Неточные совпадения
Вы встречали, Марья Алексевна, людей, которые говорили очень хорошо, и вы видели, что все эти люди, без исключения, — или хитрецы, морочащие людей хорошими словами, или
взрослые глупые
ребята, не знающие жизни и не умеющие ни за что приняться.
У Костромы было чувство брезгливости к воришкам, слово — «вор» он произносил особенно сильно и, когда видел, что чужие
ребята обирают пьяных, — разгонял их, если же удавалось поймать мальчика — жестоко бил его. Этот большеглазый, невеселый мальчик воображал себя
взрослым, он ходил особенной походкой, вперевалку, точно крючник, старался говорить густым, грубым голосом, весь он был какой-то тугой, надуманный, старый. Вяхирь был уверен, что воровство — грех.
Ребята мрут, мрут и
взрослые.
От теплых изб ее отгоняли дворовые собаки, такие же голодные, как и она, но гордые и сильные своею принадлежностью к дому; когда, гонимая голодом или инстинктивною потребностью в общении, она показывалась на улице, —
ребята бросали в нее камнями и палками,
взрослые весело улюлюкали и страшно, пронзительно свистали.
Иногда
взрослые, видя это, стыдили
ребят...
Как всегда, был один пестрый, яркий цветами кружок молодых баб и девок центром всего, а вокруг него с разных сторон, как оторвавшиеся и вращающиеся за ним планеты и спутники, то девчата, держась рука с рукой, шурша новым ситцем растегаев, то малые
ребята, фыркающие чему-то и бегающие взад и вперед друг за другом, то
ребята взрослые, в синих и черных поддевках и картузах и красных рубахах, с неперестающим плеваньем шелухи семячек, то дворовые или посторонние, издалека поглядывающие на хоровод.
Он ворчал, а семья его сидела за столом и ждала, когда он кончит мыть руки, чтобы начать обедать. Его жена Федосья Семеновна, сын Петр — студент, старшая дочь Варвара и трое маленьких
ребят давно уже сидели за столом и ждали.
Ребята — Колька, Ванька и Архипка, курносые, запачканные, с мясистыми лицами и с давно не стриженными, жесткими головами, нетерпеливо двигали стульями, а
взрослые сидели не шевелясь и, по-видимому, для них было всё равно — есть или ждать…
Вы только представьте себе:
взрослый, тридцатишестилетний человек, как раз в это время писавший «Войну и мир», — произведение, всей глубины которого и доселе еще не в силах вскрыть критика, — засел в пристройке с
ребятами подростками и, забавляясь гулкими отзвуками, в радостном одушевлении кричит с
ребятами «этаким голосом...
У моих родных в Царском Селе, куда я попадаю на другой день, огромная, под потолок, елка и ликующая толпа детей. По обыкновению у них званый рождественский вечер с массой нарядных
взрослых и
ребят.
Насколько в прошлом году вы радовали меня своими успехами, настолько в этом году убедили, что я имею дело не со
взрослыми людьми, а с какими-то
ребятами, школьниками, недостойными еще носить имя учеников артистической школы.
Ребята, отражая волнение
взрослых, собирались в сумерки на гумне и на задворках и рассказывали страшные сказки о мертвецах, чернея большими расширенными глазами; и уже давно звал их домой знакомый и приятно-сердитый голос, а они не решались высвободить из-под себя босые ноги и промчаться сквозь прозрачную пугающую мглу.