Неточные совпадения
Следовало взять сына портного, он же и пьянюшка
был, да родители
богатый подарок дали, так он и присыкнулся к сыну купчихи Пантелеевой, а Пантелеева тоже подослала к супруге полотна три штуки; так он ко мне.
Такая рожь
богатаяВ тот год у нас родилася,
Мы землю не ленясь
Удобрили, ухолили, —
Трудненько
было пахарю,
Да весело жнее!
Снопами нагружала я
Телегу со стропилами
И
пела, молодцы.
(Телега нагружается
Всегда с веселой песнею,
А сани с горькой думою:
Телега хлеб домой везет,
А сани — на базар!)
Вдруг стоны я услышала:
Ползком ползет Савелий-дед,
Бледнешенек как смерть:
«Прости, прости, Матренушка! —
И повалился в ноженьки. —
Мой грех — недоглядел...
Больной, озлобленный, всеми забытый, доживал Козырь свой век и на закате дней вдруг почувствовал прилив"дурных страстей"и"неблагонадежных элементов". Стал проповедовать, что собственность
есть мечтание, что только нищие да постники взойдут в царство небесное, а
богатые да бражники
будут лизать раскаленные сковороды и кипеть в смоле. Причем, обращаясь к Фердыщенке (тогда
было на этот счет просто: грабили, но правду выслушивали благодушно), прибавлял...
Вронский и Каренина, по соображениям Михайлова, должны
были быть знатные и
богатые Русские, ничего не понимающие в искусстве, как и все
богатые Русские, но прикидывавшиеся любителями и ценителями.
— Богачи-то,
богачи, а овса всего три меры дали. До петухов дочиста подобрали. Что ж три меры? только закусить. Ныне овес у дворников сорок пять копеек. У нас, небось, приезжим сколько
поедят, столько дают.
— Никогда не спрашивал себя, Анна Аркадьевна, жалко или не жалко. Ведь мое всё состояние тут, — он показал на боковой карман, — и теперь я
богатый человек; а нынче поеду в клуб и, может
быть, выйду нищим. Ведь кто со мной садится — тоже хочет оставить меня без рубашки, а я его. Ну, и мы боремся, и в этом-то удовольствие.
Казалось бы, ничего не могло
быть проще того, чтобы ему, хорошей породы, скорее
богатому, чем бедному человеку, тридцати двух лет, сделать предложение княжне Щербацкой; по всем вероятностям, его тотчас признали бы хорошею партией. Но Левин
был влюблен, и поэтому ему казалось, что Кити
была такое совершенство во всех отношениях, такое существо превыше всего земного, а он такое земное низменное существо, что не могло
быть и мысли о том, чтобы другие и она сама признали его достойным ее.
Выйдя очень молодым блестящим офицером из школы, он сразу попал в колею
богатых петербургских военных. Хотя он и ездил изредка в петербургский свет, все любовные интересы его
были вне света.
— Нисколько, — Левин слышал, что Облонский улыбался, говоря это, — я просто не считаю его более бесчестным, чем кого бы то ни
было из
богатых купцов и дворян. И те и эти нажили одинаково трудом и умом.
Они возобновили разговор, шедший за обедом: о свободе и занятиях женщин. Левин
был согласен с мнением Дарьи Александровны, что девушка, не вышедшая замуж, найдет себе дело женское в семье. Он подтверждал это тем, что ни одна семья не может обойтись без помощницы, что в каждой, бедной и
богатой семье
есть и должны
быть няньки, наемные или родные.
Во время его губернаторства тетка Анны,
богатая губернская барыня, свела хотя немолодого уже человека, но молодого губернатора со своею племянницей и поставила его в такое положение, что он должен
был или высказаться или уехать из города.
Но, несмотря на это, в то время как он перевертывал свои этюды, поднимал сторы и снимал простыню, он чувствовал сильное волнение, и тем больше, что, несмотря на то, что все знатные и
богатые Русские должны
были быть скоты и дураки в его понятии, и Вронский и в особенности Анна нравились ему.
Графиня Лидия Ивановна очень молодою восторженною девушкой
была выдана замуж за
богатого, знатного, добродушнейшего и распутнейшего весельчака.
Княжна Варвара
была тетка ее мужа, и она давно знала ее и не уважала. Она знала, что княжна Варвара всю жизнь свою провела приживалкой у
богатых родственников; но то, что она жила теперь у Вронского, у чужого ей человека, оскорбило ее за родню мужа. Анна заметила выражение лица Долли и смутилась, покраснела, выпустила из рук амазонку и спотыкнулась на нее.
Мальтус
был известный железнодорожный
богач.
Петрицкий
был молодой поручик, не особенно знатный и не только не
богатый, но кругом в долгах, к вечеру всегда пьяный и часто за разные и смешные и грязные истории попадавший на гауптвахту, но любимый и товарищами и начальством.
Да-с, с большими странностями, и, должно
быть,
богатый человек: сколько у него
было разных дорогих вещиц!..
