Неточные совпадения
Нахмуренный
вернулся он
в свой
номер и, подсев к Яшвину, вытянувшему свои длинные ноги на стул и пившему коньяк с сельтерской водой, велел себе подать того же.
Когда он
вернулся в свой
номер, усталый и разбитый, с пустой головой и волчьим аппетитом, Веревкин был уже дома, а с ним сидел «Моисей».
В этот день (
в воскресенье) Александров еще избегал утруждать себя сложными
номерами, боясь возвращения боли. Но
в понедельник он почти целый день не сходил с Патриаршего катка, чувствуя с юношеской радостью, что к нему снова
вернулись гибкость, упругость и сила мускулов.
Вернувшись в свой
номер, я сравнил записанную мной речь Витте с полученной от секретаря и нашел, что моя телеграмма несколько иная. Амфитеатрова
в этот день я не видал и только на другой день рассказал ему об этом.
В 8 часов вечера,
в субботу, я роздал
номер газетчикам и послал к цензору за гранками. Каково же было мое удивление, когда посланный
вернулся и уведомил, что
номер выпускать нельзя, так как цензором сделаны вымарки.
Номер я уже роздал весь и уехал на поезде, а
вернувшись в понедельник, отправился
в цензурный комитет, куда были доставлены и цензорские гранки. Оказалось, что вычеркнуто было только одно слово: «казенная».
Вернулись домой только во втором часу. Войдя
в номер, Долинский взял Дашу за обе руки и сказал...
Когда я
вернулся в двенадцатом часу
в наш общий
номер, Тит опять прыснул и стал расспрашивать: «Ну, что? Как сошел парадный визит? Как генерал? Чем угощали? О чем говорили?.. Отчего у тебя кислый вид?..» Я должен был признаться, что вечер прошел для меня довольно скучно. Старый генерал был приветлив, даже слишком. Он завладел мною целиком, много расспрашивал о дяде и отце, рассказывал военные анекдоты и
в заключение усадил играть
в шахматы.
В номера я
вернулся поздно.
Въехав
в город, он прямо велел везти себя к Покрову. Было уже десять часов; Павла Павловича
в номерах не было. Вельчанинов прождал его целые полчаса, расхаживая по коридору
в болезненном нетерпении. Марья Сысоевна уверила его, наконец, что Павел Павлович
вернется разве только к утру чем свет. «Ну так и я приеду чем свет», — решил Вельчанинов и вне себя отправился домой.
Он ходил, и все больше и больше ненавидел серый забор, и уже думал с раздражением, что Анна Сергеевна забыла о нем и, быть может, уже развлекается с другим, и это так естественно
в положении молодой женщины, которая вынуждена с утра до вечера видеть этот проклятый забор. Он
вернулся к себе
в номер и долго сидел на диване, не зная, что делать, потом обедал, потом долго спал.
Мрачный и смущенный,
вернулся он
в номер гостиницы, где нетерпеливо ожидал его старик Лубянский.
А китаец не уходил, терпеливо поджидая на корточках возвращения Володи из
номера, и когда тот
вернулся и, растянувшись
в лонгшезе, потребовал себе кофе у одного из бесчисленных слуг-малайцев, ходивших по веранде, китаец молча вынимал и подносил Володе разные вещицы и
в конце концов соблазнил-таки его.
Во втором часу мы
вернулись домой. Я выпил непривычные два стакана вина; но был весел. Но только что мы вошли
в коридор с завернутой лампой и меня охватил запах гостиницы, холод ужаса пробежал мне по спине. Но делать было нечего. Я пожал руку товарищу и вошел
в номер.
Вернувшись к себе
в номер, я разделся, выпил сантуринского, закусил свежей зернистой икрой, которую купил днем на базаре, не спеша лег
в постель и уснул крепким, безмятежным сном туриста.
Низовьев прекрасно понимает, что приобрести ее будет трудно, очень трудно. На это пойдет, быть может, не один год.
В Париж он не
вернется так скоро. Где будет она, там и он. Ей надо ехать на Кавказ, на воды. Печень и нервы начинают шалить. Предписаны ей ессентуки,
номер семнадцатый, и нарзан. И он там будет жариться на солнце, есть тошную баранину, бродить по пыльным дорожкам на ее глазах, трястись на казацкой лошади позади ее
в хвосте других мужчин, молодых и старых. А потом —
в Петербург!
Однажды,
вернувшись вечером домой, Долинский и Селезнев зашли по обыкновению
в номер Елизаветы Петровны.
Он, Осип Федорович, один, быть может, знал настоящую причину самоубийства «счастливого князя», но он молчал и вскоре
вернулся в свой
номер.
Захлопнув дверь
номера, Николай Герасимович
вернулся и бросился
в кресло.
Перед тем как ложиться спать, я вышел
в коридор, чтобы напиться воды. Когда я
вернулся, мой сожитель стоял среди
номера и испуганно глядел на меня. Лицо его было бледно-серо, и на лбу блестел пот.