Неточные совпадения
Новые платья сняли,
велели надеть девочкам блузки, а
мальчикам старые курточки и
велели закладывать линейку, опять, к огорчению приказчика, — Бурого в дышло, чтоб ехать за грибами и на купальню. Стон восторженного визга поднялся в детской и не умолкал до самого отъезда на купальню.
При мне исправлял должность денщика линейский казак.
Велев ему выложить чемодан и отпустить извозчика, я стал звать хозяина — молчат; стучу — молчат… что это? Наконец из сеней выполз
мальчик лет четырнадцати.
Клим и Дронов сняли ее, поставили на землю, но она, охнув, повалилась, точно кукла,
мальчики едва успели поддержать ее. Когда они
повели ее домой, Лидия рассказала, что упала она не перелезая через забор, а пытаясь влезть по водосточной трубе в окно комнаты Игоря.
События в доме, отвлекая Клима от усвоения школьной науки, не так сильно волновали его, как тревожила гимназия, где он не находил себе достойного места. Он различал в классе три группы: десяток
мальчиков, которые и учились и
вели себя образцово; затем злых и неугомонных шалунов, среди них некоторые, как Дронов, учились тоже отлично; третья группа слагалась из бедненьких, худосочных
мальчиков, запуганных и робких, из неудачников, осмеянных всем классом. Дронов говорил Климу...
По тротуару величественно плыл большой коричневый ком сгущенной скуки, — пышно одетая женщина
вела за руку
мальчика в матроске, в фуражке с лентами; за нею шел клетчатый человек, похожий на клоуна, и шумно сморкался в платок, дергая себя за нос.
Она спустилась вниз, скользнула по коридорам, отыскала Якова и
велела сказать
мальчику, чтобы шел, что ответ будет после.
Мальчишка лет десяти, с вязанкой зелени,
вел другого
мальчика лет шести; завидя нас, он бросил вязанку и маленького своего товарища и кинулся без оглядки бежать по боковой тропинке в поля.
Вдали на соборных часах пробило половину двенадцатого.
Мальчики заспешили и остальной довольно еще длинный путь до жилища штабс-капитана Снегирева прошли быстро и почти уже не разговаривая. За двадцать шагов до дома Коля остановился и
велел Смурову пойти вперед и вызвать ему сюда Карамазова.
Мальчика генерал
велит раздеть, ребеночка раздевают всего донага, он дрожит, обезумел от страха, не смеет пикнуть…
Рассердившись почему-то на этого штабс-капитана, Дмитрий Федорович схватил его за бороду и при всех вывел в этом унизительном виде на улицу и на улице еще долго
вел, и говорят, что
мальчик, сын этого штабс-капитана, который учится в здешнем училище, еще ребенок, увидав это, бежал все подле и плакал вслух и просил за отца и бросался ко всем и просил, чтобы защитили, а все смеялись.
— Уж конечно, объясню, не секрет, к тому и
вел. Братишка ты мой, не тебя я хочу развратить и сдвинуть с твоего устоя, я, может быть, себя хотел бы исцелить тобою, — улыбнулся вдруг Иван, совсем как маленький кроткий
мальчик. Никогда еще Алеша не видал у него такой улыбки.
— Миша, — обернулся он к вошедшему
мальчику, — видишь, беги к Плотниковым и скажи, что Дмитрий Федорович
велел кланяться и сейчас сам будет…
При сих словах оборванный
мальчик, рыжий и кривой, выбежал ко мне и тотчас
повел меня за околицу.
— Папенька, погодите, я всё расскажу. Сестрица Марья Кириловна
велела мне сбегать к дубу и положить кольцо в дупло, я и сбегал и положил кольцо, а этот скверный
мальчик…
Иногда будто пахнёт им, после скошенного сена, при сирокко, перед грозой… и вспомнится небольшое местечко перед домом, на котором, к великому оскорблению старосты и дворовых людей, я не
велел косить траву под гребенку; на траве трехлетний
мальчик, валяющийся в клевере и одуванчиках, между кузнечиками, всякими жуками и божьими коровками, и мы сами, и молодость, и друзья!
По счастию, у нее не было выдержки, и, забывая свои распоряжения, она читала со мной
повести Цшоке вместо археологического романа и посылала тайком
мальчика покупать зимой гречневики и гороховый кисель с постным маслом, а летом — крыжовник и смородину.
Ему было тогда гораздо лет за сорок, и он в этот приятный возраст
повел жизнь птички божьей или четырнадцатилетнего
мальчика, то есть не знал, где завтра будет спать и на что обедать.
Мне и моему спутнику делать было нечего, и мы пошли на кладбище вперед, не дожидаясь, пока отпоют. Кладбище в версте от церкви, за слободкой, у самого моря, на высокой крутой горе. Когда мы поднимались на гору, похоронная процессия уже догоняла нас: очевидно, на отпевание потребовалось всего 2–3 минуты. Сверху нам было видно, как вздрагивал на носилках гроб, и
мальчик, которого
вела женщина, отставал, оттягивая ей руку.
