Неточные совпадения
— Это
было рано-рано утром. Вы, верно, только проснулись. Maman ваша спала в
своем уголке. Чудное утро
было. Я иду и думаю: кто это четверней в карете? Славная четверка с бубенчиками, и на мгновенье вы мелькнули, и вижу я в окно — вы сидите вот так и обеими руками держите завязки чепчика и о чем-то ужасно задумались, — говорил он улыбаясь. — Как бы я желал знать, о чем вы тогда думали. О важном?
Чичиков, со
своей стороны,
был очень рад, что поселился на время у такого мирного и смирного хозяина. Цыганская жизнь ему надоела. Приотдохнуть, хотя на месяц, в прекрасной деревне, в виду полей и начинавшейся весны, полезно
было даже и в геморроидальном отношении. Трудно
было найти лучший
уголок для отдохновения. Весна убрала его красотой несказанной. Что яркости в зелени! Что свежести в воздухе! Что птичьего крику в садах! Рай, радость и ликованье всего! Деревня звучала и
пела, как будто новорожденная.
Бывали минуты, когда Клим Самгин рассматривал себя как иллюстрированную книгу, картинки которой
были одноцветны, разнообразно неприятны, а объяснения к ним, не удовлетворяя, будили грустное чувство сиротства. Такие минуты он пережил, сидя в
своей комнате, в темном
уголке и тишине.
И как
уголок их
был почти непроезжий, то и неоткуда
было почерпать новейших известий о том, что делается на белом свете: обозники с деревянной посудой жили только в двадцати верстах и знали не больше их. Не с чем даже
было сличить им
своего житья-бытья: хорошо ли они живут, нет ли; богаты ли они, бедны ли; можно ли
было чего еще пожелать, что
есть у других.
И сам он как полно счастлив
был, когда ум ее, с такой же заботливостью и с милой покорностью, торопился ловить в его взгляде, в каждом слове, и оба зорко смотрели: он на нее, не осталось ли вопроса в ее глазах, она на него, не осталось ли чего-нибудь недосказанного, не забыл ли он и, пуще всего, Боже сохрани! не пренебрег ли открыть ей какой-нибудь туманный, для нее недоступный
уголок, развить
свою мысль?
Они поселились в тихом
уголке, на морском берегу. Скромен и невелик
был их дом. Внутреннее устройство его имело так же
свой стиль, как наружная архитектура, как все убранство носило печать мысли и личного вкуса хозяев. Много сами они привезли с собой всякого добра, много присылали им из России и из-за границы тюков, чемоданов, возов.
Какой эдем распахнулся ему в этом
уголке, откуда его увезли в детстве и где потом он гостил мальчиком иногда, в летние каникулы. Какие виды кругом — каждое окно в доме
было рамой
своей особенной картины!
Она
была отличнейшая женщина по сердцу, но далее
своего уголка ничего знать не хотела, и там в тиши, среди садов и рощ, среди семейных и хозяйственных хлопот маленького размера, провел Райский несколько лет, а чуть подрос, опекун поместил его в гимназию, где окончательно изгладились из памяти мальчика все родовые предания фамилии о прежнем богатстве и родстве с другими старыми домами.
Вот отец Аввакум, бледный и измученный бессонницей, вышел и сел в
уголок на кучу снастей; вот и другой и третий, все невыспавшиеся, с измятыми лицами. Надо
было держаться обеими руками: это мне надоело, и я ушел в
свой любимый приют, в капитанскую каюту.
Алеша довел
своего старца в спаленку и усадил на кровать. Это
была очень маленькая комнатка с необходимою мебелью; кровать
была узенькая, железная, а на ней вместо тюфяка один только войлок. В
уголку, у икон, стоял налой, а на нем лежали крест и Евангелие. Старец опустился на кровать в бессилии; глаза его блестели, и дышал он трудно. Усевшись, он пристально и как бы обдумывая нечто посмотрел на Алешу.
Дикий-Барин посмеивался каким-то добрым смехом, которого я никак не ожидал встретить на его лице; серый мужичок то и дело твердил в
своем уголку, утирая обоими рукавами глаза, щеки, нос и бороду: «А хорошо, ей-богу хорошо, ну, вот
будь я собачий сын, хорошо!», а жена Николая Иваныча, вся раскрасневшаяся, быстро встала и удалилась.
— Пускай живут! Отведу им наверху боковушку — там и
будут зиму зимовать, — ответила матушка. — Только чур, ни в какие распоряжения не вмешиваться, а с мая месяца чтоб на все лето отправлялись в
свой «
Уголок». Не хочу я их видеть летом — мешают. Прыгают, егозят, в хозяйстве ничего не смыслят. А я хочу, чтоб у нас все в порядке
было. Что мы получали, покуда сестрицы твои хозяйничали? грош медный! А я хочу…
Бурмакин
был наверху блаженства. Он потребовал, чтоб невеста его не уезжала в аббатство, и каждый день виделся с нею. Оба уединялись где-нибудь в
уголку; он без умолку говорил, стараясь ввести ее в круг
своих идеалов; она прислонялась головой к его плечу и томно прислушивалась к его говору.