— Что для меня Россия? — отвечал ее кавалер, — страна, где тысячи людей, потому что они
богаче меня,
будут смотреть на меня с презрением, тогда как здесь — здесь эта толстая шинель не помешала моему знакомству с вами…
Когда ночная роса и горный ветер освежили мою горячую голову и мысли пришли в обычный порядок, то я понял, что гнаться за погибшим счастием бесполезно и безрассудно. Чего мне еще надобно? — ее видеть? — зачем? не все ли кончено между нами? Один горький прощальный поцелуй не
обогатит моих воспоминаний, а после него нам только труднее
будет расставаться.
— Я
богаче вас, — сказал я, — у меня, кроме этого,
есть еще убеждение — именно то, что я в один прегадкий вечер имел несчастие родиться.
Когда проносился мимо его
богач на пролетных красивых дрожках, на рысаках в
богатой упряжи, он как вкопанный останавливался на месте и потом, очнувшись, как после долгого сна, говорил: «А ведь
был конторщик, волосы носил в кружок!» И все, что ни отзывалось богатством и довольством, производило на него впечатление, непостижимое им самим.
Оказалось, что все как-то
было еще лучше, чем прежде: щечки интереснее, подбородок заманчивей, белые воротнички давали тон щеке, атласный синий галстук давал тон воротничкам; новомодные складки манишки давали тон галстуку,
богатый бархатный <жилет> давал <тон> манишке, а фрак наваринского дыма с пламенем, блистая, как шелк, давал тон всему.
Да ты смотри себе под ноги, а не гляди в потомство; хлопочи о том, чтобы мужика сделать достаточным да
богатым, да чтобы
было у него время учиться по охоте своей, а не то что с палкой в руке говорить: «Учись!» Черт знает, с которого конца начинают!..
Откуда возьмется и надутость и чопорность, станет ворочаться по вытверженным наставлениям, станет ломать голову и придумывать, с кем и как, и сколько нужно говорить, как на кого смотреть, всякую минуту
будет бояться, чтобы не сказать больше, чем нужно, запутается наконец сама, и кончится тем, что станет наконец врать всю жизнь, и выдет просто черт знает что!» Здесь он несколько времени помолчал и потом прибавил: «А любопытно бы знать, чьих она? что, как ее отец?
богатый ли помещик почтенного нрава или просто благомыслящий человек с капиталом, приобретенным на службе?
Обнаруживала ли ими болеющая душа скорбную тайну своей болезни, что не успел образоваться и окрепнуть начинавший в нем строиться высокий внутренний человек; что, не испытанный измлада в борьбе с неудачами, не достигнул он до высокого состоянья возвышаться и крепнуть от преград и препятствий; что, растопившись, подобно разогретому металлу,
богатый запас великих ощущений не принял последней закалки, и теперь, без упругости, бессильна его воля; что слишком для него рано умер необыкновенный наставник и нет теперь никого во всем свете, кто бы
был в силах воздвигнуть и поднять шатаемые вечными колебаньями силы и лишенную упругости немощную волю, — кто бы крикнул живым, пробуждающим голосом, — крикнул душе пробуждающее слово: вперед! — которого жаждет повсюду, на всех ступенях стоящий, всех сословий, званий и промыслов, русский человек?
Насыщенные
богатым летом, и без того на всяком шагу расставляющим лакомые блюда, они влетели вовсе не с тем, чтобы
есть, но чтобы только показать себя, пройтись взад и вперед по сахарной куче, потереть одна о другую задние или передние ножки, или почесать ими у себя под крылышками, или, протянувши обе передние лапки, потереть ими у себя над головою, повернуться и опять улететь, и опять прилететь с новыми докучными эскадронами.
Когда брат Натальи Савишны явился для получения наследства и всего имущества покойной оказалось на двадцать пять рублей ассигнациями, он не хотел верить этому и говорил, что не может
быть, чтобы старуха, которая шестьдесят лет жила в
богатом доме, все на руках имела, весь свой век жила скупо и над всякой тряпкой тряслась, чтобы она ничего не оставила. Но это действительно
было так.
Войско решилось идти прямо на город Дубно, где, носились слухи,
было много казны и
богатых обывателей.
Он хотел
было узнать от дворни, которая толпою, в
богатом убранстве, стояла за воротами, окружив игравшего молодого бандуриста.
Одна такая новинка
была миниатюрной гоночной яхтой; белое суденышко это несло алые паруса, сделанные из обрезков шелка, употреблявшегося Лонгреном для оклейки пароходных кают — игрушек
богатого покупателя.
— Вот тут, через три дома, — хлопотал он, — дом Козеля, немца,
богатого… Он теперь, верно, пьяный, домой пробирался. Я его знаю… Он пьяница… Там у него семейство, жена, дети, дочь одна
есть. Пока еще в больницу тащить, а тут, верно, в доме же доктор
есть! Я заплачу, заплачу!.. Все-таки уход
будет свой, помогут сейчас, а то он умрет до больницы-то…
Ну как же-с, счастье его может устроить, в университете содержать, компаньоном сделать в конторе, всю судьбу его обеспечить; пожалуй,
богачом впоследствии
будет, почетным, уважаемым, а может
быть, даже славным человеком окончит жизнь!
