Неточные совпадения
И вот уже трещат морозы
И серебрятся средь полей…
(Читатель ждет уж рифмы розы;
На, вот возьми ее скорей!)
Опрятней модного паркета
Блистает речка, льдом одета.
Мальчишек радостный народ
Коньками звучно режет лед;
На красных лапках гусь тяжелый,
Задумав плыть по лону вод,
Ступает бережно на лед,
Скользит и падает;
веселыйМелькает, вьется первый снег,
Звездами падая на брег.
А иногда он проснется такой бодрый, свежий,
веселый; он чувствует: в нем играет что-то, кипит, точно поселился бесенок какой-нибудь, который так и поддразнивает его то влезть на крышу, то сесть на савраску да поскакать в луга, где сено косят, или посидеть на заборе верхом, или подразнить деревенских собак; или вдруг захочется пуститься бегом по деревне, потом в поле, по буеракам, в березняк, да в три скачка броситься на дно оврага, или увязаться за
мальчишками играть в снежки, попробовать свои силы.
Во сто раз
веселее вон тем сельским
мальчишкам, которые играют в бабки среди опустелой площади, не зная, что значит на свете одиночество…
Выбежать поиграть, завести знакомство с ребятами — минуты нет. В «Олсуфьевке» мальчикам за многолюдностью было все-таки
веселее, но убегали ребята и оттуда, а уж от «грызиков» — то и дело. Познакомятся на улице с мальчишками-карманниками, попадут на Хитровку и делаются жертвами трущобы и тюрьмы…
Каждый день после обеда на пруду вьются сотни юрких
мальчишек, сбегаясь, разбегаясь, падая среди
веселой суетни, хохота, криков.
На куст боярышника опустилась стая чижей, куст облит солнцем, чижи рады солнцу и щебечут еще
веселей; по ухваткам они похожи на мальчишек-школьников.
Пыльников был
веселый, он улыбался и смотрел на Передонова обманчиво-чистыми, черными, бездонными глазами. Сашино лицо мучило и соблазняло Передонова. Чаровал его проклятый
мальчишка своею коварною улыбкою.
…Снова дом его наполнился шумом: дважды в неделю сбегались
мальчишки — встрёпанные, босые и точно одержавшие радостную победу над каким-то смешным врагом; жеманно входили лукавые девицы-подростки, скромно собирались в углу двора, повизгивали там, как маленькие ласковые собачки, и желая обратить на себя внимание, и боясь этого; являлись тенора, люди щеголеватые и
весёлые, один даже с тростью в руке и перстнем на оттопыренном мизинце; бородатые и большеротые басы становились в тень к стене амбара и внушительно кашляли там.
Иногда Яков думал, что Митя Лонгинов явился не из
весёлой, беспечной страны, а выскочил из какой-то скучной, тёмной ямы, дорвался до незнакомых, новых для него людей и от радости, что, наконец, дорвался, пляшет пред ними, смешит, умиляется обилию их, удивлён чем-то. Вот в этом его удивлении Яков подмечал нечто глуповатое; так удивляется
мальчишка в магазине игрушек, но —
мальчишка, умно и сразу отличающий, какие игрушки лучше.
На другой же день добрые поселяне пускали в лес скот, объедавший дочиста молодняк, драли лыко с нежных, неокрепших деревьев, валили для какого-нибудь забора или оконницы строевые ели, просверливали стволы берез для вытяжки весеннего сока на квас, курили в сухостойном лесу и бросали спички на серый высохший мох, вспыхивающий, как порох, оставляли непогашенными костры, а мальчишки-пастушонки, те бессмысленно поджигали у сосен дупла и трещины, переполненные смолою, поджигали только для того, чтобы посмотреть, каким
веселым, бурливым пламенем горит янтарная смола.
Прихожу печальный; все ребята
веселые и в чехарду друг через дружку прыгают, — один я такой, да еще другой, тощий-претощий,
мальчишка сидит, не учится, так, от слабости, говорит: «лихорадка забила».