Неточные совпадения
«Всё-таки он хороший человек, правдивый, добрый и замечательный
в своей сфере, — говорила
себе Анна,
вернувшись к
себе, как будто защищая его пред кем-то, кто обвинял его и говорил, что его нельзя любить. Но что это уши у него так странно выдаются! Или он обстригся?»
Как ни сильно желала Анна свиданья с сыном, как ни давно думала о том и готовилась к тому, она никак не ожидала, чтоб это свидание так сильно подействовало на нее.
Вернувшись в свое одинокое отделение
в гостинице, она долго не могла понять, зачем она здесь. «Да, всё это кончено, и я опять одна», сказала она
себе и, не снимая шляпы, села на стоявшее у камина кресло. Уставившись неподвижными глазами на бронзовые часы, стоявшие на столе между окон, она стала думать.
Сделав большой круг по Газетному переулку и Кисловке, он
вернулся опять
в гостиницу и, положив пред
собой часы, сел, ожидая двенадцати.
Это невинное веселье выборов и та мрачная, тяжелая любовь, к которой он должен был
вернуться, поразили Вронского своею противоположностью. Но надо было ехать, и он по первому поезду,
в ночь, уехал к
себе.
Она услыхала порывистый звонок Вронского и поспешно утерла эти слезы, и не только утерла слезы, но села к лампе и развернула книгу, притворившись спокойною. Надо было показать ему, что она недовольна тем, что он не
вернулся, как обещал, только недовольна, но никак не показывать ему своего горя и, главное, жалости о
себе. Ей можно было жалеть о
себе, но не ему о ней. Она не хотела борьбы, упрекала его за то, что он хотел бороться, но невольно сама становилась
в положение борьбы.
Нахмуренный
вернулся он
в свой номер и, подсев к Яшвину, вытянувшему свои длинные ноги на стул и пившему коньяк с сельтерской водой, велел
себе подать того же.
Вернувшись домой, Алексей Александрович прошел к
себе в кабинет, как он это делал обыкновенно, и сел
в кресло, развернув на заложенном разрезным ножом месте книгу о папизме, и читал до часу, как обыкновенно делал; только изредка он потирал
себе высокий лоб и встряхивал голову, как бы отгоняя что-то.
Вернувшись с Кити с вод и пригласив к
себе к кофе и полковника, и Марью Евгеньевну, и Вареньку, князь велел вынести стол и кресла
в садик, под каштан, и там накрыть завтрак.
Княгиня была сперва твердо уверена, что нынешний вечер решил судьбу Кити и что не может быть сомнения
в намерениях Вронского; но слова мужа смутили ее. И,
вернувшись к
себе, она, точно так же как и Кити, с ужасом пред неизвестностью будущего, несколько раз повторила
в душе: «Господи помилуй, Господи помилуй, Господи помилуй!»
Вернувшись домой, Вронский нашел у
себя записку от Анны. Она писала: «Я больна и несчастлива. Я не могу выезжать, но и не могу долее не видать вас. Приезжайте вечером.
В семь часов Алексей Александрович едет на совет и пробудет до десяти». Подумав с минуту о странности того, что она зовет его прямо к
себе, несмотря на требование мужа не принимать его, он решил, что поедет.
А Базаров, часа два спустя,
вернулся к
себе в спальню с мокрыми от росы сапогами, взъерошенный и угрюмый. Он застал Аркадия за письменным столом, с книгой
в руках,
в застегнутом доверху сюртуке.
Базаров заперся у
себя в комнате; к чаю он, однако,
вернулся.
Часу
в первом утра он, с усилием раскрыв глаза, увидел над
собою при свете лампадки бледное лицо отца и велел ему уйти; тот повиновался, но тотчас же
вернулся на цыпочках и, до половины заслонившись дверцами шкафа, неотвратимо глядел на своего сына.
Попов проводил ее до двери,
вернулся, неловко втиснул
себя в кресло, вынул кожаный кисет, трубку и, набивая ее табаком, не глядя на Самгина, спросил небрежно...
В этот день его желание
вернуться к
себе самому было особенно напряженно, ибо он, вот уже несколько дней, видел
себя рекрутом, который неизбежно должен отбывать воинскую повинность.
Но
в Выборг он
вернулся несколько утомленный обилием новых впечатлений и настроенный, как чиновник, которому необходимо снова отдать
себя службе, надоевшей ему. Встреча с братом, не возбуждая интереса, угрожала длиннейшей беседой о политике, жалобными рассказами о жизни ссыльных, воспоминаниями об отце, а о нем Дмитрий, конечно, ничего не скажет лучше, чем сказала Айно.
Проводив ее, чувствуя
себя больным от этой встречи, не желая идти домой, где пришлось бы снова сидеть около Инокова, — Самгин пошел
в поле. Шел по тихим улицам и думал, что не скоро
вернется в этот город, может быть — никогда. День был тихий, ясный, небо чисто вымыто ночным дождем, воздух живительно свеж, рыжеватый плюш дерна источал вкусный запах.
