Неточные совпадения
Поверяя богу
в теплой
молитве свои чувства, она искала и находила утешение; но иногда,
в минуты слабости, которым мы все подвержены, когда лучшее утешение для человека доставляют слезы и участие живого существа, она клала себе на постель свою собачонку моську (которая лизала ее руки, уставив на нее свои желтые глаза), говорила с ней и тихо плакала, лаская ее. Когда моська начинала жалобно выть, она старалась успокоить ее и говорила: «Полно, я и без тебя знаю, что скоро умру».
Вера слушала
в изумлении, глядя большими глазами на бабушку, боялась
верить, пытливо изучала каждый ее взгляд и движение, сомневаясь, не героический ли это поступок, не великодушный ли замысел — спасти ее, падшую, поднять? Но
молитва, коленопреклонение, слезы старухи, обращение к умершей матери… Нет, никакая актриса не покусилась бы играть
в такую игру, а бабушка — вся правда и честность!
И они молились тою же бессловной
молитвой, и они
верили в то же Чудо.
О, если бы я мог
в него
поверить,
С каким бы я раскаяньем пал ниц,
Какие б лил горячие я слезы,
Какие бы
молитвы я нашел!
Во время
молитвы, припадая головою к холодному камню пола часовни, я так живо воображала моего отца, так
верила в то, что его душа понимает меня и благословляет мой выбор, что и теперь мне казалось, что душа его тут, летает над нами и что я чувствую на себе его благословение.
Говорят даже, будто он целые дни проводит с монахами, но мы этому решительно не
верим; он, напротив, сохранил все формы православия, принявши дух религии католической, — потому что все это желание проповедовать, обращать, налагать какие-то внешние формы и для
молитвы и для благотворительности — все это
в духе католическом, а не
в нашем».
Владимир. Вам нечего бояться: моя мать нынче же умрет. Она желает с вами примириться, не для того, чтобы жить вашим именем; она не хочет сойти
в могилу, пока имеет врага на земле. Вот вся ее просьба, вся ее
молитва к богу. Вы не хотели. Есть на небе судия. Ваш подвиг прекрасен; он показывает твердость характера;
поверьте, люди будут вас за это хвалить, и что за важность, если посреди тысячи похвал раздастся один обвинительный голос. (Горько улыбается.)
Бабка
верила, но как-то тускло; все перемешалось
в ее памяти, и едва она начинала думать о грехах, о смерти, о спасении души, как нужда и заботы перехватывали ее мысль, и она тотчас же забывала, о чем думала.
Молитв она не помнила и обыкновенно по вечерам, когда спать, становилась перед образами и шептала...
— Да! Ты не
веришь мне! — возражает поручик с тихим, но глубоким трагизмом. — Ну что ж, я заслужил это. А я каждую ночь приходил под твои окна и
в душе творил
молитву за тебя. — Поручик быстро опрокидывает рюмку, закусывает и продолжает с набитым ртом и со слезящимися глазами: — И я все думал: что, если бы случился вдруг пожар или напали разбойники? Я бы тогда доказал тебе. Я бы с радостью отдал за тебя жизнь… Увы, она и так недолга, — вздыхает он. — Дни мои сочтены…
Несомненно
веря, что
в награду за земные страданья приял он
в небесах венец блаженства, даже обращалась к нему
в молитвах.
Потому говорю вам: все, чего ни будете просить
в молитве,
верьте, что получите, и будет вам» (Мр. 11:23–24).
—
Верь и молись, больше углубляйся
в себя, а будучи на
молитве, старайся задерживать
в себе дыханье, и тогда скоро придет на тебя благодать.
Верьте,
молитвы те чужды желаниям,
Грязная мысль не придет
В ум никому перед нею…
Поселяне считали Ермия способным творить чудеса. Он им этого не говорил, но они так
верили. Больные приходили, становились
в тени его, которую солнце бросало от столпа на землю, и отходили, находя, что чувствуют облегчение. А он все молчал, вперяя ум
в молитву или читая на память три миллиона стихов Оригена и двести пятьдесят тысяч стихов Григория, Пиерия и Стефана.
Губы ее не шептали слов — это была
молитва души, которую, — она твердо
верила в это, — слышит Господь, и эта вера живительным бальзамом действовала не только на ее молящуюся душу, но и укрепляла и тело.
«Да, там, на свежей могиле отца-друга,
в горячей
молитве, может она почерпнуть силу, найти утешение… Ему, отошедшему
в тот мир, где нет ни печали, ни воздыхания, может
поверить она свою земную печаль, открыть свою душу, он поймет ее и помолится за нее пред престолом Всевышнего».
Гриша сам не
в себе.
Верит несомненно, что целые шесть недель провел он с бесом… Не одной
молитвой старался он очистить себя от невольного осквернения: возложил вериги, чтоб не скидать их до смерти, голым телом ложился на кремни и битые стекла, целый день крохи
в рот не бирал, обрекая себя на строгий, безъядный пост на столько же дней, на столько ночей, сколько пробыл он с Досифеем.
И потому мы
верим во всё это
в том только смысле, что это есть идеал, к которому должно стремиться человечество, — идеал, который достигается
молитвою и верою
в таинства,
в искупление и
в воскресение из мертвых.
Вы
верите в сотворение мира,
в троицу,
в падение и искупление человека,
в таинства,
в молитвы,
в церковь.
Верю, что для преуспеяния
в любви есть только одно средство:
молитва, — не
молитва общественная
в храмах, прямо запрещенная Христом (Мф. VI, 5—13), а
молитва, образец которой дан нам Христом, — уединенная, состоящая
в восстановлении и укреплении
в своем сознании смысла своей жизни и своей зависимости только от воли бога.
— Нет, мы тебе
в этом не
верим: ты себе выколол глаз, и теперь ты один среди всех здесь спокоен. Ты не пугаешься смерти. Скажи-ка нам, как молиться? Если нужно враспев, то мы все станем петь, а если говором выговаривать, то будем говором читать
молитвы. Говори скорее, ждать некогда, мало уж времени осталось, чтоб молиться.
Когда она понимала их, ее личное чувство с своими оттенками присоединялось к ее
молитве; когда она не понимала, ей еще сладостнее было думать, что желание понимать всё есть гордость, что понимать всего нельзя, что надо только
верить и отдаваться Богу, Который
в эти минуты — она чувствовала — управлял ее душою.