Впрочем, кучер
был не очень уныл и испуган. Видно
было, что экипаж принадлежал
богатому и значительному владельцу, ожидавшему где-нибудь его прибытия; полицейские уж, конечно, немало заботились, как уладить это последнее обстоятельство. Раздавленного предстояло прибрать в часть и в больницу. Никто не знал его имени.
Но сердобольная мамаша тотчас же, полушепотом и скороговоркой, разрешила некоторые важнейшие недоумения, а именно, что Аркадий Иванович человек большой, человек с делами и со связями,
богач, — бог знает что там у него в голове, вздумал и поехал, вздумал и деньги отдал, а стало
быть, и дивиться нечего.
С ним из окна в окно жил в хижине бедняк
Сапожник, но такой певун и весельчак,
Что с утренней зари и до обеда,
С обеда до́-ночи без умолку
поётИ
богачу заснуть никак он не даёт.
Какой-то молодец,
В наследство получа
богатое именье,
Пустился в мотовство и при большом раденье
Спустил всё чисто; наконец,
С одною шубой он остался,
И то лишь для того, что
было то зимой —
Так он морозов побоялся.
Есть много
богачей, которых смерть одна
К чему-нибудь годна.
Богатый Откупщик в хоромах пышных жил,
Ел сладко, вкусно
пил...
Когда перемежка случалась, никого из
богатых женихов в виду не
было, так и его придерживали, слегка приглашивали, чтоб не совсем пусто
было в доме.
Огудалова. Кто ж бы это приехал? Должно
быть,
богатый и, вероятно, Лариса, холостой, коли цыгане так ему обрадовались. Видно, уж так у цыган и живет. Ах, Лариса, не прозевали ли мы жениха? Куда торопиться-то
было?
Услыша, что у батюшки триста душ крестьян, «легко ли! — сказала она, — ведь
есть же на свете
богатые люди!
Сия обширная и
богатая губерния обитаема
была множеством полудиких народов, признавших еще недавно владычество российских государей.
Богат, и на
богатой был женат...
— Экой ты чудак! — небрежно перебил Базаров. — Разве ты не знаешь, что на нашем наречии и для нашего брата «неладно» значит «ладно»? Пожива
есть, значит. Не сам ли ты сегодня говорил, что она странно вышла замуж, хотя, по мнению моему, выйти за
богатого старика — дело ничуть не странное, а, напротив, благоразумное. Я городским толкам не верю; но люблю думать, как говорит наш образованный губернатор, что они справедливы.
— Очень
богатый край, но — в нем нет хозяина, — уверенно ответил он на вопрос Клима: понравилось ли ему Закавказье? И спросил: — Вы —
были там?
— Да, — ответил Клим, вдруг ощутив голод и слабость. В темноватой столовой, с одним окном, смотревшим в кирпичную стену, на большом столе буйно кипел самовар, стояли тарелки с хлебом, колбасой, сыром, у стены мрачно возвышался тяжелый буфет, напоминавший чем-то гранитный памятник над могилою
богатого купца. Самгин
ел и думал, что, хотя квартира эта в пятом этаже, а вызывает впечатление подвала. Угрюмые люди в ней, конечно, из числа тех, с которыми история не считается, отбросила их в сторону.
— Час тому назад я
был в собрании людей, которые тоже шевелятся, обнаруживают эдакое, знаешь, тараканье беспокойство пред пожаром. Там
была носатая дамища с фигурой извозчика и при этом — тайная советница, генеральша, да!
Была дочь
богатого винодела, кажется, что ли. И много других, все отличные люди, то
есть действующие от лица масс. Им — денег надобно, на журнал. Марксистский.
Утром сели на пароход, удобный, как гостиница, и поплыли встречу караванам барж, обгоняя парусные рыжие «косоуши», распугивая увертливые лодки рыбаков. С берегов, из
богатых сел, доплывали звуки гармоники, пестрые группы баб любовались пароходом, кричали дети, прыгая в воде, на отмелях. В третьем классе, на корме парохода, тоже играли,
пели. Варвара нашла, что Волга действительно красива и недаром воспета она в сотнях песен, а Самгин рассказывал ей, как отец учил его читать...
—
Богатый, — скучно. Когда все
есть, — что делать?
— А знаешь, — здесь Лидия Варавка живет, дом купила. Оказывается — она замужем
была, овдовела и — можешь представить? — ханжой стала, занимается религиозно-нравственным возрождением народа, это — дочь цыганки и Варавки! Анекдот, брат, — верно?
Богатая дама. Ее тут обрабатывает купчиха Зотова, торговка церковной утварью, тоже, говорят, сектантка, но — красивейшая бабища…