегает по лесу — это Дерсу: он хлопочет о заготовке дров на ночь.
Помню, я стоял
спиной к дверям и брал
со стола шляпу, и вдруг в это самое мгновение мне пришло на мысль, что когда я обернусь назад, то непременно
увижу Смита: сначала он тихо растворит дверь, станет на пороге и оглядит комнату; потом тихо, склонив голову, войдет, станет передо мной, уставится на меня своими мутными глазами и вдруг засмеется мне прямо в глаза долгим, беззубым и неслышным смехом, и все тело его заколышется и долго будет колыхаться от этого смеха.
Но я не дал ей кончить, торопливо втолкнул в дверь — и мы внутри, в вестибюле. Над контрольным столиком — знакомые, взволнованно-вздрагивающие, обвислые щеки; кругом — плотная кучка нумеров — какой-то спор, головы, перевесившиеся
со второго этажа через перила, — поодиночке сбегают вниз. Но это — потом, потом… А сейчас я скорее увлек О в противоположный угол, сел
спиною к стене (там, за стеною, я
видел: скользила по тротуару взад и вперед темная, большеголовая тень), вытащил блокнот.
Но братцы не милосердовали, и, когда шествие совсем поравнялось
со мною, я
видел, как стоявший против меня солдат решительно выступил шаг вперед и,
со свистом взмахнув палкой, сильно шлепнул ею по
спине татарина.
Жила она больше, из хлеба, за казармами; если же
увидит, бывало, кого-нибудь из наших, то тотчас же еще за несколько шагов, в знак смирения, перекувырнется на
спину: «Делай, дескать,
со мной что тебе угодно, а я,
видишь, и не думаю сопротивляться».
Ветер дул в
спину. По моему расчету, через два часа должен был наступить рассвет. Взглянув на свои часы с светящимся циферблатом, я
увидел именно без пяти минут четыре. Ровное волнение не представляло опасности. Я надеялся, что приключение окончится все же благополучно, так как из разговоров на «Бегущей» можно было понять, что эта часть океана между Гарибой и полуостровом весьма судоходна. Но больше всего меня занимал теперь вопрос, кто и почему сел
со мной в эту дикую ночь?
И я, имея оправдание, что не преследовал никаких дурных целей, степенно обошел дом,
увидел со стороны моря раскрытое окно, признал узор занавески и сел под ним
спиной к стене, слыша почти все, что говорилось в комнате.
Кляча рванула, стала лягать ногами, затем, под жгучими ударами кнута, понеслась, наполнив экипажным грохотом улицу. Сквозь бурные слезы Коротков
видел, как лакированная шляпа слетела у извозчика, а из-под нее разлетелись в разные стороны вьющиеся денежные бумажки. Мальчишки
со свистом погнались за ними. Извозчик, обернувшись, в отчаянии натянул вожжи, но Кальсонер бешено начал тузить его в
спину с воплем...
Хотя я нрава от природы тихого, но нетерпение вновь
увидеть места, где провел я лучшие свои годы, так сильно овладело мной, что я поминутно погонял моего ямщика, то обещая ему на водку, то угрожая побоями, и как удобнее было мне толкать его в
спину, нежели вынимать и развяз<ыв>ать кошелек, то, признаюсь, раза три и ударил его, что отроду
со мною не случалось, ибо сословие ямщиков, сам не знаю почему, для меня в особенности любезно.
От сильного и неожиданного толчка Цирельман упал на
спину и опять
увидел над собой темное, спокойное небо с дрожащими звездами. Лошади летели нестройным галопом, высоко подбрасывая задами; а Файбиш стоял в санях и, наклонившись вперед, без остановки,
со всего размаха стегал кнутом. Цирельман обезумел от ужаса. Он вскочил на колени, судорожно оплел руками ноги Файбиша и вдруг, сам не узнавая своего голоса, закричал пронзительно и отчаянно.
— Я здесь, сынок, здесь! — пробормотал он торопливо и
со злобой толкнул в
спину какого-то ротозея, стоявшего ему на дороге. Теперь огромной, крикливой толпою все двигались к Пилату, на последний допрос и суд, и с тем же невыносимым любопытством Иуда быстро и жадно разглядывал лица все прибывавшего народа. Многие были совершенно незнакомы, их никогда не
видел Иуда, но встречались и те, которые кричали Иисусу: «Осанна!» — и с каждым шагом количество их как будто возрастало.
И всадник взъехал на курган,
Потом с коня он соскочил
И так в раздумьи говорил:
«Вот место — мертвый иль живой
Он здесь… вот дуб — к нему
спинойПрижавшись, бешеный старик
Рубился —
видел я хоть миг,
Как окружен
со всех сторон
С пятью рабами бился он,
И дорого тебе, Литва,
Досталась эта голова!..
Глафира Васильевна в сопровождении Висленева скорою походкой прошла две гостиных, библиотеку, наугольную и вступила в свой кабинет. Здесь Висленев поставил лампу и, не отнимая от нее своей руки, стал у стола. Бодростина стояла
спиной к нему, но, однако, так, что он не мог ничего
видеть в листке, который она пред собою развернула. Это было письмо из Петербурга, и вот что в нем было написано, гадостным каракульным почерком,
со множеством чернильных пятен, помарок и недописок...
— Тсс… — слышу я отчаянный шепот за моей
спиной, оглядываюсь и
вижу какие-то знаки
со стороны Саши.