Неточные совпадения
Хлестаков. С хорошенькими актрисами знаком. Я ведь тоже
разные водевильчики… Литераторов часто
вижу. С Пушкиным на дружеской ноге. Бывало, часто говорю ему: «Ну что, брат Пушкин?» — «Да так, брат, — отвечает, бывало, — так как-то всё…» Большой оригинал.
В продолжение этого времени он имел удовольствие испытать приятные минуты, известные всякому путешественнику, когда в чемодане все уложено и в комнате валяются только веревочки, бумажки да
разный сор, когда человек не принадлежит ни к дороге, ни к сиденью на месте,
видит из окна проходящих плетущихся людей, толкующих об своих гривнах и с каким-то глупым любопытством поднимающих глаза, чтобы, взглянув на него, опять продолжать свою дорогу, что еще более растравляет нерасположение духа бедного неедущего путешественника.
Когда дорога понеслась узким оврагом в чащу огромного заглохнувшего леса и он
увидел вверху, внизу, над собой и под собой трехсотлетние дубы, трем человекам в обхват, вперемежку с пихтой, вязом и осокором, перераставшим вершину тополя, и когда на вопрос: «Чей лес?» — ему сказали: «Тентетникова»; когда, выбравшись из леса, понеслась дорога лугами, мимо осиновых рощ, молодых и старых ив и лоз, в виду тянувшихся вдали возвышений, и перелетела мостами в
разных местах одну и ту же реку, оставляя ее то вправо, то влево от себя, и когда на вопрос: «Чьи луга и поемные места?» — отвечали ему: «Тентетникова»; когда поднялась потом дорога на гору и пошла по ровной возвышенности с одной стороны мимо неснятых хлебов: пшеницы, ржи и ячменя, с другой же стороны мимо всех прежде проеханных им мест, которые все вдруг показались в картинном отдалении, и когда, постепенно темнея, входила и вошла потом дорога под тень широких развилистых дерев, разместившихся врассыпку по зеленому ковру до самой деревни, и замелькали кирченые избы мужиков и крытые красными крышами господские строения; когда пылко забившееся сердце и без вопроса знало, куды приехало, — ощущенья, непрестанно накоплявшиеся, исторгнулись наконец почти такими словами: «Ну, не дурак ли я был доселе?
В картишки, как мы уже
видели из первой главы, играл он не совсем безгрешно и чисто, зная много
разных передержек и других тонкостей, и потому игра весьма часто оканчивалась другою игрою: или поколачивали его сапогами, или же задавали передержку его густым и очень хорошим бакенбардам, так что возвращался домой он иногда с одной только бакенбардой, и то довольно жидкой.
— Так-с, так-с, — не сиделось Порфирию, — мне почти стало ясно теперь, как вы на преступление изволите смотреть-с, но… уж извините меня за мою назойливость (беспокою уж очень вас, самому совестно!) —
видите ли-с: успокоили вы меня давеча очень-с насчет ошибочных-то случаев смешения обоих разрядов, но… меня все тут практические
разные случаи опять беспокоят!
Я же хотел только узнать теперь, кто вы такой, потому что,
видите ли, к общему-то делу в последнее время прицепилось столько
разных промышленников и до того исказили они все, к чему ни прикоснулись, в свой интерес, что решительно все дело испакостили.
А придем из церкви, сядем за какую-нибудь работу, больше по бархату золотом, а странницы станут рассказывать, где они были, что
видели, жития
разные, либо стихи поют.
Любаша бесцеремонно прервала эту речь, предложив дяде Мише покушать. Он молча согласился, сел к столу, взял кусок ржаного хлеба, налил стакан молока, но затем встал и пошел по комнате, отыскивая, куда сунуть окурок папиросы. Эти поиски тотчас упростили его в глазах Самгина, он уже не мало
видел людей, жизнь которых стесняют окурки и
разные иные мелочи, стесняют, разоблачая в них обыкновенное человечье и будничное.
