Неточные совпадения
Наконец 10
марта, часу в шестом
вечера, идучи снизу по трапу, я взглянул вверх и остолбенел: гора так и лезет на нас.
Не повторятся зимние
вечера, в которые, сидя близко друг к другу, мы закрывали книгу и слушали скрып пошевней и звон бубенчиков, напоминавший нам то 3
марта 1838, то нашу поездку 9 мая…
Прошлого года, двадцать второго
марта,
вечером, со мной случилось престранное происшествие.
Дело было в исходе
марта, и Страстная неделя подходила к концу. Как ни опустился в последние годы Порфирий Владимирыч, но установившееся еще с детства отношение к святости этих дней подействовало и на него. Мысли сами собой настраивались на серьезный лад; в сердце не чувствовалось никакого иного желания, кроме жажды безусловной тишины. Согласно с этим настроением, и
вечера утратили свой безобразно-пьяный характер и проводились молчаливо, в тоскливом воздержании.
В один из весенних
вечеров, в конце
марта, когда уже на земле не было снега и в больничном саду пели скворцы, доктор вышел проводить до ворот своего приятеля почтмейстера. Как раз в это время во двор входил жид Мойсейка, возвращавшийся с добычи. Он был без шапки и в мелких калошах на босую ногу и в руках держал небольшой мешочек с милостыней.
Как-то
вечером, уже в первых числах
марта, разразилась последняя свирепая метель, и голый сад загудел напряженно и страстно; казалось, будто весь он поднялся на воздух и летит стремительно, звеня крылами и тяжело вздыхая обнаженной грудью.
Однако — недолго. В конце
марта,
вечером, придя в магазин из пекарни, я увидал в комнате продавщицы Хохла. Он сидел на стуле у окна, задумчиво покуривая толстую папиросу и смотря внимательно в облака дыма.
Ради чего же, собственно, отличался такою экстраординарною блистательностью
вечер 2-го
марта?
2-го
марта, в огромной зале Руадзе, считавшейся тогда самой модной концертной залой, был литературно-музыкальный
вечер в пользу литературного фонда.
Но
вечер 2-го
марта был знаменателен не столько этим фиаско, сколько другим обстоятельством, которое в ближайшем будущем разрешилось последствиями весьма печального свойства.
Там и сям упоминалось имя Павлова, передавались обстоятельства
вечера 2-го
марта…
— Добрый
вечер, фрау
Марта! — сказал барон. — Писем мне нет?
Назавтра мы перебрались в их деревню, а через два дня пришел новый приказ Четыркина, — всем сняться и идти в город Маймакай, за девяносто верст к югу. Маршрут был расписан с обычною точностью: в первый день остановиться там-то, — переход 18 верст, во второй день остановиться там-то, — переход 35 верст, и т. д.
Вечером 25
марта быть в Маймакае. Как мы убедились, все это было расписано без всякого знания качества дороги, и шли мы, конечно, не руководствуясь данным маршрутом.
Мы простояли в Чантафу двое суток. Пришла весть, что Куропаткин смещен и отозван в Петербург.
Вечером наши госпитали получили приказ от начальника санитарной части третьей армии, генерала Четыркина. Нашему госпиталю предписывалось идти на север, остановиться у разъезда № 86, раскинуть там шатер и стоять до 8
марта, а тогда, в двенадцать часов дня (вот как точно!), не ожидая приказания, идти в Гунчжулин.
Поздно
вечером 14
марта наши два и еще шесть других подвижных госпиталей получили от генерала Четыркина новое предписание, — завтра, к 12 ч. дня, выступить и идти в деревню Лидиатунь. К приказу были приложены кроки местности с обозначением главных деревень по пути. Нужно было идти тридцать верст на север вдоль железной дороги до станции Фанцзятунь, а оттуда верст двадцать на запад.
В Вену он прибыл 14
марта,
вечером, и остановился в доме русского посольства. Посол, граф Разумовский, заранее распорядился, чтобы в комнатах фельдмаршала не было зеркал, бронзы и вообще никакой роскоши и чтобы была приготовлена постель из сена.
В начале
марта герцог де Помар давал
вечер на своей прелестной вилле близ Ниццы.