Ужаснее же этих трех обстоятельств было четвертое, которое заключалось
в том, что должник старушки добыл
себе заграничный отпуск и не позже как завтра уезжает с роскошною дамою своего сердца за границу — где наверно пробудет год или два, а может быть и совсем не
вернется, «потому что она очень богатая».
В промежутках он ходил на охоту, удил рыбу, с удовольствием посещал холостых соседей, принимал иногда у
себя и любил изредка покутить, то есть заложить несколько троек, большею частию горячих лошадей, понестись с ватагой приятелей верст за сорок, к дальнему соседу, и там пропировать суток трое, а потом с ними
вернуться к
себе или поехать
в город, возмутить тишину сонного города такой громадной пирушкой, что дрогнет все
в городе, потом пропасть месяца на три у
себя, так что о нем ни слуху ни духу.
Все более или менее обманулись
в мечтах. Кто хотел воевать, истреблять род людской, не успел
вернуться в деревню, как развел кучу подобных
себе и осовел на месте, погрузясь
в толки о долгах
в опекунский совет,
в карты,
в обеды.
От Анны Андреевны я домой не
вернулся, потому что
в воспаленной голове моей вдруг промелькнуло воспоминание о трактире на канаве,
в который Андрей Петрович имел обыкновение заходить
в иные мрачные свои часы. Обрадовавшись догадке, я мигом побежал туда; был уже четвертый час и смеркалось.
В трактире известили, что он приходил: «Побывали немного и ушли, а может, и еще придут». Я вдруг изо всей силы решился ожидать его и велел подать
себе обедать; по крайней мере являлась надежда.
Иногда я приходил
в отчаяние. Как, при этих болях, я выдержу двух — или трехгодичное плавание? Я слег и утешал
себя мыслью, что, добравшись до Англии,
вернусь назад. И к этому еще туманы, качка и холод!
Например,
в Китае иностранцам позволено углубляться внутрь страны на такое расстояние, чтобы
в один день можно было на лошади
вернуться домой; а американский консул
в Шанхае выстроил
себе дачу где-то
в горах, миль за восемьдесят от моря.
Нехлюдов
вернулся на тротуар и, велев извозчику ехать зa
собой, дошел
в виду партии.
Присев к столу, она написала ему записку,
в которой просила его притти к ней непременно, нынче же и, с удивлением покачивая головой на то, чтò она видела,
вернулась к
себе в гостиницу.
Трудовая, почти бедная обстановка произвела на Василия Назарыча сильное впечатление, досказав ему то, чего он иногда не понимал
в дочери. Теперь, как никогда, он чувствовал, что Надя не
вернется больше
в отцовский дом, а будет жить
в том мирке, который создала
себе сама.
Вернувшись к
себе в кабинет, Половодов чувствовал, как все
в нем было переполнено одним радостным, могучим чувством, тем чувством, какое испытывается только
в беззаветной молодости.
Мы должны
вернуться назад, к концу апреля, когда Ляховский начинал поправляться и бродил по своему кабинету при помощи костылей. Трехмесячная болезнь принесла с
собой много упущений
в хозяйстве, и теперь Ляховский старался наверстать даром пропущенное время. Он рано утром поджидал Альфонса Богданыча и вперед закипал гневом по поводу разных щекотливых вопросов, которые засели
в его голове со вчерашнего дня.
Ляховский кричал еще несколько минут, велел при
себе убрать новую метлу
в завозню и
вернулся в кабинет с крупными каплями холодного пота на лбу.
Оскар Филипыч, как мы уже знаем, любил удить рыбу и сейчас только
вернулся с Аллой откуда-то с облюбованного местечка на реке Узловке, так что не успел еще снять с
себя своего летнего парусинового пальто и держал
в руках широкополую соломенную шляпу.
Чжан Бао советовал
вернуться назад, на Билимбе, и постараться дойти до зверовых фанз. Совет его был весьма резонным, и потому мы
в тот же день пошли обратно. Еще утром на перевале красовалось облако тумана. Теперь вместо него через хребет ползли тяжелые тучи. Дерсу и Чжан Бао шли впереди. Они часто поглядывали на небо и о чем-то говорили между
собой. По опыту я знал, что Дерсу редко ошибается, и если он беспокоится, то, значит, тому есть серьезные основания.
В тот же день я
вернулся домой. Неделю спустя я узнал, что госпожа Лоснякова оставила и Павла и Николая у
себя в услужении, а девку Татьяну сослала: видно, не понадобилась.
И, кажись, не сильно я расшиблась, потому — скоро поднялась и к
себе в комнату
вернулась.
Я нашел и настрелял довольно много дичи; наполненный ягдташ немилосердно резал мне плечо, но уже вечерняя заря погасала, и
в воздухе, еще светлом, хотя не озаренном более лучами закатившегося солнца, начинали густеть и разливаться холодные тени, когда я решился наконец
вернуться к
себе домой.
«Не
вернуться ли назад?» — подумал я, но тотчас же взял
себя в руки и осторожно двинулся вперед.
