Неточные совпадения
— Вон панталоны или
ружье отдам.
У меня только двое панталон: были третьи, да портной назад
взял за долг… Постойте, я примерю ваш сюртук. Ба! как раз впору! — сказал он, надевши легкое пальто Райского и садясь в нем на кровать. — А попробуйте мое!
У двоих из нас были
ружья стрелять птиц, третий
взял пару пистолетов.
Дерсу
взял ремни от
ружей,
взял свой пояс,
у меня в кармане нашлась веревочка.
Мечется дедушко по двору-то, как огнем охвачен, вызвал Якова с Михайлой, конопатого этого мастера согласил да Клима, кучера; вижу я — кистень он
взял, гирю на ремешке, а Михайло —
ружье схватил, лошади
у нас были хорошие, горячие, дрожки-тарантас — легкие, — ну, думаю, догонят!
— А, так вот это кто и что!.. — заревел вдруг Вихров, оставляя Грушу и выходя на средину комнаты: ему пришло в голову, что Иван нарочно из мести и ревности выстрелил в Грушу. — Ну, так погоди же, постой, я и с тобой рассчитаюсь! — кричал Вихров и
взял одно из
ружей. — Стой вот тут
у притолка, я тебя сейчас самого застрелю; пусть меня сошлют в Сибирь, но кровь за кровь, злодей ты этакий!
— И как это вы, бедные солдатики, страдаете? Жарища-то, смотри, кака адова, а вы в своей кислой шерсти, и
ружья у вас аки тяжеленные. Нам не вподъем. На-ко, на-ко, солдатик,
возьми еще яблочко, полегче станет.
— Что теперь! Вот тогда бы вы посмотрели, что было.
У нас в учебном полку по тысяче палок всыпали… Привяжут к прикладам, да на
ружьях и волокут полумертвого сквозь строй, а все бей! Бывало, тихо ударишь, пожалеешь человека, а сзади капральный чирк мелом по спине, — значит, самого вздуют.
Взять хоть наше дело, кантонистское, закон был такой: девять забей насмерть, десятого живым представь. Ну, и представляли, выкуют. Ах, как меня пороли!
Я
взял ружье и вышел. На дворе было очень темно, дул сильный ветер, так что трудно было стоять. Я прошелся к воротам, прислушался: шумят деревья, свистит ветер, и в саду, должно быть
у мужика-дурачка, лениво подвывает собака. За воротами тьма кромешная, на линии ни одного огонька. И около того флигеля, где в прошлом году была контора, вдруг раздался придушенный крик...
Павлин. Одно место
у них. Просто срам, сударь! В городе-то стыдятся; так
возьмут ружье, будто за охотой, да на Раззорихе, в трактире и проклажаются. И трактиришко-то самый что ни есть дрянной, уж можете судить, — в деревне, на большой дороге заведение, на вывеске: «Вот он!» написано. Уж так-то не хорошо, что и сказать нельзя. Дня по два там кантуют, ссоры заводят — и что им там за компания! Барышня уж послали буфетчика Власа, велели их домой привезти.
— Первое, что я сделал, я снял сапоги и, оставшись в чулках, подошел к стене над диваном, где
у меня висели
ружья и кинжалы, и
взял кривой дамасский кинжал, ни разу не употреблявшийся и страшно острый. Я вынул его из ножен. Ножны, я помню, завалились за диван, и помню, что я сказал себе: «надо после найти их, а то пропадут». Потом я снял пальто, которое всё время было на мне, и, мягко ступая в одних чулках, пошел туда.
—
У тебя это в башке чикает! — ругался Николай Матвеич. — Разве это
ружье? Мешалка какая-то, квашню мешать… Да я его и в руки не
возьму, только руку как раз испортишь…
В начале семидесятых годов я уезжал учиться в Петербург и перед отъездом зашел проститься с Николаем Матвеичем. Это было в начале осени.
У Николая Матвеича сидел в гостях его друг Емелька. Старики показались мне как-то особенно грустными. Дело скоро разъяснилось. Емелька
взял стоявшее в углу пистонное
ружье и, взвешивая на руке, проговорил...
«Теперь начинается пролет дупелей, и тут около Клейменова искать их негде; я дам тебе тройку в кибитку, Мишку егеря с его Травалем, Ваньку повара, благо он тоже охотится с
ружьем, да ты
возьми с собою своего Трезора, и поезжайте вы при моей записке в имение моего старого приятеля Маврина; там в запустелом доме никто не живет; но с моей запиской вас все-таки примут насколько возможно удобно, да не забудь
взять мне круг швейцарского сыру, который
у них отлично делают в сыроварне».
Осмотрел я свои два
ружья, взвел курки и стал раздумывать, где бы мне получше стать. Сзади меня в трех шагах большая сосна. «Дай стану
у сосны и
ружье другое к ней прислоню». Полез я к сосне, провалился выше колен, обтоптал
у сосны площадку аршина в полтора и на ней устроился. Одно
ружье взял в руки, а другое с взведенными курками прислонил к сосне. Кинжал я вынул и вложил, чтобы знать, что в случае нужды он легко вынимается.
А Ермак говорит: «Мы, русские, пришли сюда твоего царя завоевать и его город
взять; русскому царю под руку подвести. Силы
у нас много. Что со мной пришли — это только передние, а сзади плывут в стругах — счету им нет, и
у всех
ружья. А
ружья наши насквозь дерево пробивают, не то что ваши луки, стрелы. Вот, смотри».
Двое часовых
у ворот решетки — небольшого роста солдаты армии его величества, состоящей из трехсот человек, в светло-синих мундирах, с оголенными ногами, так как штаны доходили только до колен, и в штиблетах, похожие скорее на обезьян,
взяли ружья на караул, когда все двинулись во двор.
Не больше пяти минут
взяло у него с того места, где он увидал долгушку, до ворот острога. Инвалидный солдатик грузно ходил под
ружьем, донашивая свое кепи, и служитель сидел на скамье под навесом ворот.
— Ведь ты же заложил
у меня
ружье! — говорит тоненьким, бабьим голоском Семен, глубоко вздыхая и не отрывая глаз от вязки баранок. — Отдай рубль, что
взял, тогда и бери
ружье.
«Вот, черт
возьми, положение!» — подумал он, и в его голове вдруг промелькнуло, как такие вещи разыгрываются
у людей той или другой нации и того или другого круга, но ведь это все здесь не годится… Ведь это Канкрин! Он должен быть умен везде, во всяком положении, и если в данном досадном и смешном случае Марье Степановне предстояла задача показать присутствие духа, более чем нужно на седле и с
ружьем в руках, то и он должен явить собою пример благоразумия!
— Да так! С одним моим знакомым был случай не в пример необыкновеннее вашего. Жил это он в своем имении Харьковской губернии, сад
у него был при доме большой, а за садом болото. Вот он раз утречком
взял ружье, собаку крикнул — Нормой звали — и отправился через сад на болото. Собака вперед убежала и на болоте уже стойку сделала, а он только что к нему подходить стал, как вдруг из дому лакей бежит.