Неточные совпадения
Но как вдруг исчезнул бы этот
гнев, если бы она
увидела в несчастии того самого, на кого гневалась, как бы вдруг бросила она ему свой кошелек не размышляя, умно ли это или глупо, и разорвала на себе платье для перевязки, если б он был ранен!
Ответа нет. Он вновь посланье:
Второму, третьему письму
Ответа нет.
В одно собранье
Он едет; лишь вошел… ему
Она навстречу. Как сурова!
Его не
видят, с ним ни слова;
У! как теперь окружена
Крещенским холодом она!
Как удержать негодованье
Уста упрямые хотят!
Вперил Онегин зоркий взгляд:
Где, где смятенье, состраданье?
Где пятна слез?.. Их нет, их нет!
На сем лице лишь
гнева след…
Так школьник, неосторожно задравши своего товарища и получивши за то от него удар линейкою по лбу, вспыхивает, как огонь, бешеный выскакивает из лавки и гонится за испуганным товарищем своим, готовый разорвать его на части; и вдруг наталкивается на входящего
в класс учителя: вмиг притихает бешеный порыв и упадает бессильная ярость. Подобно ему,
в один миг пропал, как бы не бывал вовсе,
гнев Андрия. И
видел он перед собою одного только страшного отца.
Гнев и печаль, вера и гордость посменно звучат
в его словах, знакомых Климу с детства, а преобладает
в них чувство любви к людям;
в искренности этого чувства Клим не смел, не мог сомневаться, когда
видел это удивительно живое лицо, освещаемое изнутри огнем веры.
Он ушел, а Татьяна Марковна все еще стояла
в своей позе, с глазами, сверкающими
гневом, передергивая на себе, от волнения, шаль. Райский очнулся от изумления и робко подошел к ней, как будто не узнавая ее,
видя в ней не бабушку, а другую, незнакомую ему до тех пор женщину.
Бесспорно, я ехал
в Петербург с затаенным
гневом: только что я сдал гимназию и стал
в первый раз свободным, я вдруг
увидел, что дела Версилова вновь отвлекут меня от начала дела на неизвестный срок!
Я поднял голову: ни насмешки, ни
гнева в ее лице, а была лишь ее светлая, веселая улыбка и какая-то усиленная шаловливость
в выражении лица, — ее всегдашнее выражение, впрочем, — шаловливость почти детская. «Вот
видишь, я тебя поймала всего; ну, что ты теперь скажешь?» — как бы говорило все ее лицо.
— Не сметь, не сметь! — завопил и Ламберт
в ужаснейшем
гневе; я
видел, что во всем этом было что-то прежнее, чего я не знал вовсе, и глядел с удивлением. Но длинный нисколько не испугался Ламбертова
гнева; напротив, завопил еще сильнее. «Ohe, Lambert!» и т. д. С этим криком вышли и на лестницу. Ламберт погнался было за ними, но, однако, воротился.
— Папа, милый… прости меня! — вскрикнула она, кидаясь на колени перед отцом. Она не испугалась его
гнева, но эти слезы отняли у нее последний остаток энергии, и она с детской покорностью припала своей русой головой к отцовской руке. — Папа, папа… Ведь я тебя
вижу, может быть,
в последний раз! Голубчик, папа, милый папа…
«Подозревали меня всякую минуту-с, сам
в страхе и трепете, чтобы только их
гнев утолить, спешил сообщать им всякую тайну-с, чтобы тем самым невинность мою перед ними
видеть могли-с и живого на покаяние отпустили-с».
Он выставит его только, может быть, завтра или даже через несколько дней, приискав момент,
в который сам же крикнет нам: «
Видите, я сам отрицал Смердякова больше, чем вы, вы сами это помните, но теперь и я убедился: это он убил, и как же не он!» А пока он впадает с нами
в мрачное и раздражительное отрицание, нетерпение и
гнев подсказывают ему, однако, самое неумелое и неправдоподобное объяснение о том, как он глядел отцу
в окно и как он почтительно отошел от окна.
