Неточные совпадения
Следовало взять сына портного, он же и пьянюшка
был, да родители богатый подарок дали, так он и присыкнулся к сыну купчихи Пантелеевой, а Пантелеева тоже подослала к
супруге полотна три штуки; так он ко мне.
Супруга его, Лукерья Терентьевна, тоже
была весьма снисходительна и тем много способствовала блеску сего правления.
Не лишения страшили его, не тоска о разлуке с милой
супругой печалила, а то, что в течение этих десяти лет может
быть замечено его отсутствие из Глупова и притом без особенной для него выгоды.
Семья не может
быть разрушена по капризу, произволу или даже по преступлению одного из
супругов, и наша жизнь должна итти, как она шла прежде.
Они живут совершенно как самые лучшие
супруги; их
будет судить Бог, а не мы.
Для того чтобы предпринять что-нибудь в семейной жизни, необходимы или совершенный раздор между
супругами или любовное согласие. Когда же отношения
супругов неопределенны и нет ни того, ни другого, никакое дело не может
быть предпринято.
За нею
был вынесен мамкой на руках ребенок-первенец, плод нежной любви недавно бракосочетавшихся
супругов.
Даже сам Собакевич, который редко отзывался о ком-нибудь с хорошей стороны, приехавши довольно поздно из города и уже совершенно раздевшись и легши на кровать возле худощавой жены своей, сказал ей: «Я, душенька,
был у губернатора на вечере, и у полицеймейстера обедал, и познакомился с коллежским советником Павлом Ивановичем Чичиковым: преприятный человек!» На что
супруга отвечала: «Гм!» — и толкнула его ногою.
— Хорошо, я тебе привезу барабан. Такой славный барабан, этак все
будет: туррр… ру… тра-та-та, та-та-та… Прощай, душенька! прощай! — Тут поцеловал он его в голову и обратился к Манилову и его
супруге с небольшим смехом, с каким обыкновенно обращаются к родителям, давая им знать о невинности желаний их детей.
И вот напечатают в газетах, что скончался, к прискорбию подчиненных и всего человечества, почтенный гражданин, редкий отец, примерный
супруг, и много напишут всякой всячины; прибавят, пожалуй, что
был сопровождаем плачем вдов и сирот; а ведь если разобрать хорошенько дело, так на поверку у тебя всего только и
было, что густые брови».
И в то время, когда обыскиваемые бесились, выходили из себя и чувствовали злобное побуждение избить щелчками приятную его наружность, он, не изменяясь ни в лице, ни в вежливых поступках, приговаривал только: «Не угодно ли вам
будет немножко побеспокоиться и привстать?» Или: «Не угодно ли вам
будет, сударыня, пожаловать в другую комнату? там
супруга одного из наших чиновников объяснится с вами».
Блеснет заутра луч денницы
И заиграет яркий день;
А я,
быть может, я гробницы
Сойду в таинственную сень,
И память юного поэта
Поглотит медленная Лета,
Забудет мир меня; но ты
Придешь ли, дева красоты,
Слезу пролить над ранней урной
И думать: он меня любил,
Он мне единой посвятил
Рассвет печальный жизни бурной!..
Сердечный друг, желанный друг,
Приди, приди: я твой
супруг...
Когда бы жизнь домашним кругом
Я ограничить захотел;
Когда б мне
быть отцом,
супругомПриятный жребий повелел;
Когда б семейственной картиной
Пленился я хоть миг единой, —
То, верно б, кроме вас одной,
Невесты не искал иной.
Скажу без блесток мадригальных:
Нашед мой прежний идеал,
Я, верно б, вас одну избрал
В подруги дней моих печальных,
Всего прекрасного в залог,
И
был бы счастлив… сколько мог!
Зато любовь красавиц нежных
Надежней дружбы и родства:
Над нею и средь бурь мятежных
Вы сохраняете права.
Конечно так. Но вихорь моды,
Но своенравие природы,
Но мненья светского поток…
А милый пол, как пух, легок.
К тому ж и мнения
супругаДля добродетельной жены
Всегда почтенны
быть должны;
Так ваша верная подруга
Бывает вмиг увлечена:
Любовью шутит сатана.
По сердцу я нашла бы друга,
Была бы верная
супругаИ добродетельная мать.
Она любила Ричардсона
Не потому, чтобы прочла,
Не потому, чтоб Грандисона
Она Ловласу предпочла;
Но в старину княжна Алина,
Ее московская кузина,
Твердила часто ей об них.
В то время
был еще жених
Ее
супруг, но по неволе;
Она вздыхала о другом,
Который сердцем и умом
Ей нравился гораздо боле:
Сей Грандисон
был славный франт,
Игрок и гвардии сержант.
Как он, она
была одета
Всегда по моде и к лицу;
Но, не спросясь ее совета,
Девицу повезли к венцу.
