Неточные совпадения
Со времени своего возвращения из-за границы Алексей Александрович два раза был на даче. Один раз обедал, другой раз провел
вечер с
гостями, но ни разу не ночевал, как он имел обыкновение делать это в прежние годы.
Я окончил
вечер у княгини;
гостей не было, кроме Веры и одного презабавного старичка. Я был в духе, импровизировал разные необыкновенные истории; княжна сидела против меня и слушала мой вздор с таким глубоким, напряженным, даже нежным вниманием, что мне стало совестно. Куда девалась ее живость, ее кокетство, ее капризы, ее дерзкая мина, презрительная улыбка, рассеянный взгляд?..
На другой день Чичиков провел
вечер у председателя палаты, который принимал
гостей своих в халате, несколько замасленном, и в том числе двух каких-то дам.
Но муж любил ее сердечно,
В ее затеи не входил,
Во всем ей веровал беспечно,
А сам в халате ел и пил;
Покойно жизнь его катилась;
Под
вечер иногда сходилась
Соседей добрая семья,
Нецеремонные друзья,
И потужить, и позлословить,
И посмеяться кой о чем.
Проходит время; между тем
Прикажут Ольге чай готовить,
Там ужин, там и спать пора,
И
гости едут со двора.
«Куда? Уж эти мне поэты!»
— Прощай, Онегин, мне пора.
«Я не держу тебя; но где ты
Свои проводишь
вечера?»
— У Лариных. — «Вот это чудно.
Помилуй! и тебе не трудно
Там каждый
вечер убивать?»
— Нимало. — «Не могу понять.
Отселе вижу, что такое:
Во-первых (слушай, прав ли я?),
Простая, русская семья,
К
гостям усердие большое,
Варенье, вечный разговор
Про дождь, про лён, про скотный двор...
Гостиная и зала понемногу наполнялись
гостями; в числе их, как и всегда бывает на детских
вечерах, было несколько больших детей, которые не хотели пропустить случая повеселиться и потанцевать, как будто для того только, чтобы сделать удовольствие хозяйке дома.
Судя по особенной хлопотливости, заметной в буфете, по яркому освещению, придававшему какой-то новый, праздничный вид всем уже мне давно знакомым предметам в гостиной и зале, и в особенности судя по тому, что недаром же прислал князь Иван Иваныч свою музыку, ожидалось немалое количество
гостей к
вечеру.
— Ба, да это ты, Циммер! — сказал ему Грэй, признавая скрипача, который по
вечерам веселил своей прекрасной игрой моряков,
гостей трактира «Деньги на бочку». — Как же ты изменил скрипке?
И Анна Сергеевна в тот
вечер думала о своих
гостях. Базаров ей понравился — отсутствием кокетства и самою резкостью суждений. Она видела в нем что-то новое, с чем ей не случалось встретиться, а она была любопытна.
Вечером того же дня Одинцова сидела у себя в комнате с Базаровым, а Аркадий расхаживал по зале и слушал игру Кати. Княжна ушла к себе наверх; она вообще терпеть не могла
гостей, и в особенности этих «новых оголтелых», как она их называла. В парадных комнатах она только дулась; зато у себя, перед своею горничной, она разражалась иногда такою бранью, что чепец прыгал у ней на голове вместе с накладкой. Одинцова все это знала.
Вечером сидел в театре, любуясь, как знаменитая Лавальер, играя роль жены депутата-социалиста, комического буржуа, храбро пляшет, показывая публике коротенькие черные панталошки из кружев, и как искусно забавляет она какого-то экзотического короля,
гостя Парижа. Домой пошел пешком, соблазняло желание взять женщину, но — не решился.
— А вы-то с барином голь проклятая, жиды, хуже немца! — говорил он. — Дедушка-то, я знаю, кто у вас был: приказчик с толкучего. Вчера гости-то вышли от вас
вечером, так я подумал, не мошенники ли какие забрались в дом: жалость смотреть! Мать тоже на толкучем торговала крадеными да изношенными платьями.
— Ничего; что нам делать-то? Вот это я сама надвяжу, эти бабушке дам; завтра золовка придет
гостить; по
вечерам нечего будет делать, и надвяжем. У меня Маша уж начинает вязать, только спицы все выдергивает: большие, не по рукам.
— Да, темно на дворе, — скажет она. — Вот, Бог даст, как дождемся Святок, приедут
погостить свои, ужо будет повеселее, и не видно, как будут проходить
вечера. Вот если б Маланья Петровна приехала, уж тут было бы проказ-то! Чего она не затеет! И олово лить, и воск топить, и за ворота бегать; девок у меня всех с пути собьет. Затеет игры разные… такая право!
Через три дня он опять был там и
вечером, когда прочие
гости уселись за карты, очутился у рояля, вдвоем с Ольгой. У тетки разболелась голова; она сидела в кабинете и нюхала спирт.
Брак был бы только формой, а не содержанием, средством, а не целью; служил бы широкой и неизменной рамкой для визитов, приема
гостей, обедов и
вечеров, пустой болтовни?..
