Неточные совпадения
Вся эта обломовская система воспитания встретила сильную
оппозицию в системе Штольца. Борьба
была с обеих сторон упорная. Штольц прямо, открыто и настойчиво поражал соперников, а они уклонялись от ударов вышесказанными и другими хитростями.
Она
была всегда
в оппозиции с местными властями: постой ли к ней назначат или велят дороги чинить, взыскивают ли подати: она считала всякое подобное распоряжение начальства насилием, бранилась, ссорилась, отказывалась платить и об общем благе слышать не хотела.
Он должен
был оказаться
в оппозиции,
в качестве правого и консерватора, крепкого православного и церковника.
Я хочу
в идеалистическое общество записаться,
оппозицию у них
буду делать: «дескать реалист, а не материалист, хе-хе!»
Моя мать действительно имела много неприятностей. Женщина чрезвычайно добрая, но без твердой воли, она
была совершенно подавлена моим отцом и, как всегда бывает с слабыми натурами, делала отчаянную
оппозицию в мелочах и безделицах. По несчастью, именно
в этих мелочах отец мой
был почти всегда прав, и дело оканчивалось его торжеством.
Он
был человек умный и ученый, владел мастерски русским языком, удачно вводя
в него церковнославянский; все это вместе не давало ему никаких прав на
оппозицию.
Ему
была особенно досадна
оппозиция, делаемая студентом, он очень дорожил своим влиянием на молодежь и
в этом прении видел, что она ускользает от него.
Я пошел к интенданту (из иезуитов) и, заметив ему, что это совершеннейшая роскошь высылать человека, который сам едет и у которого визированный пасс
в кармане, — спросил его,
в чем дело? Он уверял, что сам так же удивлен, как я, что мера взята министром внутренних дел, даже без предварительного сношения с ним. При этом он
был до того учтив, что у меня не осталось никакого сомнения, что все это напакостил он. Я написал разговор мой с ним известному депутату
оппозиции Лоренцо Валерио и уехал
в Париж.
В мире не
было ничего противуположнее славянам, как безнадежный взгляд Чаадаева, которым он мстил русской жизни, как его обдуманное, выстраданное проклятие ей, которым он замыкал свое печальное существование и существование целого периода русской истории. Он должен
был возбудить
в них сильную
оппозицию, он горько и уныло-зло оскорблял все дорогое им, начиная с Москвы.
Разумеется, такой голос должен
был вызвать против себя
оппозицию, или он
был бы совершенно прав, говоря, что прошедшее России пусто, настоящее невыносимо, а будущего для нее вовсе нет, что это «пробел разумения, грозный урок, данный народам, — до чего отчуждение и рабство могут довести». Это
было покаяние и обвинение; знать вперед, чем примириться, — не дело раскаяния, не дело протеста, или сознание
в вине — шутка и искупление — неискренно.
Я с ранних лет должен
был бороться с воззрением всего, окружавшего меня, я делал
оппозицию в детской, потому что старшие наши, наши деды
были не Фоллены, а помещики и сенаторы. Выходя из нее, я с той же запальчивостью бросился
в другой бой и, только что кончил университетский курс,
был уже
в тюрьме, потом
в ссылке. Наука на этом переломилась, тут представилось иное изучение — изучение мира несчастного, с одной стороны, грязного — с другой.
В семье брата я рано столкнулся с явлениями оккультизма, к которым
был в решительной
оппозиции.
Безгласный сателлит Белоярцева, Прорвич, не мог сделать ему никакой
оппозиции; других мужчин
в Дом до сих пор еще не
было допущено, женщины молчали, недоумевая, что с ними делают и что им делать, чтобы все шло иначе.
Надо, впрочем, сказать, что Живоглотовы почти всегда побеждали; Красновы же попадали
в предводители редко и по большей части ограничивались только
оппозицией, настолько грозной, что с нею нельзя
было не считаться.
Основал ее писатель Н.Ф. Павлов и начал печатать
в своей типографии
в доме Клевезаль, против Мясницкой части. Секретарем редакции
был Н.С. Скворцов, к которому, после смерти Павлова,
в 1864 году перешла газета, — и сразу стала
в оппозицию «Московским ведомостям» М.Н. Каткова и П.М. Леонтьева.
«Оршава. 29 июня.