И, чтоб ее рассеять горе,
Разумный муж уехал вскоре
В свою деревню, где она,
Бог знает кем окружена,
Рвалась и плакала сначала,
С
супругом чуть не развелась;
Потом хозяйством занялась,
Привыкла и довольна стала.
Привычка свыше нам дана:
Замена счастию она.
И так они старели оба.
И отворились наконец
Перед
супругом двери гроба,
И новый он приял венец.
Он умер в час перед обедом,
Оплаканный своим соседом,
Детьми и верною женой
Чистосердечней, чем иной.
Он
был простой и добрый барин,
И там, где прах его лежит,
Надгробный памятник гласит:
Смиренный грешник, Дмитрий Ларин,
Господний раб и бригадир,
Под камнем сим вкушает мир.
Во дни веселий и желаний
Я
был от балов без ума:
Верней нет места для признаний
И для вручения письма.
О вы, почтенные
супруги!
Вам предложу свои услуги;
Прошу мою заметить речь:
Я вас хочу предостеречь.
Вы также, маменьки, построже
За дочерьми смотрите вслед:
Держите прямо свой лорнет!
Не то… не то, избави Боже!
Я это потому пишу,
Что уж давно я не грешу.
Третьего дня я еще и не знал, что он здесь стоит в нумерах, у вас, Андрей Семенович, и что, стало
быть, в тот же самый день, как мы поссорились, то
есть третьего же дня, он
был свидетелем того, как я передал, в качестве приятеля покойного господина Мармеладова,
супруге его Катерине Ивановне несколько денег на похороны.
— Как же, слышал-с. По первому слуху
был уведомлен и даже приехал вам теперь сообщить, что Аркадий Иванович Свидригайлов, немедленно после похорон
супруги, отправился поспешно в Петербург. Так, по крайней мере, по точнейшим известиям, которые я получил.
Супруги жили очень хорошо и тихо: они почти никогда не расставались, читали вместе, играли в четыре руки на фортепьяно,
пели дуэты; она сажала цветы и наблюдала за птичным двором, он изредка ездил на охоту и занимался хозяйством, а Аркадий рос да рос — тоже хорошо и тихо.
— А видишь ли,
супруг мой дважды
был там, пять лет с лишком прожил и очень интересно рассказывал про англичан.
У кого-то из старых французов, Феваля или Поль де-Кока, он вычитал, что в интимных отношениях
супругов есть признаки, по которым муж, если он не глуп, всегда узнает,
была ли его жена в объятиях другого мужчины.
— По закону мы обязаны известить полицию, так как все может
быть, а больная оставила имущество. Но мы, извините, справились, установили, что вы законный
супруг, то будто бы все в порядке. Однако для твердости вам следовало бы подарить помощнику пристава рублей пятьдесят… Чтобы не беспокоили, они это любят. И притом — напуганы, — время ненадежное…
— Прелестный человек
был Глеб Иванович! Я его видела, когда он уже совсем духовно истлевал, а
супруг мой близко знал его,
выпивали вместе, он ему рассказы свои присылал, потом они разошлись в разуме.
—
Супругу моему я за то, по́ смерть мою, благодарна
буду, что и любил он меня, и нежил, холил, а красоту мою — берег.
— Ваше превосходительство, — взныл Пыльников, изобразив всем лицом и даже фигурой состояние человека, который случайно
выпил рюмку уксуса. — Но как же германофильские тенденции его
супруги и это грязное пятно, Распутин?..
Марина сказала, что Коптев
был близким приятелем ее
супруга и что истцы лгут, говоря, будто завещатель встречался с нею только дважды.
— Устала я и говорю, может
быть, грубо, нескладно, но я говорю с хорошим чувством к тебе. Тебя — не первого такого вижу я, много таких людей встречала.
Супруг мой очень преклонялся пред людями, которые стремятся преобразить жизнь, я тоже неравнодушна к ним. Я — баба, — помнишь, я сказала: богородица всех религий? Мне верующие приятны, даже если у них религия без бога.
У меня
есть письма Владимира Соловьева, оптинского старца одного, Зюдергейма, о «бегунах»
есть кое-что; это еще
супруг начал собирать.
— Ну, — в привычках мысли, в направлении ее, — сказала Марина, и брови ее вздрогнули, по глазам скользнула тень. — Успенский-то, как ты знаешь, страстотерпец
был и чувствовал себя жертвой миру, а
супруг мой — гедонист, однако не в смысле только плотского наслаждения жизнью, а — духовных наслаждений.
— Ты знаешь, что Лидия Варавка здесь живет? Нет? Она ведь — помнишь? — в Петербурге, у тетки моей жила, мы с нею на доклады философского общества хаживали, там архиереи и попы литераторов цезарепапизму обучали, —
было такое религиозно-юмористическое общество. Там я с моим
супругом, Михаилом Степановичем, познакомилась…
— Не скромничай, кое-что я знаю про тебя. Слышала, что ты как
был неподатлив людям, таким и остался. На портрет смотришь?
Супруг мой.