Все это наводило на
мальчика чувство, близкое к испугу, и не располагало в пользу нового неодушевленного, но вместе сердитого гостя. Он ушел в сад и не слышал, как установили инструмент на ножках, как приезжий из города настройщик заводил его ключом, пробовал клавиши и настраивал проволочные струны. Только когда все было кончено, мать
велела позвать в комнату Петю.
На обстоятельную, но отрывистую рекомендацию Гани (который весьма сухо поздоровался с матерью, совсем не поздоровался с сестрой и тотчас же куда-то увел из комнаты Птицына) Нина Александровна сказала князю несколько ласковых слов и
велела выглянувшему в дверь Коле свести его в среднюю комнату. Коля был
мальчик с веселым и довольно милым лицом, с доверчивою и простодушною манерой.
Пришла
весть о твоей свободе, и ты все бросил, все забыл, ты побежал, как
мальчик за бабочкой…» Образ Лизы беспрестанно представлялся ему посреди его размышлений; он с усилием изгонял его, как и другой неотвязный образ, другие невозмутимо-лукавые, красивые и ненавистные черты.
По мере того как одна сторона зеленого дуба темнеет и впадает в коричневый тон, другая согревается, краснеет; иглистые ели и сосны становятся синими, в воде вырастает другой, опрокинутый лес; босые
мальчики загоняют дойных коров с мелодическими звонками на шеях; пробегают крестьянки в черных спензерах и яркоцветных юбочках, а на решетчатой скамейке в высокой швейцарской шляпе и серой куртке сидит отец и
ведет горячие споры с соседом или заезжим гостем из Люцерна или Женевы.
— Ну, так ты вот этого
мальчика займи: давай ему смирную лошадь кататься, покажи, где у нас купанье — неглубокое,
вели ему сделать городки, свайку; пусть играет с деревенскими
мальчиками.
— Пан судья! — заговорил он мягко. — Вы человек справедливый… отпустите ребенка. Малый был в «дурном обществе», но, видит бог, он не сделал дурного дела, и если его сердце лежит к моим оборванным беднягам, то, клянусь богородицей, лучше
велите меня повесить, но я не допущу, чтобы
мальчик пострадал из-за этого. Вот твоя кукла, малый!..
Мальчиком он начал учиться грамоте по-старинному: аз, буки,
веди, но не пошел по непонятливости дальше азбуки и никак не мог понять тогда складов и так и остался безграмотным.
О, русский
мальчик! может быть, я скучноговорю, но лучше пусть буду я говорить скучно, нежели
вести веселый разговор и в то же время чувствовать, что нахожусь под следствием и судом!
Карета поравнялась с Эмилем; Санин
велел кучеру остановить лошадей и подозвал к себе «злополучного
мальчика». Нерешительными шагами приблизился Эмиль, бледный, бледный, как в день своего припадка. Он едва держался на ногах.
Гораздо позднее узнал
мальчик причины внимания к нему начальства. Как только строевая рота вернулась с обеда и
весть об аресте Александрова разнеслась в ней, то к капитану Яблукинскому быстро явился кадет Жданов и под честным словом сказал, что это он, а не Александров, свистнул в строю. А свистнул только потому, что лишь сегодня научился свистать при помощи двух пальцев, вложенных в рот, и по дороге в столовую не мог удержаться от маленькой репетиции.
Он и
поводил глазами, и улыбался, и подпирал голову, как это делают
мальчики, которые знают, что на них охотно заглядываются.
Вы, верно, давным-давно забыли о существовании двух юных лиц, оттертых на далекое расстояние длинным эпизодом, — о Любоньке и о скромном, милом Круциферском. А между тем в их жизни совершилось очень много: мы их оставили почти женихом и невестой, мы их встретим теперь мужем и женою; мало этого: они
ведут за руку трехлетнего bambino [
мальчика (ит.).], маленького Яшу.
Мальчики, перебивая друг дружку, рассказали
повесть первых своих неудач на мореходном поприще; оба просили дедушку перевезти их на ту сторону.
И он
повел Егорушку к большому двухэтажному корпусу, темному и хмурому, похожему на N-ское богоугодное заведение. Пройдя сени, темную лестницу и длинный, узкий коридор, Егорушка и Дениска вошли в маленький номерок, в котором действительно за чайным столом сидели Иван Иваныч и о. Христофор. Увидев
мальчика, оба старика изобразили на лицах удивление и радость.
Постой, царевич. Наконец
Я слышу речь не
мальчика, но мужа.
С тобою, князь, она меня мирит.
Безумный твой порыв я забываю
И вижу вновь Димитрия. Но — слушай:
Пора, пора! проснись, не медли боле;
Веди полки скорее на Москву —
Очисти Кремль, садись на трон московский,
Тогда за мной шли брачного посла;
Но — слышит бог — пока твоя нога
Не оперлась на тронные ступени,
Пока тобой не свержен Годунов,
Любви речей не буду слушать я.