Я прижался в
своем уголке, стараясь, чтобы он меня не заметил, но вместе что-то мешало мне выскользнуть из комнаты. Это
был страх за отца: Дешерт
был огромный и злой, а хромой отец казался слабым и беззащитным.
Темная находилась рядом со сторожкой, в которой жил Вахрушка. Это
была низкая и душная каморка с соломой на полу. Когда Вахрушка толкнул в нее неизвестного бродягу, тот долго не мог оглядеться. Крошечное оконце, обрешеченное железом, почти не давало света. Старик сгрудил солому в
уголок, снял
свою котомку и расположился, как у себя дома.
«Телеграмма» вернулась, а за ней пришла и Нюрочка. Она бросилась на шею к Самойлу Евтихычу, да так и замерла, — очень уж обрадовалась старику, которого давно не видала.
Свой, родной человек… Одета она
была простенько, в ситцевую кофточку, на плечах простенький платок, волосы зачесаны гладко. Груздев долго гладил эту белокурую головку и прослезился: бог счастье послал Васе за родительские молитвы Анфисы Егоровны. Таисья отвернулась в
уголок и тоже плакала.
Хитрый Коваль пользовался случаем и каждый вечер «полз до шинка», чтобы
выпить трохи горилки и «погвалтувати» с добрыми людьми. Одна сноха Лукерья ходила с надутым лицом и сердитовала на стариков. Ее туляцкая семья собиралась уходить в орду, и бедную бабу тянуло за ними. Лукерья выплакивала
свое горе где-нибудь в
уголке, скрываясь от всех. Добродушному Терешке-казаку теперь особенно доставалось от тулянки-жены, и он спасался от нее тоже в шинок, где гарцевал батько Дорох.
В
уголке стоял худенький, маленький человек с белокурою головою и жиденькой бородкой. Длинный сюртук висел на нем, как на вешалке, маленькие его голубые глазки, сверкающие фантастическим воодушевлением,
были постоянно подняты к небу, а руки сложены крестом на груди, из которой с певучим рыданием летел плач Иосифа, едущего на верблюдах в неволю и видящего гроб
своей матери среди пустыни, покинутой их родом.
Только сквозь широкие чугунные ворота, похожие
своей причудливой резьбой на кружево, можно
было рассмотреть
уголок свежего, точно зеленый яркий шелк, газона, круглые цветочные клумбы и вдали, на заднем плане, крытую сквозную аллею, всю обвитую густым виноградом.
Около этого шихана и
была выбрана охотничья стоянка, представлявшая самый живописный
уголок по
своей дикой красоте.
Она зажигала сердца и волновала умы; не
было безвестного
уголка в Европе, куда бы она не проникла с
своим светочем, всюду распространяя пропаганду идеалов будущего в самой общедоступной форме.
Володя на
своей кровати, в набитом народом
уголке, освещенном одной свечкой, испытывал то чувство уютности, которое
было у него, когда ребенком, играя в прятки, бывало, он залезал в шкап или под юбку матери и, не переводя дыхания, слушал, боялся мрака и вместе наслаждался чем-то.
Хозяин дома, бывший, должно
быть, несмотря на
свою грубоватую наружность, человеком весьма хитрым и наблюдательным и, по-видимому, старавшийся не терять графа из виду, поспешил, будто бы совершенно случайно, в сопровождений даже ничего этого не подозревавшего Марфина, перейти из залы в маленькую гостиную, из которой очень хорошо можно
было усмотреть, что граф не остановился в большой гостиной, исключительно наполненной самыми почтенными и пожилыми дамами, а направился в боскетную, где и уселся в совершенно уединенном
уголку возле m-me Клавской, точно из-под земли тут выросшей.
Аллах сердит
будет!» Исай Фомич упрямо и высокомерно засветил в
своем уголку свечку и начал работать, видимо показывая, что ни во что не считает праздник.
И затем, снова не обращая никакого внимания на удивленного учителя, Бизюкина распорядилась, чтобы за диваном
был поставлен вынесенный вчера трельяж с зеленым плющом, и начала устраивать перед камином самый восхитительный
уголок из лучшей
своей мягкой мебели.
