Неточные совпадения
Но ничуть не
бывало! Следовательно, это не та беспокойная потребность любви, которая нас мучит
в первые годы молодости, бросает нас от одной женщины к другой, пока мы найдем такую, которая нас терпеть не может: тут начинается наше постоянство — истинная бесконечная страсть, которую математически можно выразить линией, падающей из точки
в пространство; секрет этой бесконечности — только
в невозможности достигнуть цели, то есть
конца.
— Ну, рассказывай, — предложил он, присматриваясь к брату. Дмитрий, видимо, только что постригся, побрился, лицо у него простонародное, щетинистые седые усы делают его похожим на солдата, и лицо обветренное, какие
бывают у солдат
в конце лета,
в лагерях. Грубоватое это лицо освещают глаза серовато-синего цвета,
в детстве Клим называл их овечьими.
Не дай Бог, когда Захар воспламенится усердием угодить барину и вздумает все убрать, вычистить, установить, живо, разом привести
в порядок! Бедам и убыткам не
бывает конца: едва ли неприятельский солдат, ворвавшись
в дом, нанесет столько вреда. Начиналась ломка, паденье разных вещей, битье посуды, опрокидыванье стульев; кончалось тем, что надо было его выгнать из комнаты, или он сам уходил с бранью и с проклятиями.
Наконец — всему
бывает конец.
В книге оставалось несколько глав; настал последний вечер. И Райский не ушел к себе, когда убрали чай и уселись около стола оканчивать чтение.
—
В конце лета суда с арбузами придут, — продолжала она, — сколько их тут столпится! Мы покупаем только мочить, а к десерту свои есть, крупные, иногда
в пуд весом
бывают. Прошлый год больше пуда один был, бабушка архиерею отослала.
— Тут причина ясная: они выбирают Бога, чтоб не преклоняться перед людьми, — разумеется, сами не ведая, как это
в них делается: преклониться пред Богом не так обидно. Из них выходят чрезвычайно горячо верующие — вернее сказать, горячо желающие верить; но желания они принимают за самую веру. Из этаких особенно часто
бывают под
конец разочаровывающиеся. Про господина Версилова я думаю, что
в нем есть и чрезвычайно искренние черты характера. И вообще он меня заинтересовал.
Погода совершенно такая же, какая
бывает в Финском заливе или на Неве
в конце лета,
в серенькие дни.
Бывало, не заснешь, если
в комнату ворвется большая муха и с буйным жужжаньем носится, толкаясь
в потолок и
в окна, или заскребет мышонок
в углу; бежишь от окна, если от него дует, бранишь дорогу, когда
в ней есть ухабы, откажешься ехать на вечер
в конец города под предлогом «далеко ехать», боишься пропустить урочный час лечь спать; жалуешься, если от супа пахнет дымом, или жаркое перегорело, или вода не блестит, как хрусталь…
Наконец, и главное, конечно для того, чтоб его, Смердякова, разбитого припадком, тотчас же перенесли из кухни, где он всегда отдельно ото всех ночевал и где имел свой особенный вход и выход,
в другой
конец флигеля,
в комнатку Григория, к ним обоим за перегородку,
в трех шагах от их собственной постели, как всегда это
бывало, спокон века, чуть только его разбивала падучая, по распоряжениям барина и сердобольной Марфы Игнатьевны.
— Я говорю с вами, как с человеком,
в котором нет ни искры чести. Но, может быть, вы еще не до
конца испорчены. Если так, я прошу вас: перестаньте
бывать у нас. Тогда я прощу вам вашу клевету. Если вы согласны, дайте вашу руку, — она протянула ему руку: он взял ее, сам не понимая, что делает.
Я познакомился с ним
в конце курса — и
бывал иногда у него и у его брата Ксенофонта.
Бывало, поставит перед собою палец и, глядя на
конец его, пойдет рассказывать — вычурно да хитро, как
в печатных книжках!
Их звали «фалаторы», они скакали
в гору, кричали на лошадей, хлестали их
концом повода и хлопали с боков ногами
в сапожищах, едва влезавших
в стремя. И
бывали случаи, что «фалатор» падал с лошади. А то лошадь поскользнется и упадет, а у «фалатора» ноги
в огромном сапоге или, зимнее дело, валенке — из стремени не вытащишь. Никто их не учил ездить, а прямо из деревни сажали на коня — езжай! А у лошадей были нередко разбиты ноги от скачки
в гору по булыгам мостовой, и всегда измученные и недокормленные.
И каждый раз, как,
бывало, увижу кудрявцовскую карамельку
в цветной бумажке, хвостик с одного
конца, так и вспомню моего учителя.