В Белграде полное осадное положение. Установлен военно-полевой суд. Судьи назначаются Миланом Обреновичем. Лучшие, выдающиеся люди Сербии, закованные
в кандалы, сидят
в подземных темницах. Редакция радикальной газеты „Одъек“, находящейся
в оппозиции к Милану, закрыта. Все сотрудники и наборщики арестованы. Остальные газеты
поют Милану хвалебные гимны. Если не последует постороннее вмешательство, — начнутся казни.
В. Гиляровский».
Эти пятнадцать тысяч ему следовало бы подарить!» — решил князь мысленно; но
в то же время у него
в голове сейчас явилось новое противоречие тому: «Этими пятнадцатью тысячами дело никак бы не кончилось, — думал он, — Елена, подстрекаемая Жуквичем, вероятно, пойдет по этому пути все дальше и дальше и, чего доброго, вступит
в какой-нибудь польский заговор!» Князь
был не трус, готов
был стать
в самую отчаянную и рискованную
оппозицию и даже с удовольствием бы принял всякое политическое наказание, но он хотел, чтоб это последовало над ним за какое-нибудь дорогое и близкое сердцу его дело.
Сделавшись дамою, Татьяна Васильевна пыталась
было играть роль
в наших государственных и дипломатических кружках, но тут у ней не вытанцовывалось, и она, перейдя
в оппозицию, устремилась
в православие: устроила у себя домовую церковь, наняла священника и ежедневно выстаивала заутреню, обедню и даже вечерню.
Потому, что «как бы, например, ни
был дурен и безнравствен крестьянин, которого помещик найдет необходимым удалить из общества или отдать
в солдаты, — если только он обратится к согласию общества, он встретит
оппозицию!
А
в зиму 1867–1868 года
оппозиция по необходимости должна
была пробавляться больше фактическими поправками и очень редко позволяла себе резкие"выпады".
Я уже имел повод заметить, что тогда и для всех нас — чужестранцев режим Второй империи вызывал освободительное настроение.
Была эмиграция с такими именами, как
В.Гюго, Кине, Луи Блан, Ледрю-Роллен. И парламентская
оппозиция, хотя и маленькая числом, все-таки поддерживала надежды демократов и республиканцев. Пресса заметно оживлялась. Прежних тисков уже не
было, хотя и продолжала держаться система «предостережений».
Все эти члены тогдашней
оппозиции обходились с Гамбеттой как с равным, хотя он
был еще тогда только газетный репортер и адвокат с очень малой практикой. Но он уже приобрел известность оратора на сходках молодежи Латинского квартала. Его красноречие уже лилось рекой, всего чаще
в тогдашнем Cafe Procope — древнем кафе (еще из XVIII века), теперь уже там не существующем.
Но бонапартовский режим тогда уже значительно поддался либеральным влияниям.
В Палате действовала уже
оппозиция. Правда, она состояла всего из маленькой кучки
в семь-восемь человек, да и
в ней не все
были республиканцы (а самый знаменитый тогда оратор Беррье так прямо легитимист); но этого
было достаточно, чтобы поддерживать
в молодежи и
в старых демократах дух свободы и позволять мечтать о лучших временах.
В Андалузию мне удалось попасть опять благодаря юркости и знакомствам моего Наке. Он примкнул к целой группе депутатов, все больше из республиканской
оппозиции, для поездки
в южные города, где те должны
были собирать митинги и выступать на них как ораторы.
Когда время стало подходить к маю, надо
было составлять новую программу переездов. Берлин, где я бывал только проездом, представлялся гораздо более интересным.
В мае и июне там еще идет политическая жизнь
в Палате, и как раз шла борьба между Бисмарком и
оппозицией.
— Это, Нина, мое credo! [кредо (лат.).] Больше нам нечего возвращаться к нему… Рано или поздно ты поймешь своего мужа… голова у тебя до сих пор колобродит — вот беда! Ты все еще не решаешься бросить твою бесплодную игру
в какую-то
оппозицию… И ты только высушишь себя… Женщина должна жить сердцем… Как будто у тебя нет самых святых интересов?.. Наши дети?.. Добро без фраз и тенденциозности?.. Чем твой муж
будет влиятельнее, тем больше средств делать такое добро.
Безответственная революционная
оппозиция была целиком перенесена и
в освобожденную Россию.