Неточные совпадения
Это подобно, как
у великих художников в их поэмах
бывают иногда такие больные сцены, которые всю жизнь потом с болью припоминаются, — например, последний монолог Отелло
у Шекспира, Евгений
у ног Татьяны, или встреча беглого каторжника с ребенком, с
девочкой, в холодную ночь,
у колодца, в «Miserables» [«Отверженных» (франц.).]
— Но ведь ты же делаешь, Катя, — сказал Полозов: — я вам выдам ее секрет, Карл Яковлич. Она от скуки учит
девочек.
У нее каждый день
бывают ее ученицы, и она возится с ними от 10 часов до часу, иногда больше.
И вот я, двадцатилетний малый, очутился с тринадцатилетней
девочкой на руках! В первые дни после смерти отца, при одном звуке моего голоса, ее била лихорадка, ласки мои повергали ее в тоску, и только понемногу, исподволь, привыкла она ко мне. Правда, потом, когда она убедилась, что я точно признаю ее за сестру и полюбил ее, как сестру, она страстно ко мне привязалась:
у ней ни одно чувство не
бывает вполовину.
В Нюрочке проснулось какое-то страстное чувство к красивой послушнице, как это
бывает с
девочками в переходном возрасте, и она ходила за ней, как тень. Зачем на ней все черное? Зачем глаза
у ней такие печальные? Зачем на нее ворчит походя эта сердитая Енафа? Десятки подобных вопросов носились в голове Нюрочки и не получали ответа.
— Боже мой, боже! — тяжело вздыхала Матица. — Что же это творится на свете белом? Что будет с
девочкой? Вот и
у меня была
девочка, как ты!.. Зосталась она там, дома,
у городи Хороли… И это так далеко — город Хорол, что если б меня и пустили туда, так не нашла бы я до него дороги… Вот так-то
бывает с человеком!.. Живёт он, живёт на земле и забывает, где его родина…
— Об этом надо подумать, — сказал он глухо, стоя ко мне спиной. — Я сегодня
побываю у Пекарского и попрошу его съездить к Красновскому. Думаю, что Красновский не будет долго ломаться и согласится взять эту
девочку.
В будни я
бываю занят с раннего утра до вечера. А по праздникам, в хорошую погоду, я беру на руки свою крошечную племянницу (сестра ожидала мальчика, но родилась
у нее
девочка) и иду не спеша на кладбище. Там я стою или сижу и подолгу смотрю на дорогую мне могилу и говорю
девочке, что тут лежит ее мама.
Цыплунов. Помните вы, лет десять тому назад
у нас часто
бывала одна
девочка?
Наивно глядя на меня, как будто уверенный, что я очень рад видеть его и слушать, он сообщил мне, что со своею женой он давно уже разошелся и отдает ей три четверти своего жалованья; что живет она в городе с его детьми — мальчиком и
девочкой, которых он обожает, что любит он другую, вдову-помещицу, интеллигентную женщину, но
бывает у нее редко, так как
бывает занят своим делом с утра до ночи и совсем не имеет свободного времени.
На другой день я завтракал
у Лугановичей; после завтрака они поехали к себе на дачу, чтобы распорядиться там насчет зимы, и я с ними. С ними же вернулся в город и в полночь пил
у них чай в тихой, семейной обстановке, когда горел камин, и молодая мать все уходила взглянуть, спит ли ее
девочка. И после этого в каждый свой приезд я непременно
бывал у Лугановичей. Ко мне привыкли, и я привык. Обыкновенно входил я без доклада, как свой человек.
Дочка еще была
у Гаврилы Маркелыча — детище моленое, прошеное и страстно, до безумия любимое матерью. И отец до Маши ласков
бывал, редко когда пожурит ее. Да правду сказать, и журить-то ее было не за что.
Девочка росла умненькая, добрая, послушная, а из себя такая красавица, каких на свете мало родится. Заневестилась Марья Гавриловна, семнадцатый годок ей пошел, стал Гаврила Маркелыч про женихов думать-гадать.
Понимал Патап Максимыч, что за бесценное сокровище в дому
у него подрастает. Разумом острая, сердцем добрая, ко всему жалостливая, нрава тихого, кроткого, росла и красой полнилась Груня. Не было человека, кто бы, раз-другой увидавши
девочку, не полюбил ее. Дочери Патапа Максимыча души в ней не чаяли, хоть и немногим была постарше их Груня, однако они во всем ее слушались. Ни
у той, ни
у другой никаких тайн от Груни не
бывало. Но не судьба им была вместе с Груней вырасти.
Девочка сидела на коленях
у сиделки — бледная, с капельками пота на лбу, с выражением той страшной тоски, какая
бывает только
у задыхающихся людей.
Другая сестра, Соня,
девочка шести лет, с кудрявой головкой и с цветом лица, какой
бывает только
у очень здоровых детей,
у дорогих кукол и на бонбоньерках, играет в лото ради процесса игры.
— Я только
у этих Вонифатьевых
побывала. Там еще
девочка… вся в жару. Горло захвачено, ноги разбиты. А мне сказывали, что еще в трех дворах…
Вот перед ним молоденькая девушка с розой в волосах. Эта как будто немножечко похожа на фею… только нет, все-таки не то…
У феи в лесу были черные волосы, а
у этой белые, как лен… А вот седая старуха с длинным и как будто чуточку кривым носом. Это уж и подавно не Мая. Разве
бывают старые да еще вдобавок кривоносые феи? А вот и
девочка с барашком на руках. Не она ли?
Симочка, как звали эту певицу подруги, или Серафима Николаевна Беловодова, была грациозная миниатюрная блондинка, с тем льняным цветом волос, который, и то редко,
бывает у маленьких
девочек и чуть ли в единичных случаях сохраняется
у взрослых.