В 1846,
в начале зимы, я был
в последний раз
в Петербурге и
видел Витберга. Он совершенно гибнул, даже его прежний
гнев против его врагов, который я так любил, стал потухать; надежд у него не было больше, он ничего не делал, чтоб выйти из своего положения, ровное отчаяние докончило его, существование сломилось на всех составах. Он ждал смерти.
При сем слове Левко не мог уже более удержать своего
гнева. Подошедши на три шага к нему, замахнулся он со всей силы, чтобы дать треуха, от которого незнакомец, несмотря на свою видимую крепость, не устоял бы, может быть, на месте; но
в это время свет пал на лицо его, и Левко остолбенел,
увидевши, что перед ним стоял отец его. Невольное покачивание головою и легкий сквозь зубы свист одни только выразили его изумление.
В стороне послышался шорох; Ганна поспешно влетела
в хату, захлопнув за собою дверь.
У нас, мои любезные читатели, не во
гнев будь сказано (вы, может быть, и рассердитесь, что пасичник говорит вам запросто, как будто какому-нибудь свату своему или куму), — у нас, на хуторах, водится издавна: как только окончатся работы
в поле, мужик залезет отдыхать на всю зиму на печь и наш брат припрячет своих пчел
в темный погреб, когда ни журавлей на небе, ни груш на дереве не
увидите более, — тогда, только вечер, уже наверно где-нибудь
в конце улицы брезжит огонек, смех и песни слышатся издалеча, бренчит балалайка, а подчас и скрипка, говор, шум…
Я стоял с книгой
в руках, ошеломленный и потрясенный и этим замирающим криком девушки, и вспышкой
гнева и отчаяния самого автора… Зачем же, зачем он написал это?.. Такое ужасное и такое жестокое. Ведь он мог написать иначе… Но нет. Я почувствовал, что он не мог, что было именно так, и он только
видит этот ужас, и сам так же потрясен, как и я… И вот, к замирающему крику бедной одинокой девочки присоединяется отчаяние, боль и
гнев его собственного сердца…
Укрывательство же утки от селезня, его преследованье, отыскиванье,
гнев, наказанье за побег и за то, если утка не хочет лететь с ним
в другие места или отказывает ему
в совокуплении, — разоренные и растасканные гнезда, разбитые яйца, мертвых утят около них, — все это я
видел собственными моими глазами не один раз.
Видя во всем толикую превратность, от слабости моей и коварства министров моих проистекшую,
видя, что нежность моя обращалася на жену, ищущую
в любви моей удовлетворения своего только тщеславия и внешность только свою на услаждение мое устрояющую, когда сердце ее ощущало ко мне отвращение, — возревел я яростию
гнева: — Недостойные преступники, злодеи! вещайте, почто во зло употребили доверенность господа вашего? предстаньте ныне пред судию вашего.
Он
видел, как убирали осколки, слышал быстрые разговоры,
видел Аглаю, бледную и странно смотревшую на него, очень странно:
в глазах ее совсем не было ненависти, нисколько не было
гнева; она смотрела на него испуганным, но таким симпатичным взглядом, а на других таким сверкающим взглядом… сердце его вдруг сладко заныло.
Однажды, когда я, по обыкновению, утром проходил по аллеям сада, я
увидел в одной из них отца, а рядом старого Януша из зáмка. Старик подобострастно кланялся и что-то говорил, а отец стоял с угрюмым видом, и на лбу его резко обозначалась складка нетерпеливого
гнева. Наконец он протянул руку, как бы отстраняя Януша с своей дороги, и сказал...
Оттого ли, что он и
в самом деле понял последнее истерическое восклицание Андрея Антоновича за прямое дозволение поступить так, как он спрашивал, или покривил душой
в этом случае для прямой пользы своего благодетеля, слишком уверенный, что конец увенчает дело, — но, как
увидим ниже, из этого разговора начальника с своим подчиненным произошла одна самая неожиданная вещь, насмешившая многих, получившая огласку, возбудившая жестокий
гнев Юлии Михайловны и всем этим сбившая окончательно с толку Андрея Антоновича, ввергнув его,
в самое горячее время,
в самую плачевную нерешительность.
