— Теперь дело ставится так: истинная и
вечная мудрость дана проклятыми вопросами Ивана Карамазова. Иванов-Разумник утверждает, что решение этих вопросов не может быть сведено к нормам логическим или этическим и, значит, к счастью, невозможно. Заметь: к счастью! «Проблемы идеализма» — читал? Там Булгаков спрашивает: чем отличается человечество от человека? И отвечает: если жизнь личности — бессмысленна, то так же бессмысленны и судьбы человечества, — здорово?
Исшедшее зовется наслаждением (Lust) Божества или
вечной мудростью, каковая есть первосостояние всех сил, красот и добродетелей, чрез нее троякий дух становится вожделеющим, а его вожделение есть импрессия, схватывание самого себя: воля схватывает (fasst) мудрость в настроении, а схваченное в разуме есть вечное слово всех красок, сил и добродетелей» [Myst. magn., V, 7–8, § 2–5.
Неточные совпадения
Вечное религиозное выражение этой борьбы двух разумов дает Апостол Павел, когда говорит: «Будь безумным, чтобы быть мудрым», и еще: «
Мудрость мира сего есть безумие перед Богом».
Но слушай: в родине моей
Между пустынных рыбарей
Наука дивная таится.
Под кровом
вечной тишины,
Среди лесов, в глуши далекой
Живут седые колдуны;
К предметам
мудрости высокой
Все мысли их устремлены;
Всё слышит голос их ужасный,
Что было и что будет вновь,
И грозной воле их подвластны
И гроб и самая любовь.
Хотелось бы ему что-то им высказать, на что-то указать, дать какие-то полезные советы; но когда он начинал говорить, то неясно понимаемые им чувства и мысли не облекались в приличное слово, и ограничивался он обыкновенными пошлыми выражениями, тем не менее исполненными
вечных нравоучительных истин, завещанных нам опытною
мудростью давно живущего человечества и подтверждаемых собственным нашим опытом.
— Молчи! — продолжал Лежнев. — Каждый остается тем, чем сделала его природа, и больше требовать от него нельзя! Ты назвал себя
Вечным Жидом… А почему ты знаешь, может быть, тебе и следует так вечно странствовать, может быть, ты исполняешь этим высшее, для тебя самого неизвестное назначение: народная
мудрость гласит недаром, что все мы под Богом ходим. Ты едешь, — продолжал Лежнев, видя, что Рудин брался за шапку. — Ты не останешься ночевать?
Мы не знаем, не можем знать, в чем состоит общее благо, но твердо знаем, что достижение этого общего блага возможно только при исполнении каждым не того закона, который устанавливают люди, а того
вечного закона добра, который открыт каждому человеку и в
мудрости людской и в его сердце.
Geist erblicket die Bildniss der Engel, sowohl die Bildniss des Menschen, welche das Verbum Fiat geschaffen hat» [
Мудрость Божия есть
вечная Дева, не женщина, а стремление и чистота беспорочная, и существует она как образ Божий и подобие Троицы; она не рождает, но в ней заложены величайшие чудеса, которые усматривает Св.
«Духи ангелов не от века были телесны, но от века всегда были в дереве
вечной жизни эссенции, и от века их образ усматривался в Деве
мудрости…
Это все для своего раскрытия должно прийти в состояние различимости, «Schiedlichkeit», и ощутимости, «Empfindlichkeit», а «зеркало
мудрости» должно превратиться в «
вечную деву» (Софию), ощутимость всего (так сказать, трансцендентальную чувственность).
Понятие Jungfrau Sophia резко отличается внеполовым, точнее, полувраждебным характером: вообще вся система Беме отмечена отсутствием эротизма и типической для германства безженностью (которая дошла до апогея в гроссмейстере германской философии Канте). «Die Bildniss ist in Gott eine ewige Jungfrau in der Weisheit Gottes gewesen, nicht eine Frau, auch kein Mann, aber sie ist beides gewesen; wie auch Adam beides war vor seiner Herren, welche bedeitet den irdischen Menschen, darzu tierisch» [Образы Божий, которые принимает
вечная Дева в качестве
мудрости Бога, не есть ни мужчина, ни женщина, но и то и другое; как и Адам был и тем и другим перед своим Господом, чем отличался смертный человек от животного (нем.).] [Ib., Cap.
Всемогущее, невидимое, непонятное, всеведущее,
вечное, самостоятельное благо, сущность всех сущностей, всемогущая воля, которая собственно не любит, не мудра, не правдива, не блага и т. д., но есть сама любовь,
мудрость и благо, благой,
вечный свет».
Клянусь
вечным спасением, Я не буду больше ни выгонять тебя вон, ни смеяться над тобою: если Я потерял
мудрость змия, то взамен получил кротость голубицы.
Не знаю, что говорила Мария. Но — клянусь
вечным спасением! — ее взор и весь ее необыкновенный образ был воплощением такого всеобъемлющего смысла, что всякое мудрое слово становилось бессмыслицей.
Мудрость слов нужна только нищим духом, богатые же — безмолвны, заметь это, поэтик, мудрец и
вечный болтун на всех перекрестках! Довольно с тебя, что Я унизился до слова.