Расспросив китайцев о дорогах, я наметил
себе маршрут вверх по реке Тадушу, через хребет Сихотэ-Алинь,
в бассейн реки Ли-Фудзина и оттуда на реку Ното. Затем я полагал по этой последней опять подняться до Сихотэ-Алиня и попытаться выйти на реку Тютихе. Если бы это мне не удалось, то я мог бы
вернуться на Тадушу, где и дождаться прихода Г.И. Гранатмана.
В это время с разведок
вернулись казаки и принесли с
собой оживление. Ночных звуков больше не было слышно, и ночь прошла спокойно.
Но и благодетельная Маша ненадолго прогнала эти пять маленьких слов, сначала они сами не смели явиться, они вместо
себя прислали опровержение
себе: «но я должна ехать», и только затем прислали, чтобы самим
вернуться, под прикрытием этого опровержения:
в один миг с ним опять явились их носители, четыре маленькие слова, «он не хочет этого», и
в тот же миг эти четыре маленькие слова опять превратились
в пять маленьких слов: «и мне не хочется этого».
Словом, Сторешников с каждым днем все тверже думал жениться, и через неделю, когда Марья Алексевна,
в воскресенье,
вернувшись от поздней обедни, сидела и обдумывала, как ловить его, он сам явился с предложением. Верочка не выходила из своей комнаты, он мог говорить только с Марьею Алексевною. Марья Алексевна, конечно, сказала, что она с своей стороны считает
себе за большую честь, но, как любящая мать, должна узнать мнение дочери и просит пожаловать за ответом завтра поутру.
Дома я нашел записку от Гагина. Он удивлялся неожиданности моего решения, пенял мне, зачем я не взял его с
собою, и просил прийти к ним, как только я
вернусь. Я с неудовольствием прочел эту записку, но на другой же день отправился
в Л.
Вскоре Игнатович уехал
в отпуск, из которого через две недели
вернулся с молоденькой женой. Во втором дворе гимназии было одноэтажное здание, одну половину которого занимала химическая лаборатория. Другая половина стояла пустая;
в ней жил только сторож, который называл
себя «лабаторщиком» (от слова «лабатория»). Теперь эту половину отделали и отвели под квартиру учителя химии. Тут и водворилась молодая чета.
Вернувшись домой, Галактион почувствовал
себя чужим
в стенах, которые сам строил. О
себе и о жене он не беспокоился, а вот что будет с детишками? У него даже сердце защемило при мысли о детях. Он больше других любил первую дочь Милочку, а старший сын был баловнем матери и дедушки. Младшая Катя росла как-то сама по
себе, и никто не обращал на нее внимания.
Харитона Артемьевича не было дома, — он уехал куда-то по делам
в степь. Агния уже третий день гостила у Харитины. К вечеру она
вернулась, и Галактион удивился, как она постарела за каких-нибудь два года. После выхода замуж Харитины у нее не осталось никакой надежды, —
в Заполье редко старшие сестры выходили замуж после младших. Такой уж установился обычай. Агния, кажется, примирилась с своею участью христовой невесты и мало обращала на
себя внимания. Не для кого было рядиться.
Из своей «поездки по уезду» Полуянов
вернулся в Заполье самым эффектным образом. Он подкатил к малыгинскому дому
в щегольском дорожном экипаже Ечкина, на самой лихой почтовой тройке. Ечкин отнесся к бывшему исправнику решительно лучше всех и держал
себя так, точно вез прежнего Полуянова.
Память
вернулась только ночью, когда доктор лежал у
себя в кабинете и мучился бессонницей.
Он успел устроить кое-какие дела у
себя на заводе и
вернулся на Ключевую, по обыкновению,
в своем бродяжническом костюме.
— И окажу… — громко начал Полуянов, делая жест рукой. — Когда я жил
в ссылке, вы, Галактион Михеич, увели к
себе мою жену… Потом я
вернулся из ссылки, а она продолжала жить. Потом вы ее прогнали… Куда ей деваться? Она и пришла ко мне… Как вы полагаете, приятно это мне было все переносить? Бедный я человек, но месть я затаил-с… Сколько лет питался одною злобой и, можно сказать, жил ею одной. И бедный человек желает мстить.
Русские коммунисты, продолжавшие
себя считать марксистами,
вернулись к некоторым народническим идеям, господствовавшим
в XIX
в., они признали возможным для России миновать капиталистическую стадию развития и прямо перескочить к социализму.
Если бы была какая-нибудь возможность отнять у ссыльного надежду на побег как на единственный способ изменить свою судьбу,
вернуться с погоста, то его отчаяние, не находя выхода, быть может, проявляло бы
себя как-нибудь иначе и, конечно,
в более жестокой и ужасной форме, чем побег.
Доктор, действительно,
вернулся дня через два, захватив с
собой офтальмоскоп. Он зажег свечку, приближал и удалял ее от детского глаза, заглядывал
в него и, наконец, сказал с смущенным видом...