Платя дань веку, вы
видели в Грозном проявление божьего
гнева и сносили его терпеливо; но вы шли прямою дорогой, не бояся ни опалы, ни смерти; и жизнь ваша не прошла даром, ибо ничто на свете не пропадает, и каждое дело, и каждое слово, и каждая мысль вырастает, как древо; и многое доброе и злое, что как загадочное явление существует поныне
в русской жизни, таит свои корни
в глубоких и темных недрах минувшего.
— О, да вы, я
вижу, будете долго разговаривать! — воскликнула
в яростном
гневе Бизюкина и, схватив Препотенского за плечи, вытолкала его
в переднюю. Но
в это же самое мгновение на пороге других дверей очам сражающихся предстал Термосесов.
Этот парень всегда вызывал у Кожемякина презрение своей жестокостью и озорством; его ругательство опалило юношу
гневом, он поднял ногу, с размаху ударил озорника
в живот и,
видя, что он, охнув, присел, молча пошёл прочь. Но Кулугуров и Маклаков бросились на него сзади, ударами по уху свалили на снег и стали топтать ногами, приговаривая...
Ведь я рассказывал тебе, каков бывает батюшка
в гневе, а ты, всё это зная и
видя, что он тебя полюбил, воспользовалась…» Терпенье Софьи Николавны лопнуло, голова вспыхнула, любовь замолчала, сожаленья, раскаянья как будто никогда не бывало, и
увидел бедный муж, что не один Степан Михайлыч может приходить
в гнев…
— Капитан Гез, — сказал я, тщательно подбирая слова, чувствуя приступ ярости, не желая поддаваться
гневу, но
видя, что принужден положить конец дерзкому вторжению, оборвать сцену, начинающую делать меня дураком
в моих собственных глазах, — капитан Гез, я прошу вас навсегда забыть обо мне как о компаньоне по увеселениям.
— Но рядом со всем этим он замечал, что каждый раз, когда ему приходится говорить о позорной современности, о том, как она угнетает человека, искажая его тело, его душу, когда он рисовал картины жизни
в будущем, где человек станет внешне и внутренне свободен, — он
видел ее перед собою другой: она слушала его речи с
гневом сильной и умной женщины, знающей тяжесть цепей жизни, с доверчивой жадностью ребенка, который слышит волшебную сказку, и эта сказка
в ладу с его, тоже волшебно сложной, душою.
Одно из двух: если Ананий, точно, сильная натура, как его и хочет представить автор, — тогда он
гнев свой должен обратить прямо на причину своего несчастия, либо совсем преодолеть себя, по соображению, что тут никто не виноват; такие развязки постоянно мы и
видим в русской жизни, когда сильные характеры сталкиваются с враждебными обстоятельствами.
Бывает так: стоит узник перед узоналагателем и вопиет: пощади! А между тем, все нутро у него
в это время трепещет от
гнева и прочих тому подобных чувств, и настолько явно трепещет, что сам узоналагатель это
видит и понимает. Эта формула испрошения прощения, конечно, самая искренняя, но я не могу ее одобрить, потому что редко подобная искренность оценивается, как бы она того заслуживала, а
в большинстве случаев даже устраняется
в самом зародыше.
Чем он больше это обдумывал, тем больше несообразности
видел в этом странном поступке княгини, и, не смея сердиться на нее, он дал волю своему
гневу против сына: как он смел, молокосос, «не отпроситься».
Елена все это время полулежала
в гостиной на диване: у нее страшно болела голова и на душе было очень скверно. Несмотря на
гнев свой против князя, она начинала невыносимо желать
увидеть его поскорей, но как это сделать: написать ему письмо и звать его, чтобы он пришел к ней, это прямо значило унизить свое самолюбие, и, кроме того, куда адресовать письмо?
