Неточные совпадения
Но вот из-за
кулис, под яростный грохот и вой оркестра, выскочило десятка три искусно раздетых девиц, в такт задорной музыки они начали выбрасывать из ворохов кружев и разноцветных лент голые ноги; каждая из них
была похожа на огромный махровый цветок, ноги их трепетали, как пестики в лепестках, девицы носились по сцене с такой быстротой, что, казалось, у всех одно и то же ярко накрашенное, соблазнительно улыбающееся лицо и что их гоняет по сцене бешеный ветер.
Это
был корректор из сенатской типографии; поправляя грамматические ошибки, он
за кулисами помогал иным ошибкам разных обер-секретарей.
Разумеется, кроме нас,
были и другие участники в этой вечерней пирушке, но они остались
за кулисами по делу, а в сущности один из них, а именно Тырков, в котором чересчур подействовал ром,
был причиной, по которой дежурный гувернер заметил какое-то необыкновенное оживление, шумливость, беготню.
Ведь вся эта нескладная театральная суматоха и всеобщая путаница являлась только живым сколком и продолжением того, что считалось
за действительность в господском доме; те же декорации и
кулисы, тот же оптический обман на каждом шагу и только меньше фальши и лжи, хотя актеры и актрисы должны
были изображать совсем других людей.
Он казался сильно уставшим. Платье его
было мокро от дождя, лицо тоже; волосы слиплись на лбу, во всей фигуре виднелось тяжелое утомление. Я в первый раз видел это выражение на лице веселого оратора городских кабаков, и опять этот взгляд
за кулисы, на актера, изнеможенно отдыхавшего после тяжелой роли, которую он разыгрывал на житейской сцене, как будто влил что-то жуткое в мое сердце. Это
было еще одно из тех откровений, какими так щедро наделяла меня старая униатская «каплица».
Но отец
был как бы
за кулисами.
Если б мы жили среди полей и лесов дремучих — так, а то жени вот этакого молодца, как ты, — много
будет проку! в первый год с ума сойдет, а там и пойдет заглядывать
за кулисы или даст в соперницы жене ее же горничную, потому что права-то природы, о которых ты толкуешь, требуют перемены, новостей — славный порядок! а там и жена, заметив мужнины проказы, полюбит вдруг каски, наряды да маскарады и сделает тебе того… а без состояния так еще хуже!
есть, говорит, нечего!
Дальше действие рассказа переносится
за кулисы, в уборную. Решено, что Варю
будет играть Струнина. Публика любит новые впечатления. Торова-Монская может отдохнуть немножко.
Эти «
за кулисы»
было довольно узкое пространство, отгороженное от публики наглухо занавесью и сообщавшееся сзади через коридор с другими комнатами.
— Он оскорбил общество!.. Верховенского! — заревели неистовые. Хотели даже броситься
за ним в погоню. Унять
было невозможно, по крайней мере в ту минуту, и — вдруг окончательная катастрофа как бомба разразилась над собранием и треснула среди его: третий чтец, тот маньяк, который всё махал кулаком
за кулисами, вдруг выбежал на сцену.
Я видел, как человек пятнадцать, может
быть, ринулись его освобождать
за кулисы, но не через эстраду, а сбоку, разбивая легкую загородку, так что та наконец и упала…
Они вторгались
за кулисы, бесцеремонно стучались в двери ее уборной, когда она
была еще полуодета, называли ее уменьшительными именами — и она смотрела на все это как на простую формальность, род неизбежной обстановки ремесла, и спрашивала себя только об том — «мило» или «не мило» выдерживает она в этой обстановке свою роль?
Но кроме того, что один буквально сидел на другом, особенно в задних рядах, заняты
были еще нары,
кулисы, и, наконец, нашлись любители, постоянно ходившие
за театр, в другую казарму, и уже оттуда, из-за задней
кулисы, высматривавшие представление.
Как бы то ни
было, а сумасшедшую барыню я сыграл, и многие
за кулисами, пока я не вышел со сцены, не выпрямился и не заговорил своим голосом, даже и внимания не обратили, а публика так и не узнала. Уже после похохотали все.