— Да, я еще с
вечера просил ее оставить мне ужинать, — солгал он в пользу преступной жены, — и отпереть калитку. Она уж слышала, что я пришел… Пропусти
гостя за мной, запри калитку и ступай спать.
Не то так принимала сама визиты, любила пуще всего угощать завтраками и обедами
гостей. Еще ни одного человека не выпустила от себя, сколько ни живет бабушка, не напичкав его чем-нибудь во всякую пору, утром и
вечером.
Татьяна Марковна стала подозрительно смотреть и на Тушина, отчего это он вдруг так озадачен тем, что Веры нет. Ее отсутствие между
гостями — не редкость; это случалось при нем прежде, но никогда не поражало его. «Что стало со вчерашнего
вечера с Верой?» — не выходило у ней из головы.
Вечером Тушин звал Райского к себе на неделю
погостить, посмотреть его лес, как работает у него машина на паровом пильном заводе, его рабочую артель, вообще все лесное хозяйство.
— А! — радостно восклицает барин, отодвигая счеты. — Ну, ступай; ужо
вечером как-нибудь улучим минуту да сосчитаемся. А теперь пошли-ка Антипку с Мишкой на болото да в лес десятков пять дичи к обеду наколотить: видишь, дорогие
гости приехали!
Вдруг у губернатора
вечером губернаторша сама раздает
гостям какие-то билеты.
Он напоминал мне старые наши провинциальные нравы: одного из тех
гостей, которые заберутся с утра, сидят до позднего
вечера и от которого не знают, как освободиться.
Обычаи здесь патриархальные:
гости пообедают, распростятся с хозяином и отправятся домой спать, и хозяин ляжет, а
вечером явятся опять и садятся за бостон до ужина. Общество одно. Служащие, купцы и жены тех и других видятся ежедневно и… живут все в больших ладах.
Старцеву представили Екатерину Ивановну, восемнадцатилетнюю девушку, очень похожую на мать, такую же худощавую и миловидную. Выражение у нее было еще детское и талия тонкая, нежная; и девственная, уже развитая грудь, красивая, здоровая, говорила о весне, настоящей весне. Потом пили чай с вареньем, с медом, с конфетами и с очень вкусными печеньями, которые таяли во рту. С наступлением
вечера, мало-помалу, сходились
гости, и к каждому из них Иван Петрович обращал свои смеющиеся глаза и говорил...
Но была ли это вполне тогдашняя беседа, или он присовокупил к ней в записке своей и из прежних бесед с учителем своим, этого уже я не могу решить, к тому же вся речь старца в записке этой ведется как бы беспрерывно, словно как бы он излагал жизнь свою в виде повести, обращаясь к друзьям своим, тогда как, без сомнения, по последовавшим рассказам, на деле происходило несколько иначе, ибо велась беседа в тот
вечер общая, и хотя
гости хозяина своего мало перебивали, но все же говорили и от себя, вмешиваясь в разговор, может быть, даже и от себя поведали и рассказали что-либо, к тому же и беспрерывности такой в повествовании сем быть не могло, ибо старец иногда задыхался, терял голос и даже ложился отдохнуть на постель свою, хотя и не засыпал, а
гости не покидали мест своих.
Петр Ильич с точностию знал, что в этот
вечер он непременно у Михаила Макаровича встретит кого-нибудь из
гостей, но лишь не знал, кого именно.
«Был же он положительно не в здравом состоянии ума, сам мне признавался, что наяву видит видения, встречает на улице разных лиц, которые уже померли, и что к нему каждый
вечер ходит в
гости сатана», — заключил доктор.
Вечером за мной пришел Дерсу и сказал, что женщина просит меня пожаловать к ней в
гости.
Приехал я к нему летом, часов в семь
вечера. У него только что отошла всенощная, и священник, молодой человек, по-видимому весьма робкий и недавно вышедший из семинарии, сидел в гостиной возле двери, на самом краюшке стула. Мардарий Аполлоныч, по обыкновению, чрезвычайно ласково меня принял: он непритворно радовался каждому
гостю, да и человек он был вообще предобрый. Священник встал и взялся за шляпу.
Гостей принимает очень радушно и угощает на славу, то есть благодаря одуряющим свойствам русской кухни лишает их вплоть до самого
вечера всякой возможности заняться чем-нибудь, кроме преферанса.
Вечером, во время ужина, манзы, прежде чем самим сесть за стол, пригласили
гостя.
Когда они приехали домой, к ним через несколько времени собрались
гости, которых они ждали, — обыкновенные тогдашние
гости: Алексей Петрович с Натальей Андреевной, Кирсанов, — и
вечер прошел, как обыкновенно проходил с ними.
Но очень часто по
вечерам бывают
гости, — большею частью молодые люди, моложе «миленького», моложе самой Веры Павловны, — из числа их и преподаватели мастерской.
Марья Алексевна хотела сделать большой
вечер в день рождения Верочки, а Верочка упрашивала, чтобы не звали никаких
гостей; одной хотелось устроить выставку жениха, другой выставка была тяжела. Поладили на том, чтоб сделать самый маленький
вечер, пригласить лишь несколько человек близких знакомых. Позвали сослуживцев (конечно, постарше чинами и повыше должностями) Павла Константиныча, двух приятельниц Марьи Алексевны, трех девушек, которые были короче других с Верочкой.