—
Видите ли… Рассказывал я вам о себе
разное, там, ну — винюсь: все это я выдумал для приличия. Жен выдумал и вообще всю жизнь…
Самгин шел тихо, как бы опасаясь расплескать на ходу все то, чем он был наполнен. Большую часть сказанного Кутузовым Клим и читал и слышал из
разных уст десятки раз, но в устах Кутузова эти мысли принимали как бы густоту и тяжесть первоисточника. Самгин
видел пред собой Кутузова в тесном окружении раздраженных, враждебных ему людей вызывающе спокойным, уверенным в своей силе, — как всегда, это будило и зависть и симпатию.
Но, уступая «дурочке», он шел, отыскивал
разных людей, передавал им какие-то пакеты, а когда пытался дать себе отчет, зачем он делает все это, — ему казалось, что, исполняя именно Любашины поручения, он особенно убеждается в несерьезности всего, что делают ее товарищи. Часто
видел Алексея Гогина. Утратив щеголеватую внешность, похудевший, Гогин все-таки оставался похожим на чиновника из банка и все так же балагурил.
От скуки он пробовал чертить
разные деревенские сцены карандашом, набросал в альбом почти все пейзажи Волги, какие
видел из дома и с обрыва, писал заметки в свои тетради, записал даже Опенкина и, положив перо, спросил себя: «Зачем я записал его?
— Хозяин давеча, — зашептал он, — приносит вдруг фотографии, гадкие женские фотографии, все голых женщин в
разных восточных видах, и начинает вдруг показывать мне в стекло… Я,
видишь ли, хвалил скрепя сердце, но так ведь точно они гадких женщин приводили к тому несчастному, с тем чтоб потом тем удобнее опоить его…
— И однако, всего будет вернее, если вы их примете в точном смысле. Я,
видите ли, страдаю припадками и…
разными расстройствами, и даже лечусь, а потому и случилось, что в одну из подобных минут…
На высотах горы, в
разных местах вы
видите то одиноко стоящий каменный дом, то расчищенное для постройки место: труд и искусство дотронулись уже до скал.
Птицы так и заливались на
разные голоса, но они так прятались в тени, что я
видел немногих.
Внизу, между каменьями, о которые с яростью плещутся вечные буруны, кое-где в затишьях, в прозрачной воде, я
видел стаями игравшую рыбу
разной величины и формы.
Особенно любопытно было
видеть, как наши матросы покупали у туземцев фрукты, потом
разные вещи, ящички, вееры, простые материи и т. п.
Тут же встретила нас и его жена, каначка, седая, смуглая, одетая в синее бумажное платье, с платком на голове, как наши бабы. Особо выстроена была тоже хижина, где эта чета обедала: по крайней мере, заглянув, я
видел там посуду, стол и
разную утварь. Две собаки, с повисшими хвостами и головами, встретили тоже нас.
Тут
видели мы кузницу, еще пилили дерево, красили простую материю, продавали зелень, табак да
разные сласти.
Мы пошли по улицам, зашли в контору нашего банкира, потом в лавки. Кто покупал книги, кто заказывал себе платье, обувь,
разные вещи. Книжная торговля здесь довольно значительна; лавок много; главная из них, Робертсона, помещается на большой улице. Здесь есть своя самостоятельная литература. Я
видел много периодических изданий, альманахов, стихи и прозу, карты и гравюры и купил некоторые изданные здесь сочинения собственно о Капской колонии. В книжных лавках продаются и все письменные принадлежности.
Я думал, что исполнится наконец и эта моя мечта —
увидеть необитаемый остров; но напрасно: и здесь живут люди, конечно всего человек тридцать
разного рода Робинзонов, из беглых матросов и отставных пиратов, из которых один до сих пор носит на руке какие-то выжженные порохом знаки прежнего своего достоинства. Они разводят ям, сладкий картофель, таро, ананасы, арбузы. У них есть свиньи, куры, утки. На другом острове они держат коров и быков, потому что на Пиле скот портит деревья.
Я смотрю вдаль, где чуть-чуть видно мелькают силуэты судов, и
вижу миллионы огней в
разных местах.
Несколько дней Привалов и Бахарев специально были заняты
разными заводскими делами, причем пришлось пересмотреть кипы всевозможных бумаг, смет, отчетов и соображений. Сначала эта работа не понравилась Привалову, но потом он незаметно втянулся в нее, по мере того как из-за этих бумаг выступала действительность. Но, работая над одним материалом, часто за одним столом, друзья детства
видели каждый свое.
