Неточные совпадения
Мало — помалу, однако, сближение начиналось. Мальчик перестал опускать глаза, останавливался, как будто соблазняясь заговорить, или улыбался, проходя мимо нас. Наконец однажды, встретившись с нами за углом дома, он поставил на
землю грязное
ведро, и мы вступили в разговор. Началось, разумеется, с вопросов об имени, «сколько тебе лет», «откуда приехал» и т. д. Мальчик спросил в свою очередь, как нас зовут, и… попросил кусок хлеба.
— Огурец сам скажет, когда его солить пора; ежели он перестал
землей и всякими чужими запахами пахнуть, тут вы его и берите. Квас нужно обидеть, чтобы ядрен был, разъярился; квас сладкого не любит, так вы его изюмцем заправьте, а то сахару бросьте, золотник на
ведро. Варенцы делают разно: есть дунайский вкус и гишпанский [Гишпанский — т. е. испанский (искаж.).], а то еще — кавказский…
Часто, отправляясь на Сенную площадь за водой, бабушка брала меня с собою, и однажды мы увидели, как пятеро мещан бьют мужика, — свалили его на
землю и рвут, точно собаки собаку. Бабушка сбросила
ведра с коромысла и, размахивая им, пошла на мещан, крикнув мне...
Я видел, как приходили крестьянки с
ведрами, оттыкали деревянный гвоздь, находившийся в конце колоды, подставляли
ведро под струю воды, которая била дугой, потому что нижний конец колоды лежал высоко от
земли, на больших каменных плитах (бока оврага состояли все из дикого плитняка).
Мы шли и оба кричали, перебивая друг друга своими рассказами, даже останавливались иногда, ставили
ведро на
землю и доканчивали какое-нибудь горячее воспоминание: как тронуло наплавок, как его утащило, как упиралась или как сорвалась рыба; потом снова хватались за
ведро и спешили домой.
В подтверждение наших рассказов мы с Евсеичем вынимали из
ведра то ту, то другую рыбу, а как это было затруднительно, то наконец вытряхнули всю свою добычу на
землю; но, увы, никакого впечатления не произвела наша рыба на мою мать.
Наконец выбрали и накидали целые груды мокрой сети, то есть стен или крыльев невода, показалась мотня, из длинной и узкой сделавшаяся широкою и круглою от множества попавшейся рыбы; наконец стало так трудно тащить по мели, что принуждены были остановиться, из опасения, чтоб не лопнула мотня; подняв высоко верхние подборы, чтоб рыба не могла выпрыгивать, несколько человек с
ведрами и ушатами бросились в воду и, хватая рыбу, битком набившуюся в мотню, как в мешок, накладывали ее в свою посуду, выбегали на берег, вытряхивали на
землю добычу и снова бросались за нею; облегчив таким образом тягость груза, все дружно схватились за нижние и верхние подборы и с громким криком выволокли мотню на берег.
Такие же люди, только добрее. Такие же мужики, в таких же свитках, только мужики похожи на старых лозищан, еще не забывших о своих старых правах, а свитки тоньше и чище, только дети здоровее и все обучены в школе, только
земли больше, и
земля родит не по-вашему, только лошади крепче и сытее, только плуги берут шире и глубже, только коровы дают по
ведру на удой…
Земли довольно, коровы дают молока по
ведру на удой, а лошади — чистые быки.
Они не могут ни оплодотворить
земли, ни послать дождь или
вёдро, ни предотвратить наводнение — одним словом, не могут принять творческого участия во всем том круге явлений, среди которых движется толпа и влияние которых она исключительно на себе ощущает.
Опуская в колодец свое
ведро, чернобородый Кирюха лег животом на сруб и сунул в темную дыру свою мохнатую голову, плечи и часть груди, так что Егорушке были видны одни только его короткие ноги, едва касавшиеся
земли; увидев далеко на дне колодца отражение своей головы, он обрадовался и залился глупым, басовым смехом, а колодезное эхо ответило ему тем же; когда он поднялся, его лицо и шея были красны, как кумач.
Теперь, в декабре, подземная галерея представляет совсем иной вид. Работы окончены, и из-под
земли широким столбом из железной трубы льется чистая, прозрачная, как кристалл, вода и по желобам стекает в Яузу. Количество воды не только оправдало, но даже превзошло ожидания: из недр
земли ежедневно вытекает на божий свет двести шестьдесят тысяч
ведер.
Известно, что возбуждение, радостное — особенно, увеличивает силы; я был возбужден, работал самозабвенно и наконец «выбился из сил». Помню, что сидел на
земле, прислонясь спиною к чему-то горячему. Ромась поливал меня водою из
ведра, а мужики, окружив нас, почтительно бормотали...
И она его тотчас же узнала. В глазах ее попеременно отразились и изумление, и гнев, и страх, и презрение… она побледнела, и ее
ведра упали вместе с коромыслом на
землю, дребезжа и катясь.
Если бы газы не делались новые, не смешивались бы с другими, не переменялись бы, то воздух бы стоял над
землею и не шевелился бы, как вода в
ведре, когда она устоится; но на
земле беспрестанно делаются новые газы, и те, какие есть, смешиваются с другими веществами.
Рассаду и другие огородины «отливали водой», которую таскали на себе в худых
ведрах бабы, а ребятишки в кувшинчиках; но «было не отлиться» — сушь «лубенила
землю», и послышалось ужасное слово...
Один человек ехал на лодке и уронил драгоценный жемчуг в море. Человек вернулся к берегу, взял
ведро и стал черпать воду и выливать на
землю. Он черпал и выливал три дня без устали.
И поплыл тут белый царь по Волге реке, поплыл государь по Воложке на камешке, в левой руке держит
ведро русской
земли, а правой кидает ту
землю по берегу…
Мотька поставила
ведра на
землю, удивленно оглядела Илью, вдруг густо покраснела и потупилась.