Неточные совпадения
Грэй дал еще
денег. Музыканты ушли. Тогда он зашел в комиссионную контору и дал тайное поручение
за крупную сумму — выполнить срочно, в течение шести дней. В то время, как Грэй
вернулся на свой корабль, агент конторы уже садился на пароход. К вечеру привезли шелк; пять парусников, нанятых Грэем, поместились с матросами; еще не
вернулся Летика и не прибыли музыканты; в ожидании их Грэй отправился потолковать с Пантеном.
— На Урале группочка парнишек эксы устраивала и после удачного поручили одному из своих товарищей передать
деньги, несколько десятков тысяч, в Уфу, не то — серым, не то — седым, так называли они эсеров и эсдеков. А у парня — сапоги развалились, он взял из тысяч три целковых и купил сапоги. Передал
деньги по адресу, сообщив, что три рубля — присвоил,
вернулся к своим, а они его
за присвоение трешницы расстреляли. Дико? Правильно! Отличные ребята. Понимали, что революция — дело честное.
Дела на приисках у старика Бахарева поправились с той быстротой, какая возможна только в золотопромышленном деле. В течение весны и лета он заработал крупную
деньгу, и его фонды в Узле поднялись на прежнюю высоту. Сделанные
за последнее время долги были уплачены, заложенные вещи выкуплены, и прежнее довольство
вернулось в старый бахаревский дом, который опять весело и довольно глядел на Нагорную улицу своими светлыми окнами.
Пока Ермолай ходил
за «простым» человеком, мне пришло в голову: не лучше ли мне самому съездить в Тулу? Во-первых, я, наученный опытом, плохо надеялся на Ермолая; я послал его однажды в город
за покупками, он обещался исполнить все мои поручения в течение одного дня — и пропадал целую неделю, пропил все
деньги и
вернулся пеший, — а поехал на беговых дрожках. Во-вторых, у меня был в Туле барышник знакомый; я мог купить у него лошадь на место охромевшего коренника.
— Приятно беседовать с таким человеком, особенно, когда, услышав, что Матрена
вернулась, сбегаешь на кухню, сказав, что идешь в свою спальную
за носовым платком, и увидишь, что вина куплено на 12 р. 50 коп., — ведь только третью долю выпьем
за обедом, — и кондитерский пирог в 1 р. 50 коп., — ну, это, можно сказать, брошенные
деньги, на пирог-то! но все же останется и пирог: можно будет кумам подать вместо варенья, все же не в убыток, а в сбереженье.
Нищенствуя, детям приходилось снимать зимой обувь и отдавать ее караульщику
за углом, а самим босиком метаться по снегу около выходов из трактиров и ресторанов. Приходилось добывать
деньги всеми способами, чтобы дома,
вернувшись без двугривенного, не быть избитым. Мальчишки, кроме того, стояли «на стреме», когда взрослые воровали, и в то же время сами подучивались у взрослых «работе».
Маланья Сергеевна с горя начала в своих письмах умолять Ивана Петровича, чтобы он
вернулся поскорее; сам Петр Андреич желал видеть своего сына; но он все только отписывался, благодарил отца
за жену,
за присылаемые
деньги, обещал приехать вскоре — и не ехал.
После обеда гимназист
вернулся в свою комнату, вынул из кармана купон и мелочь и бросил на стол, а потом снял мундир, надел куртку. Сначала гимназист взялся
за истрепанную латинскую грамматику, потом запер дверь на крючок, смел рукой со стола в ящик
деньги, достал из ящика гильзы, насыпал одну, заткнул ватой и стал курить.
Затем провез его к портному, платья ему купил полный комплект, нанял ему квартиру через два дома от редакции, подписал обязательство платить
за его помещение и,
вернувшись с ним к себе домой, выдал ему две книжки для забора товара в мясной и в колониальных лавках, условившись с ним таким образом, что половина заработанных им
денег будет идти в погашение этого забора, а остальная половина будет выдаваться ему на руки.
Вернулся оттуда злющий—презлющий, —
денег ему жаль было, что отдал
за жену Крылушкину.
Наивный Ничипоренко вовсе и не замечал, что его выпроваживали, и уезжал с полным упованием, что он во все это время делал какое-то предприятие, которое остановилось только
за случившимся недостатком в
деньгах, но разыщет он в Петербурге деньжонок, и ему надо будет
вернуться, и предприятие опять пойдет далее.
Откладывать поездку было неудобно и по отношению к Матвееву и ко мне, без того потерявшему много лет в университете. Поэтому, получивши от отца небольшую сумму
денег, я тем же путем
вернулся в Москву к старикам Григорьевым и, доехав в дилижансе до Петербурга, немедля взял место на отходившем в Штетин пароходе «Николай». Зная, что платье несравненно дешевле
за границей, я сел на корабль в студенческом сюртуке.
«Поехали мы, — сказывал он, — с Саничкой (так он называл жену)
за границу через Одессу, но нам пришлось два дня поджидать парохода в Вену, а от нечего делать вечером я ушел в клуб. Мне страшно не повезло, и в час ночи я
вернулся в номер и разбудил жену словами: «Саничка, мы ехать
за границу не можем, я все
деньги проиграл».
