Неточные совпадения
Далее на стене, противуположной алькову, над огромной рабочей конторкой, заваленной приходо-расходными книгами, счетами, мешочками с образцами семян ржи, ячменя, овса, планами на земли, фасадами на постройки, висел отлично гравированный портрет как бы рыцаря в шапочке и в мантии, из-под которой виднелись стальные латы, а внизу под портретом подпись: «Eques a victoria» [«Всадник-победитель» (лат.).], под которою, вероятно, рукою уж самого хозяина было прибавлено: «Фердинанд герцог Брауншвейг-Люнебургский,
великий мастер всех соединенных лож».
Сего мало — туда, где река Прут вливает быстрые воды свои в величественный Дунай; туда, где
великий Петр, окруженный неверными, отчаялся быть
победителем и требовал мира — туда Гений Екатерины привел Румянцева и поставил его между врагами бесчисленными.
В самое то время, как Москва беззаботно собиралась в театр, чтоб посмотреть на старого славного артиста, военная гроза, давно скоплявшаяся над Россиею, быстро и прямо понеслась на нее; уже знали прокламацию Наполеона, в которой он объявлял, что через несколько месяцев обе северные столицы увидят в стенах своих
победителя света; знали, что победоносная французская армия, вместе с силами целой Европы, идет на нас под предводительством
великого, первого полководца своего времени; знали, что неприятель скоро должен переправиться через Неман (он переправился 12 июня) — все это знали и нисколько не беспокоились.
С торжеством возглашалось имя
великого князя: иногда, хотя и редко, имя вольности и Марфы бывало также радостным кликом
победителей (ибо вольность и Марфа одно знаменовали в
великом граде).
Вот именно как, бывши еще молоденькою девушкою, воображала себе всегда
великих людей в минуты их торжества: когда какого-нибудь
победителя встречает народ или оратору аплодируют после его речи, они всегда должны быть бледные немножко, взволнованные…
Пора забыть эту несчастную борьбу между братьями. Между нами нет
победителя. Польша и Россия подавлены общим врагом. Жертвы, мученики — и те отворачиваются от прошлого, равно печального для них и для нас. Ссылаюсь, как вы, на вашего друга, на
великого поэта Мицкевича.
Только что окончившаяся турецкая война увенчала его неувядаемыми воинскими лаврами:
победитель при Кинбурне, Очакове, Фокшанах и Рымнике, совершивший беспримерный в истории войн подвиг — взятие Измаила, генерал-поручик Суворов был взыскан с высоты престола мудрой монархиней и награжден: за Кинбурн орденом Святого Андрея Первозванного и бриллиантовым пером на каску с изображением буквы К., за победу при Рымнике — знаками того же ордена, осыпанными бриллиантами, и шпагой, украшенной бриллиантами и лаврами с надписью «
Победителю Великого Визиря», дипломом на графское достоинство, с наименованием «Рымникского» и орденом Георгия первого класса.
Наставническая карьера Феофана продолжалась семь лет. В эти годы он обучал юношей риторике, философии, арифметике, геометрии и даже физике. За эти годы он умел возвыситься до префекта академии, и в 1706 году он, в присутствии Петра
Великого, посетившего Киев, отличился весьма красноречивою проповедью, а в следующем году имел счастье приветствовать полтавского
победителя пышным и великолепным «панегириком» и вслед за тем всенародно произнес слово о князе Меншикове, сказав, между прочим, гордому временщику...
«Рим меня бы казнил. Военная коллегия поднесла доклад, в котором секретарь коллегии не выпустил ни одного закона на мою погибель. Но милосердие
великой государыни меня спасает. Екатерина пишет: “
Победителей судить не должно”. Я опять в армии на служении моей спасительницы».
— Этого-то
победителя, по приказу
великого князя, ловят теперь… хотят в железа, в тюрьму…
— Может быть, в эту самую минуту, как я с вами говорю, новый польский король на коленах принимает венец из рук
победителя. Каково, meine Kindchen! [Ребятушки! (нем.)] Надобно ожидать еще
великих происшествий. Кто знает? Сегодня в Варшаве, завтра в Москве; сегодня Августа долой; завтра, может быть, ждет та же участь Алексеевича.
Принужденные
победителями заклепывать пред строем царского войска свои пушки, самопалы и пищали, старогородцы в
великом унижении побежденных заклепали в своих душах всякую щель, в которую могли бы проскользнуть хотя малейший страх власти антихристовой или слабейший звук увещаний, раздававшихся с патриаршего престола.