Не помню его судьбу дальше, уж очень много разных встреч и впечатлений
было у меня, а если я его вспомнил, так это потому, что после войны это
была первая встреча
за кулисами, где мне тут же и предложили остаться в труппе, но я отговорился желанием повидаться с отцом и отправился в Вологду, и по пути заехал в Воронеж, где в театре Матковского служила Гаевская.
Итак, первое существо женского пола
была Гаевская, на которую я и внимание обратил только потому, что
за ней начал ухаживать Симонов, а потом комик Большаков позволял себе ее ухватывать
за подбородок и хлопать по плечу в виде шутки. И вот как-то я увидел во время репетиции, что Симонов, не заметив меня, подошел к Гаевской, стоявшей с ролью под лампой между
кулис, и попытался ее обнять. Она вскрикнула...
В числе немногих, почетно принятых
за кулисами,
был начальник восемнадцатой дивизии генерал Карцев, впоследствии, в 1877 году, прославившийся тем, что дивизия под его командой первой перешла Дунай.
Ознобишин, скрывший меня от публики перед началом вечера в артистической комнате, сам принес стул
за левую
кулису, на авансцену, и я ближе всех мог видеть лицо Вольского. Он действительно устал, но при требовании Гамлета улыбнулся, подошел к столу, из хрустального графина налил воды и
выпил. Публика аплодировала, приняв это
за согласие.
Играли по нескольку ролей каждый, все
было очень хорошо. Я играл Добчинского, купца Абдулина и Держиморду, то и дело переодеваясь
за кулисами. Треуголка и шпага
была одна. Входившие представляться чиновники брали их поочередно. Огромный Городничий повторял свою роль
за суфлером, но это уже
был не Качевский, его вытребовал Григорьев, а молодой прекрасный суфлер С.А. Андреев-Корсиков.
За кулисы проходили только настоящие любители: Сатины, Ознобишины, из которых Илья Иванович, автор нескольких пьес и член Общества драматических писателей и Московского артистического кружка,
был сам прекрасный актер.
Я познакомился с Татьяной Львовной
за кулисами театра Корша. Она играла гимназиста и
была очень хорошеньким мальчиком. В последнем антракте, перед водевилем, подошла ко мне вся сияющая, счастливая успехом барышня, и я сразу не узнал после гимназического мундира Т. Л. Щепкину-Куперник.
Иногда с ней бывало что-то странное: выходя из-за
кулис, Людмила должна
была пройти через всю сцену и сесть на золоченый картонный трон.
Домна Пантелевна. Для сцены-то для сцены это точно, это уж что говорить! Она еще маленькая
была, так, бывало, не вытащить ее из театра; стоит
за кулисами, вся трясется. Муж-то мой, отец-то ее,
был музыкант, на флейте играл, так, бывало, как он в театр, так и она
за ним. Прижмется к
кулисе, да и стоит, не дышит.
До сих пор вижу перед собой актера Михайла Калмыкова в главной роли старого колбасника; до сих пор слышу, как актер Прытков
поет с гитарой, то
есть разевает рот, а
за кулисами пела вместо него актриса Марфуша Аникиева...
Всего более поражала меня тишина, которая безмятежно царствовала при таком многочисленном стечении зрителей; даже на сцене и
за кулисами было тихо или по крайней мере гораздо тише обыкновенного, несмотря на то, что все актрисы и актеры, танцовщицы, хористы и проч.
были давно одеты и толпились на сцене.
Это
было уже до того смешно, что мы с Писаревым уходили хохотать
за кулисы.
Фрака не
было ни одного в целом театре, кроме оркестра, куда иногда и я приходил; остальное же время я стоял или сидел
за кулисами, но так глубоко, чтобы меня не могли увидеть из боковых лож.