— И
мальчикПовел меня — и только перед гробом
Я тихую молитву сотворил,
Глаза мои прозрели; я увидел
И божий свет, и внука, и могилку».
Потом
мальчику дали тяжёлый топор,
велели ему слезть в подвал и разбивать там лёд так, чтоб он улёгся ровно. Осколки льда прыгали ему в лицо, попадали за ворот, в подвале было холодно и темно, топор при неосторожном размахе задевал за потолок. Через несколько минут Илья, весь мокрый, вылез из подвала и заявил хозяину...
Дядя заставил Евсея проститься с хозяевами и
повёл его в город. Евсей смотрел на всё совиными глазами и жался к дяде. Хлопали двери магазинов, визжали блоки; треск пролёток и тяжёлый грохот телег, крики торговцев, шарканье и топот ног — все эти звуки сцепились вместе, спутались в душное, пыльное облако. Люди шли быстро, точно боялись опоздать куда-то, перебегали через улицу под мордами лошадей. Неугомонная суета утомляла глаза,
мальчик порою закрывал их, спотыкался и говорил дяде...
По уходе его, Елена
велела подать себе малютку, чтобы покормить его грудью.
Мальчик, в самом деле, был прехорошенький, с большими, черными, как спелая вишня, глазами, с густыми черными волосами; он еще захлебывался, глотая своим маленьким ротиком воздух, который в комнате у Елены был несколько посвежее, чем у него в детской.
Домна Осиповна, садясь на пролетку, швырнула держимую ею в руках бумажку на землю и
велела извозчику проворней ехать домой. Один из игравших с детками Прокофия
мальчиков (сын дворника соседнего), увидав брошенную бумажку и уразумев, вероятно, что это такое, подхватил ее и благим матом удрал домой.
— А-а-а, это ваш
мальчик? — говорит он. — Какой хо-ро-шенький
мальчик!.. и-и-и, верно, хо-ро-шо…
ведет себя?
Бенис, видимо, обрадовался, сел подле меня и начал говорить об отъезде моей матери, о необходимости этого отъезда для ее здоровья, о вредных следствиях прощанья и о том, как должен
вести себя умненький
мальчик в подобных обстоятельствах, любящий свою мать и желающий ее успокоить…
Я взял у харловского зятя мою лошадь и
повел ее в поводу. Мы вместе с ним пошли на гумно, — но так как ничего в нем особенно любопытного не открыли, притом же он во мне, как в молодом
мальчике, не мог предполагать отменную любовь к хозяйству, то мы и вернулись через сад на дорогу.
— Полно, Карл, — возразил Эдвардс задабривающим голосом, и видно было, что требовалось на это с его стороны некоторое усилие, — ты лучше вот что: дай-ка мне до семи часов
мальчика; я бы погулял с ним до представления…
Повел бы его на площадь поглядеть на балаганы…
Наконец все это надоело акробату. Он ухватил
мальчика за ворот, оторвал его от юбки Варвары и, как только дверь за нею захлопнулась, поставил его перед собою и
велел ему смотреть себе прямо в глаза.
— Он вечером лучше будет работать, — продолжал задобривать Эдвардс. — Послушай-ка, вот что я скажу: пока
мальчик будет простывать и одеваться, я
велю принести из буфета пива…
С нами в лодке был
мальчик для насаживания червей, очень хорошо знающий свое дело; но и здесь Кокошкину захотелось поумничать, и он
велел насадить себе червяка совершенно не так, как надобно.
Он вышел. Он в маленьком масштабе испытал все, что чувствует преступник, приговоренный к смертной, казни. Так же его
вели, и он даже не помышлял о бегстве или о сопротивлении, так же он рассчитывал на чудо, на ангела божия с неба, так же он на своем длинном пути в спальню цеплялся душой за каждую уходящую минуту, за каждый сделанный шаг, и так же он думал о том, что вот сто человек остались счастливыми, радостными, прежними
мальчиками, а я один, один буду казнен.
И Милорд залаял басом: «Гав! гав!» Оказалось, что
мальчиков задержали в городе, в Гостином дворе (там они ходили и все спрашивали, где продается порох). Володя как вошел в переднюю, так и зарыдал и бросился матери на шею. Девочки, дрожа, с ужасом думали о том, что теперь будет, слышали, как папаша
повел Володю и Чечевицына к себе в кабинет и долго там говорил с ними; и мамаша тоже говорила и плакала.
Стал я после этой встречи наблюдать за ним; вижу —
мальчика тянет к серьёзному: где Михайловы товарищи
ведут свой разговор, там и он трётся, слушает и щурит глаза, как бы прицеливаясь, куда себя направить.
— Жалко, что у меня в комнате эта свинья спит. Разве идти в кофейную Печкина и оттуда послать с человеком? Там у меня есть приятель-мальчик, чудный малый! Славно так одет и собой прехорошенький.
Велю назваться моим крепостным камердинером. Оно будет очень кстати, даже может произвести выгодный эффект: явится, знаете, франтоватый камердинер; может быть, станут его расспрашивать, а он уж себя не ударит в грязь лицом: мастерски говорит.