Я проводил иногда
разные идеи: он не то что с идеями не согласен, а просто
вижу, что он лично против меня бунтует, потому что я на его нежности отвечаю хладнокровием.
«Был же он положительно не в здравом состоянии ума, сам мне признавался, что наяву
видит видения, встречает на улице
разных лиц, которые уже померли, и что к нему каждый вечер ходит в гости сатана», — заключил доктор.
По следам он узнал все, что произошло у нас в отряде: он
видел места наших привалов,
видел, что мы долго стояли на одном месте — именно там, где тропа вдруг сразу оборвалась,
видел, что я посылал людей в
разные стороны искать дорогу.
Вечером стрелки рассказывали друг другу
разные страхи, говорили о привидениях, домовых, с кем что случилось и кто что
видел.
— Да ты на недоуздках так их и выведи! — закричал ему вслед г-н Чернобай. — У меня, батюшка, — продолжал он, ясно и кротко глядя мне в лицо, — не то, что у барышников, чтоб им пусто было! у них там имбири
разные пойдут, соль, барда [От барды и соли лошадь скоро тучнеет. — Примеч. авт.], бог с ними совсем!.. А у меня, изволишь
видеть, все на ладони, без хитростей.
Читатель ошибется, если вообразит себе женьшеневую плантацию в виде поляны, на которой посеяны растения. Место, где найдено было в
разное время несколько корней женьшеня, считается удобным. Сюда переносятся и все другие корни. Первое, что я
увидел, — это навесы из кедрового корья для защиты женьшеня от палящих лучей солнца. Для того чтобы не прогревалась земля, с боков были посажены папоротники и из соседнего ручья проведена узенькая канавка, по которой сочилась вода.
В тысячах других повестей я уже
вижу по пяти строкам с пяти
разных страниц, что не найду ничего, кроме испорченного Гоголя, — зачем я стану их читать?
Кроме того, что
видел Кирсанов, видно из этого также, что хозяйка, вероятно, могла бы рассказать много
разного любопытного о Рахметове; но, в качестве простодушной и простоплатной, старуха была без ума от него, и уж, конечно, от нее нельзя было бы ничего добиться.
Видишь, как злые бывают
разные?
— Мне жаль вас, — сказала Верочка: — я
вижу искренность вашей любви (Верочка, это еще вовсе не любовь, это смесь
разной гадости с
разной дрянью, — любовь не то; не всякий тот любит женщину, кому неприятно получить от нее отказ, — любовь вовсе не то, — но Верочка еще не знает этого, и растрогана), — вы хотите, чтобы я не давала вам ответа — извольте. Но предупреждаю вас, что отсрочка ни к чему не поведет: я никогда не дам вам другого ответа, кроме того, какой дала нынче.
Но
видишь, Верочка, злые бывают
разные: одним нужно, чтобы на свете становилось хуже, другим, тоже злым, чтобы становилось лучше: так нужно для их пользы.
— Это все наболтал Федя вскоре после первого же урока и потом болтал все в том же роде, с
разными такими прибавлениями: а я ему, сестрица, нынче сказал, что на вас все смотрят, когда вы где бываете, а он, сестрица, сказал: «ну и прекрасно»; а я ему сказал: а вы на нее не хотите посмотреть? а он сказал: «еще
увижу».
Смертельно жаль было
видеть Орлова, усиливавшегося сделаться ученым, теоретиком. Он имел ум ясный и блестящий, но вовсе не спекулятивный, а тут он путался в
разных новоизобретенных системах на давно знакомые предметы, вроде химической номенклатуры. Всё отвлеченное ему решительно не удавалось, но он с величайшим ожесточением возился с метафизикой.
—
Видишь ли ты, стоят перед тобою три пригорка? Много будет на них цветов
разных; но сохрани тебя нездешняя сила вырвать хоть один. Только же зацветет папоротник, хватай его и не оглядывайся, что бы тебе позади ни чудилось.
Наибольшую трудность я
вижу в том, что возможно повторение одной и той же темы в
разных главах.