Приехали на Святки семинаристы, и сын отца Захарии, дающий приватные уроки в добрых домах, привез совершенно невероятную и дикую новость: какой-то отставной солдат, притаясь в
уголке Покровской церкви, снял венец с чудотворной иконы Иоанна Воина и,
будучи взят с тем венцом в доме
своем, объяснил, что он этого венца не крал, а что, жалуясь на необеспеченность отставного русского воина, молил сего святого воинственника пособить ему в его бедности, а святой, якобы вняв сему, проговорил: „Я их за это накажу в будущем веке, а тебе на вот покуда это“, и с сими участливыми словами снял будто бы
своею рукой с головы оный драгоценный венец и промолвил: „Возьми“.
К этому надо прибавить, что он
был так разумен, так снисходителен к просьбам и нуждам, так неизменно верен каждому
своему слову, что скоро сделался истинным оракулом вновь заселяющегося
уголка обширного Оренбургского края.
По реке и окружающим ее инде болотам все породы уток и куликов, гуси, бекасы, дупели и курахтаны вили
свои гнезда и разнообразным криком и писком наполняли воздух; на горах же, сейчас превращавшихся в равнины, покрытые тучною травою, воздух оглашался другими особенными свистами и голосами; там водилась во множестве вся степная птица: дрофы, журавли, стрепета, кроншнепы и кречетки; по лесистым отрогам жила бездна тетеревов; река кипела всеми породами рыб, которые могли сносить ее студеную воду: щуки, окуни, голавли, язи, даже кутема и лох изобильно водились в ней; всякого зверя и в степях и лесах
было невероятное множество; словом сказать: это
был — да и теперь
есть —
уголок обетованный.
Меценат
был меценат и сказал Мите, что через месяц или два поедет его управитель, что если его родители согласны, то он ему прикажет привезти Митю в Москву и велит дать ему
уголок в
своем флигеле вместе с детьми управляющего.
Так тихо и мирно провел я целые годы, то сидя в моем укромном
уголке, то посещая столицы Европы и изучая их исторические памятники, а в это время здесь, на Руси, всё выдвигались вопросы, реформы шли за реформами, люди будто бы покидали
свои обычные кривлянья и шутки, брались за что-то всерьез; я, признаюсь, ничего этого не ждал и ни во что не верил и так, к стыду моему, не только не принял ни в чем ни малейшего участия, но даже
был удивлен, заметив, что это уже не одни либеральные разговоры, а что в самом деле сделано много бесповоротного, над чем пошутить никакому шутнику неудобно.
В комнате Фени действительно весь пол
был обложен полосами разного полотна, а она сама ползала по нему на коленях с выкройкой в одной руке и с ножницами в другой. Зотушка полюбовался на молодую хозяйку, положил
свою котомку в
уголок, снял сапоги и тоже примостился к разложенному полотну.
Единоверческая церковь, низенькая и тесная, переделанная из старинной раскольничьей молельни с полатями и перегородкой посредине,
была вычищена до последнего
уголка; множество свеч, новые ризы на священнике и дьяконе, наконец, сам новый староста в
своем форменном кафтане — все дышало благолепием.
Этот
уголок мне особенно дорог, потому что на нем с детства
были сосредоточены все мои упования, и он, в
свою очередь, дал мне гораздо больше того, что я достоин
был получить.
Безногая жена Перфишки тоже вылезла на двор и, закутавшись в какие-то лохмотья, сидела на
своём месте у входа в подвал. Руки её неподвижно лежали на коленях; она, подняв голову, смотрела чёрными глазами на небо. Губы её
были плотно сжаты,
уголки их опустились. Илья тоже стал смотреть то в глаза женщины, то в глубину неба, и ему подумалось, что, может
быть, Перфишкина жена видит бога и молча просит его о чём-то.
Петицкая некоторое время недоумевала: сказать ли ему
свое решение в маскараде и потом самой уехать, оставя Николя одного?.. Но как в этом случае можно
было понадеяться на мужчину: пожалуй, он тут же пойдет, увлечется какой-нибудь маской и сейчас же забудет ее! Гораздо
было вернее зазвать его в
свой уединенный
уголок, увлечь его там и тогда сказать ему: finita la commedia! [представление окончено! (итал.).]
Эта мысль так заставила ее страдать, как Елена никогда еще во всю жизнь
свою не страдала: досада, унижение, которое она обречена
была переносить, как фурии, терзали ее; ко всему этому еще Коля раскапризничался и никак не хотел укладываться спать в
своем темном
уголке, говоря, что ему там холодно и темно.
Последняя Муха готова
была совсем умереть с отчаяния, как случилось нечто совершенно особенное. Она, по обыкновению, сидела в
своем уголке и сердилась, как вдруг слышит: ж-ж-жж!.. Сначала она не поверила собственным ушам, а подумала, что ее кто-нибудь обманывает. А потом… Боже, что это
было!.. Мимо нее пролетела настоящая живая мушка, еще совсем молоденькая. Она только что успела родиться и радовалась.