А когда
вечер многолюден, эти двери отворяются, и тогда уж
гостям неизвестно, у кого они в
гостях, — у Веры Павловны или у Катерины Васильевны; да и хозяйки плохо разбирают это.
А в остальное время года старик, кроме того, что принимает по утрам дочь и зятя (который так и остается северо — американцем), часто, каждую неделю и чаще, имеет наслаждение принимать у себя
гостей, приезжающих на
вечер с Катериною Васильевною и ее мужем, — иногда только Кирсановых, с несколькими молодыми людьми, — иногда общество более многочисленное: завод служит обыкновенною целью частых загородных прогулок кирсановского и бьюмонтского кружка.
Около семи часов
вечера некоторые
гости хотели ехать, но хозяин, развеселенный пуншем, приказал запереть ворота и объявил, что до следующего утра никого со двора не выпустит.
Другой раз, у них же, он приехал на званый
вечер; все были во фраках, и дамы одеты. Галахова не звали, или он забыл, но он явился в пальто; [сюртуке (от фр. paletot).] посидел, взял свечу, закурил сигару, говорил, никак не замечая ни
гостей, ни костюмов. Часа через два он меня спросил...
Один из последних опытов «гостиной» в прежнем смысле слова не удался и потух вместе с хозяйкой. Дельфина Гэ истощала все свои таланты, блестящий ум на то, чтоб как-нибудь сохранить приличный мир между
гостями, подозревавшими, ненавидевшими друг друга. Может ли быть какое-нибудь удовольствие в этом натянутом, тревожном состоянии перемирия, в котором хозяин, оставшись один, усталый, бросается на софу и благодарит небо за то, что
вечер сошел с рук без неприятностей.
…Прошли недели две. Мужу было все хуже и хуже, в половину десятого он просил
гостей удаляться, слабость, худоба и боль возрастали. Одним
вечером, часов в девять, я простился с больным. Р. пошла меня проводить. В гостиной полный месяц стлал по полу три косые бледно-фиолетовые полосы. Я открыл окно, воздух был чист и свеж, меня так им и обдало.
Зимой, когда в Москву наезжали сын и обе дочери, в маленьком домике становилось люднее и
вечерами по временам даже собирались «
гости».
Вечером танцы хотя возобновлялись, но ненадолго, и к десяти часам
гости уже расходились на ночлег, предварительно попрощавшись с гостеприимными хозяевами, так как завтра утром часам к девяти предполагалось выехать из Лыкова, а старики в это время очень часто еще нежились в постели.
Тут же, за обедом, брат Степан окрестил
гостя Ванькой-Каином, и кличка эта так всем по вкусу пришлась, что с той же минуты вошла в общий обиход. Тем не менее для Степана выдумка его не обошлась даром.
Вечером, встретивши своего крестника, он с обычною непринужденностью спросил его...
Но вот наконец его день наступил. Однажды, зная, что Милочка
гостит у родных, он приехал к ним и, вопреки обыкновению, не застал в доме никого посторонних. Был темный октябрьский
вечер; комната едва освещалась экономно расставленными сальными огарками; старики отдыхали; даже сестры точно сговорились и оставили Людмилу Андреевну одну. Она сидела в гостиной в обычной ленивой позе и не то дремала, не то о чем-то думала.
Единодушный взмах десятка и более блестящих кос; шум падающей стройными рядами травы; изредка заливающиеся песни жниц, то веселые, как встреча
гостей, то заунывные, как разлука; спокойный, чистый
вечер, и что за
вечер! как волен и свеж воздух! как тогда оживлено все: степь краснеет, синеет и горит цветами; перепелы, дрофы, чайки, кузнечики, тысячи насекомых, и от них свист, жужжание, треск, крик и вдруг стройный хор; и все не молчит ни на минуту.
Кругом, в низких прокуренных залах, галдели
гости, к
вечеру уже подвыпившие. Среди них сновали торгаши с мелочным товаром, бродили вокруг столов случайно проскользнувшие нищие, гремели кружками монашки-сборщицы.
Настоящую поэзию мистического ужаса впитывали мы на кухне в длинные зимние
вечера, когда родители уезжали в
гости, а мы подолгу засиживались с дворней.
Гости, сидевшие у нас в тот
вечер, тоже стали расходиться, причем последняя группа еще некоторое время стояла на крыльце, разговаривая и смеясь.
Харитона Артемьевича не было дома, — он уехал куда-то по делам в степь. Агния уже третий день
гостила у Харитины. К
вечеру она вернулась, и Галактион удивился, как она постарела за каких-нибудь два года. После выхода замуж Харитины у нее не осталось никакой надежды, — в Заполье редко старшие сестры выходили замуж после младших. Такой уж установился обычай. Агния, кажется, примирилась с своею участью христовой невесты и мало обращала на себя внимания. Не для кого было рядиться.