Такого рода системе воспитания хотел подвергнуть почтенный профессор и сироту Бахтиарова; но, к несчастию, увидел, что это почти невозможно, потому что ребенок
был уже четырнадцати лет и не знал еще ни одного древнего языка и, кроме того, оказывал решительную неспособность выучивать длинные уроки, а лет в пятнадцать, ровно тремя годами ранее против системы немца, начал обнаруживать явное присутствие страстей, потому что, несмотря на все предпринимаемые немцем меры, каждый почти вечер присутствовал
за театральными
кулисами, бегал по бульварам, знакомился со всеми соседними гризетками и, наконец, в один прекрасный вечер пойман
был наставником в довольно двусмысленной сцене с молоденькой экономкой, взятою почтенным профессором в дом для собственного комфорта.
Мы видим тех, которые ходят на рынок
за провизией, днем
едят, ночью спят, которые говорят свою чепуху, женятся, старятся, благодушно тащат на кладбище своих покойников; но мы не видим и не слышим тех, которые страдают, и то, что страшно в жизни, происходит где-то
за кулисами.
— Нет, нет, ты не греши, Саша, ты этого не говори. Я ведь тебя хорошо помню в «Женитьбе Белугина». Весь театр ты тогда морил со смеху. Я стою
за кулисами и злюсь: сейчас мой выход, сильное место, а ты публику в лоск уложил хохотом. «Эка, думаю, переигрывает, прохвост! Весь мой выход обгадил». А сам, понимаешь, не могу от смеха удержаться, трясусь, прыскаю — и шабаш. Вот ты как играл, Сашец! У нынешних этого не сыщешь. Шалишь!.. Но не везло тебе, Михаленко, судьбы не
было.
Однажды — не помню почему — спектакля не
было. Стояла скверная погода. В десять часов вечера я уже лежал на моем диване и в темноте прислушивался, как дождь барабанит в деревянную крышу. Вдруг где-то
за кулисами послышался шорох, шаги, потом грохот падающих стульев. Я засветил огарок, пошел навстречу и увидел пьяного Нелюбова-Ольгина, который беспомощно шарашился в проходе между декорациями и стеной театра. Увидев меня, он не испугался, но спокойно удивился...
Я грубо взял у него мясо, пошел с ним
за кулисы, выбрал местечко, где
было потемнее, и там, сидя между всяким бутафорским хламом, с жадностью разрывал зубами мясо и сладко плакал.
Перед самым концом репетиции на сцену вдруг явился высокий, длинноносый, худой господин в котелке и с усами. Он пошатывался, задевал
за кулисы, и глаза у него
были совсем как две оловянные пуговицы. Все глядели на него с омерзением, но замечания ему никто не сделал.
В той сцене, где Акоста громит еврейскую рутину и потом падает, я должен
был подхватить его на руки и волочить
за кулисы.
Я бросился
за кулисы… в партере меня остановил один любитель театра; он кричал мне, выходя из своего ряда: «А ведь Анета-то недурна
была, как вам?
Граф тогда всю знать к себе в театр пригласил (мест
за деньги не продавали), и спектакль поставили самый лучший. Любовь Онисимовна должна
была и
петь в «подпури», и танцевать «Китайскую огородницу», а тут вдруг еще во время самой последней репетиции упала
кулиса и пришибла ногу актрисе, которой следовало играть в пьесе «герцогиню де Бурблян».
Как только я услышал крик Лоренциты (я в это время делал на седле сальто-мортале), я мигом спрыгнул на землю и очутился
за кулисами… Увидев жену в объятиях Энрико, я бросился на него, схватил его
за шею, и мы оба упали и покатились по полу. Он
был вчетверо сильнее меня, но бешенство придало мне страшную силу.
Помню, раз мы поднесли Ольге Сур букет. Поднесли
за кулисами. Милая девочка покраснела не меньше нас, но протянула лодочкой каждому из нас худенькую ручку. В это время мимо нас проходил кто-то из униформы и с большим аппетитом
ел апельсин, даже не очистив его, а прямо с кожей. Ольга взглянула на него и вдруг сказала...