Наступил и такой счастливый день. Рано утром наша Муха проснулась довольно поздно. Она давно уже испытывала какую-то непонятную усталость и предпочитала сидеть неподвижно в
своем уголке, под печкой. А тут она почувствовала, что случилось что-то необыкновенное. Стоило подлететь к окну, как все разъяснилось сразу. Выпал первый снег… Земля
была покрыта ярко белевшей пеленой.
Евгенье Степановне захотелось, хоть под старость, зажить
своим домком, иметь
свой уголок и
быть в нем полной хозяйкой.
Но ведь все это только приблизительные расчеты, а если бы спуститься на самое дно этого заветного
уголка, где паук ткет
свою золотую паутину — мы, вероятно, увидели бы, что капиталисты наживают на заплаченные ими старателям 3 миллиона рублей не 4 1/2 миллиона рублей, то
есть 150 % на капитал, а гораздо больше.
Конечно, он бы дорого дал за возможность находиться теперь, без нарушения приличий, на прежней стоянке
своей в сенях, возле черной лестницы; но так как это
было решительно невозможно, то он и начал стараться улизнуть куда-нибудь в
уголок да так и стоять себе там — скромно, прилично, особо, никого не затрагивая, не обращая на себя исключительного внимания, но вместе с тем снискав благорасположение гостей и хозяина.
Арена вашего обездоления так бесконечна и так загадочна, что даже при самой неисповедимой наглости всегда
будет казаться, что еще не все вычерпано, что затерялся еще где-то
уголок, в котором процесс обездоления не совершил всего
своего круга.
Я с удовольствием взошел на широкое русское крыльцо, где
было прохладно и солнце не резало глаз
своим ослепительным блеском, а расстилавшаяся пред глазами картина небольшой речки, оставленного рудника и густого леса казалась отсюда еще лучше; над крышей избушки перекликались какие-то безыменные птички, со стороны леса тянуло прохладной пахучей струей смолистого воздуха — словом, не вышел бы из этого мирного
уголка, заброшенного в глубь сибирского леса.
В начале июля жизнь нашего мирного
уголка была встревожена вторжением Муфеля, который, проездом на какую-то охоту, в сопровождении довольно многочисленной свиты, состоявшей из лесничих, «сестер» и нескольких лесообъездчиков, счел
своим долгом посетить Гаврилу Степаныча и, встретив меня здесь, выразил нечто вроде удовольствия; любезность этого немца зашла настолько далеко, что он даже предложил мне принять участие в его охоте, но я отказался от этого удовольствия, в чем после не имел повода раскаиваться, потому что такие охоты Муфеля
были только предлогом для некоторых таинственных оргий, устраиваемых для него «сестрами» и лесничими.
Галактионовна делала вид, что ничего не слыхала, садится где-нибудь в
уголок, закрывает рот рукой и каким-нибудь самым невинным вопросом или замечанием открывала
свою убийственную атаку; Мухоедов по опыту знает, что Галактионовна пришла неспроста, и всеми силами старается навести ее на
суть дела.
На другой день вечером его опять повлекли сюда и мысль о пире нищих и, может
быть, приютный
уголок при камине, чего он, по
своей непрактичности, не знал, как устроить даже с деньгами.
Кистер танцевал до упаду. Лучков не покидал
своего уголка, хмурил брови, изредка украдкой взглядывал на Машу — и, встретив ее взоры, тотчас придавал глазам
своим равнодушное выражение. Маша раза три танцевала с Кистером. Восторженный юноша возбудил ее доверенность. Она довольно весело болтала с ним, но на сердце ей
было неловко. Лучков занимал ее.
«За утро услыши глас мой, царю мой и боже мой!» Когда иеродиакон возгласил
свое торжественное «восстаните!», бабушка уже
была в темном
уголке и клала земные поклоны за души усопших.
Занятия Герасима по новой его должности казались ему шуткой после тяжких крестьянских работ; в полчаса все у него
было готово, и он опять то останавливался посреди двора и глядел, разинув рот, на всех проходящих, как бы желая добиться от них разрешения загадочного
своего положения, то вдруг уходил куда-нибудь в
уголок и, далеко швырнув метлу и лопату, бросался на землю лицом и целые часы лежал на груди неподвижно, как пойманный зверь.
Ему отвели над кухней каморку; он устроил ее себе сам, по
своему вкусу, соорудил в ней кровать из дубовых досок на четырех чурбанах — истинно богатырскую кровать; сто пудов можно
было положить на нее — не погнулась бы; под кроватью находился дюжий сундук; в
уголку стоял столик такого же крепкого свойства, а возле столика — стул на трех ножках, да такой прочный и приземистый, что сам Герасим бывало поднимет его, уронит и ухмыльнется.