Неточные совпадения
Хей-ба-тоу хотел еще один раз сходить на реку Самаргу и
вернуться обратно. Чжан-Бао уговорил его сопровождать нас вдоль берега моря. Решено было, что завтра удэгейцы доставят наши вещи к устью Кусуна и с вечера перегрузят их
в лодку Хей-ба-тоу.
В это время подошел Олентьев и сообщил, что хлеб куплен. Обойдя всю деревню, мы
вернулись к
лодке. Тем временем Дерсу изжарил на огне козлятину и согрел чай. На берег за нами прибежали деревенские ребятишки. Они стояли
в стороне и поглядывали на нас с любопытством.
Через час я
вернулся к своим. Марченко уже согрел чай и ожидал моего возвращения. Утолив жажду, мы сели
в лодку и поплыли дальше. Желая пополнить свой дневник, я спросил Дерсу, следы каких животных он видел
в долине Лефу с тех пор, как мы вышли из гор и начались болота. Он отвечал, что
в этих местах держатся козули, енотовидные собаки, барсуки, волки, лисицы, зайцы, хорьки, выдры, водяные крысы, мыши и землеройки.
Галактион сдержал слово и через полчаса
вернулся в простой крестьянской телеге. Это было уже величайшее счастье. Пани Стабровскую, Дидю и мисс Дудль усадили кое-как, а Стабровский поместился на облучке кучером. Галактион указал, по какому направлению им ехать к пароходу. Через час телега подъезжала уже к Ключевой, с парохода подавали
лодку.
Катались на
лодках по Днепру, варили на той стороне реки,
в густом горько-пахучем лозняке, полевую кашу, купались мужчины и женщины поочередно —
в быстрой теплой воде, пили домашнюю запеканку, пели звучные малороссийские песни и
вернулись в город только поздним вечером, когда темная бегучая широкая река так жутко и весело плескалась о борта их
лодок, играя отражениями звезд, серебряными зыбкими дорожками от электрических фонарей и кланяющимися огнями баканов.
Тогда мы остановились. Дюрок повернул к группе оборванцев и, положив руки
в карманы, стал молча смотреть. Казалось, его взгляд разогнал сборище. Похохотав между собой, люди эти
вернулись к своим сетям и
лодкам, делая вид, что более нас не замечают. Мы поднялись и вошли
в пустую узкую улицу.
— Ну, брат, теперь кончено.
Лодку нужно вытащить подальше, чтобы не смыло. Придут за ней. А мы с тобой — прощай!.. Отсюда до города верст восемь. Ты что, опять
в город
вернешься? а?
— Знаете что — хотите кататься
в лодке? Доедем до леса, там пойдём гулять и к обеду
вернёмся. Идёт? Я ужасно рада, что сегодня такой ясный день и я не дома… А то у папы опять разыгралась подагра, и мне пришлось бы возиться с ним. А папа капризный, когда болен…
На берегу, бросив
лодку, Аян выпрямился. Дремлющий, одинокий корабль стройно чернел
в лазури. Прошла минута — и небо дрогнуло от удара. Большая, взмыленная волна пришла к берегу, лизнула ноги Аяна и медленно, как кровь с побледневших щек,
вернулась в родную глубь.
«Ну, плохо ж их дело! Вот ведь, подлецы, чего делают!.. Не знаю, исправник-то
в городе ли? Коли не
вернулся еще, так скоро
вернется; увидит этот огонь, сейчас команду нарядит. Как быть? Жаль ведь мерзавцев-то: за Салтанова им всем своих голов не сносить! Снаряжай-ка, ребята,
лодку…»
Покуда она сдвигала лавки и стелила на них сено, Николай Николаевич вышел на крыльцо. Ни впереди, ни по сторонам ничего не было видно, кроме плотного, серого, влажного тумана, и высокое крыльцо, казалось, плавало
в нем, как
лодка в море. И когда он
вернулся обратно
в избу, то его лицо, волосы и одежда были холодны и мокры, точно они насквозь пропитались едким болотным туманом.
Поликрат прочел это и послушался своего друга. Он сделал вот что: был у него дорогой перстень; взял он этот перстень, собрал много народа и сел со всем народом
в лодку. Потом велел ехать
в море. И когда выехал далеко ва острова, тогда при всем народе бросил перстень
в море и
вернулся домой.
И опять умер, и
в тот самый срок, как царевна
вернулась на
лодке, опять ожил.
Один человек ехал на
лодке и уронил драгоценный жемчуг
в море. Человек
вернулся к берегу, взял ведро и стал черпать воду и выливать на землю. Он черпал и выливал три дня без устали.
Пью чай, потом взбираюсь на гору из пуховиков и подушек… Просыпаюсь, спрашиваю про
лодку — не
вернулась еще.
В горнице, чтоб не было холодно, бабы затопили печь и кстати, заодно, пекут хлеб. Горница нагрелась, и хлеб уж испекся, а
лодки всё еще нет.
В Дубровине мне дают лошадей, и я еду дальше. Но
в 45 верстах от Томска мне опять говорят, что ехать нельзя, что река Томь затопила луга и дороги. Опять надо плыть на
лодке. И тут та же история, что
в Красном Яру:
лодка уплыла на ту сторону, но не может
вернуться, так как дует сильный ветер и по реке ходят высокие валы… Будем ждать!
Я взял его под руку и привел к дому Бутунгари. Когда Гусев успокоился, я снова вышел на берег реки и долго сидел на опрокинутой вверх дном
лодке. Сырость, проникшая под складки одежды, давала себя чувствовать. Я
вернулся домой и лег на кан, но сон бежал от моих глаз. Меня беспокоило душевное состояние Гусева. Я решил как следует одеть его
в Императорской гавани и на пароходе отправить во Владивосток.