Тот вынул из-за пазухи тряпицу, в которой были
деньги, и стал считать. В это время дверь конторы скрипнула. Никита Федорыч дернул мельника, набросил на
деньги его шапку и выбежал в сени. Вскоре
вернулся он, однако, совсем успокоенный;
за дверью никого не оказалось.
— Мадам Иванова, вы же смотрите
за собачкой. Может, я и не
вернусь, так будет вам память о Сашке. Белинька, собачка моя! Смотрите, облизывается. Ах ты, моя бедная… И еще попрошу вас, мадам Иванова. У меня
за хозяином остались
деньги, так вы получите и отправьте… Я вам напишу адреса. В Гомеле у меня есть двоюродный брат, у него семья, и еще в Жмеринке живет вдова племянника. Я им каждый месяц… Что же, мы, евреи, такой народ… мы любим родственников. А я сирота, я одинокий. Прощайте же, мадам Иванова.
— Ну, а я понимаю: я даже в Петербург хотел
вернуться и сошел, но только
денег не было. Начальник станции велел с другим, поездом в Москву отвезть, а в Петербург, говорит, без билета нельзя. А поезд подходит — опять того знакомого мужика; которого били, ведут и опять наколачивают. Я его узнал, говорю: «
За что тебя опять?» А он говорит: «Не твое дело». Я приехал в Москву — в их дом, и все спал, а потом встал, а на дворе уже никого, — говорят: уехали.
Ольга Николаевна. Он не
вернется, Коля. Он прислал письмо, что больше не хочет и что я могу идти куда глаза глядят. И
денег за этот месяц он не прислал.
Он двадцать лет тому назад отбыл военную службу и
вернулся со службы с
деньгами. Сначала он завел лавку, потом оставил лавку и стал торговать скотиной. Ездил в Черкасы
за «товаром» (скотиной) и пригонял в Москву.
—
За вычетом огромной истраченной тобою суммы, ты, как видишь, имеешь в твоем распоряжении еще хорошее состояние, которое может быть названо богатством. Кроме имений, у тебя изрядный капитал и при умении и, главное, при желании работать, — ты можешь всю жизнь прожить богатым человеком, не отказывая ни в чем себе и принося пользу другим… Дай Бог, чтобы уроки молодости,
за которые ты заплатил чуть ли не половиной своего состояния, пошли тебе впрок. Тогда это с полгоря…
Деньги вернутся, они любят хорошие руки…
Тем временем
вернулся из-за границы брат всемогущего временщика с огромным запасом льстивых свидетельств от падких на русские
деньги иностранных профессоров.
С год они из чужих краев
вернулись, ну и изверг же муж у ней, у несчастной, все как есть дочиста прожил, что
за ней было, а
денег была уйма — триста тысяч, сын у ней в Париже воспитывается, в чужие руки басурманам его отдал, и с собой взять запретил, как назад в Россию они ехали.
— Хорошо, хорошо. Скажи ему, когда он
вернется,
за меня, что знаешь, и дай ему
денег на дорогу из моего…
В Москве он поручил господину Наумову продажу своего движимого имущества и взыскание
денег с разных лиц, но их не получил и решился отправиться в Москву
за деньгами, чтобы
вернуться обратно и открыть на эти
деньги какое-нибудь торговое предприятие.
„Особа“ милостиво приняла ее услуги, взяла
деньги, а вексель был выдан ее доверенным лицом, причем, Мавра Сергеевна, убежденная доводами Талицкого, согласилась приписать очень значительную сумму процентов
за год, на какой срок было выдано заемное письмо к сумме последнего, и торжествующая удачной аферой, лицезрением и милостивым обращением „особы“,
вернулась домой.
Я не знаю,
вернулись ли полученные вами
за дом
деньги вашей жене, но я знаю теперь то, что, забыв обязанности мужа, вы забыли и долг честного человека…
Никогда не бывая в этом современном храме Молоха, она не без труда добилась толку, куда внести ей
деньги на текущий счет, и, наконец, совершив эту операцию, получив чековую книжку на тысячу рублей, она спрятала ее
за пазуху и
вернулась домой.
Пьер с десятилетнего возраста был послан с гувернером-аббатом
за границу, где он пробыл до двадцатилетнего возраста. Когда он
вернулся в Москву, отец отпустил аббата и сказал молодому человеку: «Теперь ты поезжай в Петербург, осмотрись и выбирай. Я на всё согласен. Вот тебе письмо к князю Василью, и вот тебе
деньги. Пиши обо всем, я тебе во всем помога». Пьер уже три месяца выбирал карьеру и ничего не делал. Про этот выбор и говорил ему князь Андрей. Пьер потер себе лоб.
Баранщиков позволил, чтобы добрый старик все это на него надел, а сам захватил с собою два паспорта и запрятал их под платье. Тесть и жена заметили это и полюбопытствовали, чтό это
за листы, а Баранщиков солгал им, что «это русские
деньги, которые он хочет разменять». Потом он явился к визирю и получил от него похвалу и 60 левков (36 р.) жалованья; а к тестю и к жене назад уже не
вернулся.