Неточные совпадения
Гремят отдвинутые стулья;
Толпа в гостиную
валит:
Так пчел из лакомого улья
На ниву шумный рой летит.
Довольный праздничным обедом
Сосед сопит перед соседом;
Подсели дамы к камельку;
Девицы шепчут в уголку;
Столы зеленые раскрыты:
Зовут задорных игроков
Бостон и ломбер стариков,
И вист, доныне знаменитый,
Однообразная семья,
Все жадной скуки сыновья.
Когда судно приставало к городу и он шел на рынок, по — волжскому на базар, по дальним переулкам раздавались крики парней; «Никитушка Ломов идет, Никитушка Ломов идет!» и все бежали да улицу, ведущую с пристани к базару, и
толпа народа
валила вслед за своим богатырем.
Он воротился смущенный, задумчивый; тяжелая загадка ложилась ему на душу, еще тяжелее, чем прежде. Мерещился и князь… Он до того забылся, что едва разглядел, как целая рогожинская
толпа валила мимо его и даже затолкала его в дверях, наскоро выбираясь из квартиры вслед за Рогожиным. Все громко, в голос, толковали о чем-то. Сам Рогожин шел с Птицыным и настойчиво твердил о чем-то важном и, по-видимому, неотлагательном.
Через заводскую плотину
валила на площадь густая
толпа раскольников, — тронулся весь Кержацкий конец, чтобы послушать, как будет читать царский манифест не поп, а сам исправник.
— Куда это мужичье-то
валит? — помолчав, спросил первый, разумеется не заметив ответа на прежний вопрос и указывая вдаль на
толпу мужиков, пробиравшихся куда-то гуськом по цельному снегу.
Толпа волнуется,
валитТуда, где на одре высоком,
На одеяле парчевом
Княжна лежит во сне глубоком...
Но здесь и это простое дело не умеют сделать как следует. Собралась зачем-то
толпа, точно на зверя, все
валят в камеру, и здесь сидит на первом месте вчерашний оборванец, правда, теперь одетый совершенно прилично, хотя без всяких знаков начальственного звания. Матвей стал озираться по сторонам с признаками негодования.
Вскоре на лугах, покрытых вязким плодотворным илом, показались
толпы народа; народ
валил из Комарева, Заполья, Баскача и всех окрестных деревень с саками, ведрами, решетами.
Шумною
толпой выбегают ребятишки на побелевшую улицу; в волоковые окна выглядывают сморщенные лица бабушек; крестясь или радостно похлопывая рукавицами, показываются из-за скрипучих ворот отцы и старые деды, такие же почти белые, как самый снег, который продолжает
валить пушистыми хлопьями.
Однокашник, сослуживец, а впоследствии и родственник мой Иван Петрович Борисов рассказывал, как, бывало, в Фатьянове приваженные ходить к бабушке всею детскою
толпою за лакомством, они иногда приходили к ней во флигель в неурочное время, повторяя настойчиво: «Бабушка, дай варенья!» Никакие резоны с ее стороны не принимались, и
толпа с возгласом: «Бабушка, дай варенья!» все ближе и ближе подступала к старухе, и когда та, выведенная из терпенья, кричала: «Ах вы мерзкие, пошли домой!»
толпа ребятишек хватала ее за руки, за волосы,
валила на пол и колотила, продолжая кричать: «Бабушка, дай варенья!»
ведь вот он спит же вот тут на диване?» Наконец, вдруг что-то случилось, опять как и тогда, в том сне; все устремились на лестницу и ужасно стеснились в дверях, потому что с лестницы
валила в комнату новая
толпа.
Все вместе тронулось: и вот
Толпа валит в пустых равнинах.
Что и говорить!
Воскресла вся земля! Царю недаром
От всех любовь. Такого ликованья,
Я чай, Москва отроду не видала!
Насилу я проехал чрез
толпу;
На двадцать верст кругом запружены
Дороги все; народ со всех концов
Валит к Москве; все улицы полны,
И все дома, от гребней до завалин,
Стоят в цветах и в зелени! Я думал:
Авось к царю до выхода проеду!
Куды! Я чай, от валу до Кремля
Часа четыре пробирался. Там
Услышал я: в соборе царь Борис —
Венчается!
Погоди,
Дай срок, увидишь сам. Всегда
толпоюЗа ним народ
валит, все шепчут что-то
И по ночам сбираются к нему.
Никита не отвечал, и старик понял, что забрили, и не стал расспрашивать. Они вышли из управы на улицу. Был ясный, морозный день.
Толпа мужиков и баб, приехавших с молодежью, стояла в ожидании. Многие топтались и хлопали руками; снег хрустел под лаптями и сапогами. Пар
валил от закутанных голов и маленьких лохматых лошаденок; дым поднимался из труб городка прямыми высокими столбами.
Народ густыми
толпами валил к церкви и от церкви.
— Гей! ребята!
Вали смотреть! Поджигатель! Поджигатель! — ревет
толпа, обуянная злобой и любопытством.
Один растерявшийся квартальный гонит в одну сторону, другой, неведомо зачем, оттирает в другую, городовые валяют шапки с голов зазевавшихся зрителей и прут на
толпу в третий конец; но новые массы, как волны,
валят и
валят одна за другой, и все вперед, все на огонь, и давят и опрокидывают все встречное, несутся с ревом через груды вещей и ломают все, что ни попало.
— Да его же люди болтают. Николи даже ранен не был, а всегда впереди, так и врубается, бывало, во вражеские
толпы, кругом него вальмя
валит народ, а он хоть бы что, рубит себе или действует кистенем, любо-дорого глядеть…
Вот и звонок. Болтавшая, гулявшая и курившая публика
толпой валит в залу, толкаясь в дверях. Из совещательной комнаты выходят гуськом присяжные заседатели, и зала замирает в ожидании. Рты полураскрыты, глаза с жадным любопытством устремлены на бумагу, которую спокойно берет председатель от старшины присяжных, равнодушно прочитывает и подписывает. Колосов стоит в дверях и смотрит, не отрываясь, на бледный профиль Тани.
Толпа,
валя повозки, давя друг друга, отчаянно кричала, теснясь расчистила мост, и войска двинулись вперед.