— Замечательно — как вы не догадались обо мне тогда, во время студенческой драки? Ведь если б я
был простой человек, разве мне дали бы сопровождать вас в полицию? Это — раз. Опять же и то: живет человек на глазах ваших два года, нигде не служит, все будто бы места ищет, а — на что живет, на какие средства? И ночей дома не ночует. Простодушные люди вы с
супругой. Даже боязно за вас, честное слово! Анфимьевна — та, наверное, вором считает меня…
Первенствующую роль в доме играла
супруга братца, Ирина Пантелеевна, то
есть она предоставляла себе право вставать поздно,
пить три раза кофе, переменять три раза платье в день и наблюдать только одно по хозяйству, чтоб ее юбки
были накрахмалены как можно крепче. Более она ни во что не входила, и Агафья Матвеевна по-прежнему
была живым маятником в доме: она смотрела за кухней и столом,
поила весь дом чаем и кофе, обшивала всех, смотрела за бельем, за детьми, за Акулиной и за дворником.
И, вся полна негодованьем,
К ней мать идет и, с содроганьем
Схватив ей руку, говорит:
«Бесстыдный! старец нечестивый!
Возможно ль?.. нет, пока мы живы,
Нет! он греха не совершит.
Он, должный
быть отцом и другом
Невинной крестницы своей…
Безумец! на закате дней
Он вздумал
быть ее
супругом».
Мария вздрогнула. Лицо
Покрыла бледность гробовая,
И, охладев, как неживая,
Упала дева на крыльцо.
Круг семьи в Малиновке увеличился одним членом. Райский однажды вдруг явился с Козловым к обеду. Сердечнее, радушнее встречи нельзя нигде и никому оказать, какая оказана
была оставленному своей Дидоной
супругу.
—
Будешь задумчив, как навяжется такая
супруга, как Марина Антиповна! Помнишь Антипа? ну, так его дочка! А золото-мужик, большие у меня дела делает: хлеб продает, деньги получает, — честный, распорядительный, да вот где-нибудь да подстережет судьба! У всякого свой крест! А ты что это затеял, или в самом деле с ума сошел? — спросила бабушка, помолчав.
Она
была из старинного богатого дома Пахотиных. Матери она лишилась еще до замужества, и батюшка ее, состоявший в полном распоряжении
супруги, почувствовав себя на свободе, вдруг спохватился, что молодость его рано захвачена
была женитьбой и что он не успел пожить и пожуировать.
— Что ему делается? сидит над книгами, воззрится в одно место, и не оттащишь его!
Супруга воззрится в другое место… он и не видит, что под носом делается. Вот теперь с Маркушкой подружился:
будет прок! Уж он приходил, жаловался, что тот книги, что ли, твои растаскал…
Сведения об этой, столь рано его оставившей,
супруге довольно у меня неполны и теряются в моих материалах; да и много из частных обстоятельств жизни Версилова от меня ускользнуло, до того он
был всегда со мною горд, высокомерен, замкнут и небрежен, несмотря, минутами, на поражающее как бы смирение его передо мною.
Вдов
был и бездетен; про супругу-то его
был слух, что усахарил он ее будто еще на первом году и что смолоду ручкам любил волю давать; только давно уж перед тем это
было; снова же обязаться браком не захотел.
Посему и ты, Софья, не смущай свою душу слишком, ибо весь твой грех — мой, а в тебе, так мыслю, и разуменье-то вряд ли тогда
было, а пожалуй, и в вас тоже, сударь, вкупе с нею, — улыбнулся он с задрожавшими от какой-то боли губами, — и хоть мог бы я тогда поучить тебя,
супруга моя, даже жезлом, да и должен
был, но жалко стало, как предо мной упала в слезах и ничего не потаила… ноги мои целовала.
О сударь, когда дружба собирает за столом
супругу, детей, сестер, друзей, когда живая радость воспламеняет мое сердце, — скажите мне, сударь:
есть ли большее счастье, чем то, которым все наслаждаются?
А нас, воспитанников,
было у него всего человек шесть; из них действительно какой-то племянник московского сенатора, и все мы у него жили совершенно на семейном положении, более под присмотром его
супруги, очень манерной дамы, дочери какого-то русского чиновника.
Подле нее, свесив до полу ноги, ехал англичанин, такой жидкий и невеличественный, как полна и величественна
была его
супруга.
Он
был счастлив: он тоже отслужил годичный срок и готовился уехать с губернатором к семейству, в объятия
супруги, а может
быть и
супруг: у них многоженство не запрещено.
Назначать время свидания предоставлено
было адмиралу. Один раз он назначил чрез два дня, но, к удивлению нашему, японцы просили назначить раньше, то
есть на другой день. Дело в том, что Кавадзи хотелось в Едо, к своей
супруге, и он торопил переговорами. «Тело здесь, а душа в Едо», — говорил он не раз.
— Что, барин? Что пьем-то мы? Как работаем — никто не видит, а вот как
пьем — все видят. Заработал — и
пью и
супругу потчую. И больше никаких.