Вот тут-то, на этих балах, и завязывались нужные знакомства и обделывались
разные делишки, а благодушный «хозяин столицы», как тогда звали Долгорукова, окруженный стеной чиновников, скрывавших от него то, что ему не нужно было
видеть, рассыпался в любезностях красивым дамам.
Я еще тройной свисток — и мне сразу откликнулись с двух
разных сторон. Послышались торопливые шаги: бежал дворник из соседнего дома, а со стороны бульвара — городовой, должно быть, из будки… Я спрятался в кусты, чтобы удостовериться,
увидят ли человека у решетки. Дворник бежал вдоль тротуара и прямо наткнулся на него и засвистал. Подбежал городовой… Оба наклонились к лежавшему. Я хотел выйти к ним, но опять почувствовал боль в ноге: опять провалился ножик в дырку!
Сразу узнал его — мы десятки раз встречались на
разных торжествах и, между прочим, на бегах и скачках, где он нередко бывал, всегда во время антрактов скрываясь где-нибудь в дальнем углу, ибо, как он говорил: «Не подобает бывать духовной особе на конском ристалище, начальство
увидит, а я до коней любитель!»
Яша(Любови Андреевне). Любовь Андреевна! Позвольте обратиться к вам с просьбой, будьте так добры! Если опять поедете в Париж, то возьмите меня с собой, сделайте милость. Здесь мне оставаться положительно невозможно. (Оглядываясь, вполголоса.) Что ж там говорить, вы сами
видите, страна необразованная, народ безнравственный, притом скука, на кухне кормят безобразно, а тут еще Фирс этот ходит, бормочет
разные неподходящие слова. Возьмите меня с собой, будьте так добры!
Эти цифры относятся к одному отчетному году, но если взять наличную массу каторжных за всё время ее пребывания на острове, то отношение бегавших в
разное время к общему составу выразится не менее, как в 60 %, то есть из каждых пяти человек, которых вы
видите в тюрьме или на улице, наверное, трое уже бегали.
Ловко также стрелять их в лет, поднимающихся с небольших речек, по берегам которых ходят охотники, осторожно высматривая впереди, по изгибистым коленам реки, не плывут ли где-нибудь утки, потому что в таком случае надобно спрятаться от них за кусты или отдалиться от берега, чтоб они,
увидев человека, не поднялись слишком далеко, надобно забежать вперед и подождать пока они выплывут прямо на охотника; шумно, столбом поднимаются утки, если берега речки круты и они испуганы нечаянным появлением стрелка; легко и весело спускать их сверху вниз в
разных живописных положениях.
Конечно, в числе
разной пролетной дичи слышишь и
видишь пролетающие стаи кроншнепов, но за дальностью расстояния стрелять их не возможно.
Было бы странно подойти или подъехать к камышистому пруду и не
увидеть на нем порывисто двигающихся в
разных направлениях черных кочек с белыми костяными бляхами, чем кажутся издали лысены, и не услышать их тихого, грустно хныкающего голоса: картина была бы неполна.
Для того чтоб они могли скорее
увидеть, где насыпан для них корм, проводятся, в
разные стороны от привады, дорожки из хлебной мякины в виде расходящихся лучей; как только нападет на одну из них куропатка, то сейчас побежит по ней и закудахчет; на ее голос свалится вся стая и прямо по мякине, из которой мимоходом на бегу выклюет все зерна, отправится к приваде.
Я
увидел своими глазами причину, от которой происходит этот обман: коростель кричит, как бешеный, с неистовством, с надсадой, вытягивая шею, подаваясь вперед всем телом при каждом вскрикиванье, как будто наскакивая на что-то, и беспрестанно повертываясь на одном месте в
разные стороны, отчего и происходит разность в стиле и близости крика.
Правда, тяжело нам дышать под мертвящим давлением самодурства, бушующего в
разных видах, от первой до последней страницы Островского; но и окончивши чтение, и отложивши книгу в сторону, и вышедши из театра после представления одной из пьес Островского, — разве мы не
видим наяву вокруг себя бесчисленного множества тех же Брусковых, Торцовых, Уланбековых, Вышневских, разве не чувствуем мы на себе их мертвящего дыхания?..