Такое сущее ничто, бытийствующее небытие не может
быть уловлено чувством, а только постулировано мыслию, да и то лишь при том условии, если она попытается выйти из себя, как выражается Платон, посредством «незаконнорожденного суждения» (λογισμω τινι νόθω), для этого надо начисто отмыслить всякое небытие, но и при том все-таки не получится простого, чистого ничто, окончательной пустоты: приходится как бы заглянуть
за кулисы бытия, или, оставаясь на лицевой поверхности его, ощупать его изнанку.
— Ты смотри, — уже строго увещевала ее, волнуясь, благоразумная девушка, — ты роль-то не забудь… Да говори громче… На репетициях едва под нос себе что-то шептала. Ведь пойми, ради господа, Маша, попечители, гости, все
будут… Не осрами, ради самого Христа…
За тебя да
за мою Дуняшу пуще всего боюсь я… Ну да, та ежели и сробеет, Антониночка подскажет. Сбоку
за кулисой будет она сидеть. А вот ты уж и не знаю, право, как справишься, — сокрушалась девушка.
Описание оперы в «Войне и мире». «Во втором акте
были картины, изображающие монументы, и
была дыра в полотне, изображающая луну, и абажуры на рампе подняли, и справа и слева вышло много людей в черных мантиях. Люди стали махать руками, и в руках у них
было что-то вроде кинжалов; потом прибежали еще какие-то люди и стали тащить прочь девицу… Они не утащили ее сразу, а долго с ней
пели, а потом уже ее утащили, и
за кулисами ударили три раза во что-то металлическое, и все стали на колени и запели молитву».
Через час мы добрались до второй
кулисы.
За ней
были опять скалы, все тот же едва заметный изгиб берега и все та же пустынная полоса прибоя, заваленная камнями.
Намывная полоса прибоя
была завалена каменными глыбами величиной с человеческий рост. Я полагал, что эти груды камней занимают небольшое пространство и
за следующей
кулисой мы вновь выйдем на морскую гальку.
Когда мы подходили к реке Адими, солнце только что скрылось
за горизонтом. Лесистые горы, мысы, расположенные один
за другим, словно
кулисы в театре, и величаво спокойный океан озарились розовым сиянием, отраженным от неба. Все как-то изменилось. Точно это
был другой мир — угасающий, мир безмолвия и тишины.
Я не хочу ехать к Магнусу, Я слишком много думаю о нем и о его Мадонне из мяса и костей. Я пришел сюда, чтобы весело лгать и играть, и Мне вовсе не нравится
быть тем бездарным актериком, что горько плачет
за кулисами, а на сцену выходит с сухими глазами. И просто Мне некогда разъезжать по пустырям и ловить там бабочек, как мальчику с сеткой!
Он стоял
за кулисами и, громко хохоча,
пил с Мефистофелем и Валентином шампанское.
Когда она
пела, она глядела на него со сцены, когда же не
пела, она стояла
за кулисами и не отрывала глаз от его длинной фигуры.
В первом ряду задвигались смеющиеся плеши…Поднялся шум…А его лицо стало старо и морщинисто, как лицо Эзопа! Оно дышало ненавистью, проклятиями…Он топнул ногой и бросил под ноги свою дирижерскую палочку, которую он не променяет на фельдмаршальский жезл. Оркестр секунду понес чепуху и умолк…Она отступила назад и, пошатываясь, поглядела в сторону…В стороне
были кулисы, из-за которых смотрели на нее бледные, злобные рыла…Эти звериные рыла шипели…
Мне рассказывал покойный Павел Васильев (уже в начале 60-х годов, в Петербурге), что когда он, учеником театральной школы, стоял
за кулисой, близко к сцене, то ему явственно
было слышно, что у Щепкина в знаменитом возгласе: «Дочь!
Мне как нижегородцу курьезно
было найти в первой драматической актрисе — нашу „Сашеньку Стрелкову“, меньшую сестру „Ханеи“. Она росла
за кулисами, вряд ли где-нибудь и чему-нибудь училась, кроме русской грамоты, и когда стала подрастать, то ее выпускали в дивертисменте танцевать качучу, а мы, гимназистами, всегда подтрунивали над ее толстыми ногами, бесцеремонно называя их (
за глаза) „бревнами“.