В дом к князю Елена не решалась, так как письмо ее могло попасться
в руки княгини; надписать его
в Роше-де-Канкаль, — но придет ли еще туда князь?
Побледневший Саша молча вынул из кобуры револьвер, но не успел поднять его, как пьяный повергся наземь от тяжкого удара Еремеева кулака; и тут
в первый раз
увидели, каков Еремей
в гневе.
— Кто вы такой? — рассердилась Арколь. По наступательному выражению ее кроткого даже
в гневе лица я
видел, что и эта женщина дошла до предела. — Я не знаю вас и не приглашала. Это мое помещение, я здесь хозяйка. Потрудитесь уйти!
Докторант молчит, и только около его скул выступает легкая краска. Лицо его выражает глубокое уважение к моему знаменитому имени и учености, а по глазам его я
вижу, что он презирает и мои голос, и мою жалкую фигуру, и нервную жестикуляцию.
В своем
гневе я представляюсь ему чудаком.
— Вы! вы! и вы! — послала ему
в напутствие Ида, и с этими словами, с этим взрывом
гнева она уронила на грудь голову, за нею уронила руки, вся пошатнулась набок всей своей стройной фигурой и заплакала целыми реками слез, ничего не
видя, ничего не слыша и не сводя глаза с одной точки посередине пола.
Его изумил
гнев маленькой старушки
в очках, всегда тихой, никого не осуждавшей,
в её словах было что-то поражающе искреннее, хотя и ненужное, жалкое, как мышиный писк против быка, который наступил на хвост мыши, не
видя этого и не желая. Артамонов сел
в своё кресло, задумался.
Никого не хотел Соломон
видеть в этот день несчастным. Он роздал столько наград, пенсий и подарков, сколько не раздавал иногда
в целый год, и простил он Ахимааса, правителя земли Неффалимовой, на которого прежде пылал
гневом за беззаконные поборы, и сложил вины многим, преступившим закон, и не оставил он без внимания просьб своих подданных, кроме одной.
Дарил также царь своей возлюбленной ливийские аметисты, похожие цветом на ранние фиалки, распускающиеся
в лесах у подножия Ливийских гор, — аметисты, обладавшие чудесной способностью обуздывать ветер, смягчать злобу, предохранять от опьянения и помогать при ловле диких зверей; персепольскую бирюзу, которая приносит счастье
в любви, прекращает ссору супругов, отводит царский
гнев и благоприятствует при укрощении и продаже лошадей; и кошачий глаз — оберегающий имущество, разум и здоровье своего владельца; и бледный, сине-зеленый, как морская вода у берега, вериллий — средство от бельма и проказы, добрый спутник странников; и разноцветный агат — носящий его не боится козней врагов и избегает опасности быть раздавленным во время землетрясения; и нефрит, почечный камень, отстраняющий удары молнии; и яблочно-зеленый, мутно-прозрачный онихий — сторож хозяина от огня и сумасшествия; и яснис, заставляющий дрожать зверей; и черный ласточкин камень, дающий красноречие; и уважаемый беременными женщинами орлиный камень, который орлы кладут
в свои гнезда, когда приходит пора вылупляться их птенцам; и заберзат из Офира, сияющий, как маленькие солнца; и желто-золотистый хрисолит — друг торговцев и воров; и сардоникс, любимый царями и царицами; и малиновый лигирий: его находят, как известно,
в желудке рыси, зрение которой так остро, что она
видит сквозь стены, — поэтому и носящие лигирий отличаются зоркостью глаз, — кроме того, он останавливает кровотечение из носу и заживляет всякие раны, исключая ран, нанесенных камнем и железом.
Иногда это удавалось мне, и,
видя, как опухшие лица освещаются человеческой печалью, а глаза вспыхивают обидой и
гневом, — я чувствовал себя празднично и с гордостью думал, что «работаю
в народе», «просвещаю» его.
Он
видел в ней некоторое новое, незнакомое ему доселе счастие и боялся погубить это счастие: он боялся ее сопротивления, боялся своего
гнева, который, восстав, не пощадит и ее.
Кончивши с Тетясею любовные наши восторги, я приступил притворяться больным. Батенька слепо дались
в обман. При них я, лежа под шубами, стонал и охал; а чуть они уйдут, так я и вскочил, и ем, и пью, что мне вздумается. С Тетясею амурюсь, маменька от радости хохочут, сестры — они уже знали о плане нашем — припевают нам свадебные песни. Одни только батенька не
видели ничего и, приходя проведывать меня, только что сопели от
гнева,
видя, что им не удается притеснить меня.
Я таки не наудивляюсь перемене и батенькиного обхождения. Бывало, при малейшем противоречном слове маменька не могли уже другого произнести, ибо очутивалися
в другой комнате, разумеется, против воли… но это дело семейное; а тут папенька смотрели на маменьку удивленными глазами, пыхтели, надувалися и, как
увидели слезы ее, то, конечно, войдя
в материнские чувства, сказали без
гнева и размышления, а так, просто, дружелюбно...
С этой целью он прямо присоветовал городничему прислать к нему на дух полосатого квартального на первой же неделе. А на духу он обещал его хорошенько пронять и,
гневом Божиим припугнув, все от него выведать, что
в нем есть тайного и сокровенного и за что он всего касающего чуждается и даров не приемлет. А затем сказал: «
Увидим по открытому страхом виду его совести, чему он подлежать будет, и тому его и подвергнем, да спасется дух».
В писании читается: „да не зайдет солнце во
гневе вашем“; прости же ты меня за мою дерзость; давай помиримся!» — поклонилась ей до земли и взяла ее руку поцеловала: вот тебе, ей-богу, как завтрашний день хочу
видеть, так поцеловала.
Зритель
видел в ее чертах и слышал
в ее голосе какое-то волнение, какую-то силу и, по смыслу произносимых ею слов, по характеру представляемого лица, должен был принимать это волнение или за
гнев, или за отчаяние и т. п.
Мне хочется остаться
в тёплой и чистой горнице подруги, и она, я
вижу, хочет этого, — усталые глаза её смотрят на меня так ласково с измученного лица. Но меня тянет за Досекиным — он тревожит мне сердце: лицо у него необычно благодушное, двигается он как-то особенно валко и лениво, как бы играючи своей силою, хвастаясь ею перед кем-то. И сухо посапывает — значит, сердце у него схвачено
гневом. Встал я.
— И ты, Петр! — с
гневом воскликнул Иоанн. — Разве ты не
видишь, что
в него вселился сатана? Отойди от нас, искуситель. Ты полон лжи! Учитель не велел убивать.
— Как! — вскричал он с
гневом. — Вместо того, чтобы раскаяться
в дурном поведении вашем, вы меня еще вздумали дурачить, рассказывая сказку о черной курице?.. Этого слишком уж много. Нет, дети, вы
видите сами, что его нельзя не наказать!
Но,
видя, что отпора нет, что вашему
гневу не полагается преград, вы — даже и
в несправедливом
гневе — ободряетесь, ваш собственный голос своим звуком, все более крепким и высоким, подстрекает вас, и вы кончаете тем, что забываете всякую меру и даете полную волю страсти.
В ожидании экипажей Абогин и доктор молчали. К первому уже вернулись и выражение сытости и тонкое изящество. Он шагал по гостиной, изящно встряхивал головой и, очевидно, что-то замышлял.
Гнев его еще не остыл, но он старался показывать вид, что не замечает своего врага… Доктор же стоял, держался одной рукой о край стола и глядел на Абогина с тем глубоким, несколько циничным и некрасивым презрением, с каким умеют глядеть только горе и бездолье, когда
видят перед собой сытость и изящество.
Придя
в переднюю начальника, он вместо швейцара
увидел тот же знак… И всё это говорило ему о восторге, негодовании,
гневе… Ручка с пером тоже глядела восклицательным знаком. Перекладин взял ее, обмакнул перо
в чернила и расписался...