Он понимал, что Стабровский готовился к настоящей и неумолимой войне с другими винокурами и что
в конце концов он должен был выиграть благодаря знанию, предусмотрительности и смелости, не останавливающейся ни перед чем. Ничего подобного раньше не
бывало, и купеческие дела велись ощупью, по старинке. Галактион понимал также и то, что винное дело — только ничтожная часть других финансовых операций и что новый банк является здесь страшною силой, как хорошая паровая машина.
Чем дальше подвигался Полуянов, тем больше находил недостатков и прорух
в крестьянском хозяйстве. И земля вспахана кое-как, и посевы плохи, и земля пустует, и скотина затощала. Особенно печальную картину представляли истощенные поля, требовавшие удобрения и не получавшие его, —
в этом благодатном краю и знать ничего не хотели о каком-нибудь удобрении. До сих пор спасал аршинный сибирский чернозем. Но ведь всему
бывает конец.
Стоял уже
конец весны. Выпадали совсем жаркие дни, какие
бывают только летом. По дороге из Заполья к Городищу шли три путника, которых издали можно было принять за богомолов. Впереди шла
в коротком ситцевом платье Харитина, повязанная по-крестьянски простым бумажным платком. За ней шагали Полуянов и Михей Зотыч. Старик шел бодро, помахивая длинною черемуховою палкой, с какою гонят стада пастухи.
— Так, так, — повторял он, качая
в такт рассказа головой. — Все по-новому у вас… да. Только ведь палка о двух
концах и по закону
бывает… дда-а.
Холодные течения, идущие от северных островов, где даже
в конце лета
бывает ледоход, омывают Сахалин с обеих сторон, причем восточному берегу, как более открытому течениям и холодным ветрам, приходится принимать наибольшую долю страданий; природа его безусловно суровая, и флора его носит настоящий полярный характер.
В конце концов, изнуренная половым стремлением и голодом, она погибает, и уже
в среднем течении реки начинают встречаться во множестве уснувшие экземпляры, а берега
в верхнем течении
бывают усеяны мертвою рыбой, издающею зловоние.
В том, что ссыльные не вступают
в законный брак, часто
бывают виноваты также несовершенства статейных списков, создающие
в каждом отдельном случае целый ряд всяких формальностей, томительных, во вкусе старинной волокиты, ведущих к тому лишь, что ссыльный, истратившись на писарей, гербовые марки и телеграммы,
в конце концов безнадежно машет рукой и решает, что законной семьи у него не быть.
В продолжение многих лет писарь, по невежеству или недобросовестности, запутывает все канцелярские
концы, и так как он один может разобраться
в этой путанице, то становится необходимым, незаменимым, и уже начальство, даже самое строгое,
бывает не
в состоянии обходиться без его услуг.
Весна и начало лета
бывают почти всегда холодные;
в 1889 г. морозы были
в июле и августе, и дурная осенняя погода началась с 24 июля и продолжалась до
конца октября.
Чернозобики
в Оренбургской губернии
бывают только пролетом весною, с половины до
конца апреля;
в продолжение же лета и даже осенью я никогда чернозобиков не встречал, но слыхал, что
в Пензенской губернии появляются они на короткое время
в августе; разумеется, это обратный пролет; может быть, то же
бывает в других уездах и Оренбургской губернии.
Журавль очень высок на ногах, шея его также очень длинна, и если б нос соответствовал другим членам, как это
бывает у куликов, то ему следовало бы быть
в пол-аршина длиною, но его нос, крепкий и острый к
концу, темно-зеленоватого костяного цвета, не длиннее трех вершков, голова небольшая.
Длина этой утки от носа до хвоста, или, лучше сказать до ног, ибо хвостовых перьев у гагар нет, — одиннадцать вершков, нос длиною
в вершок, темно-свинцового цвета, тонкий и к
концу очень острый и крепкий; голова небольшая, продолговатая, вдоль ее, по лбу, лежит полоса темно-коричневого цвета, оканчивающаяся позади затылочной кости хохлом вокруг всей шеи, вышиною с лишком
в вершок, похожим более на старинные брыжжи или ожерелье ржавого, а к корню перьев темно-коричневого цвета; шея длинная, сверху темно-пепельная, спина пепельно-коричневая, которая как будто оканчивается торчащими из зада ногами, темно-свинцового цвета сверху и беловато-желтого снизу, с редкими, неправильными, темными пятнами; ноги гагары от лапок до хлупи не кругловаты, но совершенно плоски, три ножные пальца, соединенные между собой крепкими глухими перепонками, почти свинцового цвета и тоже плоские, а не круглые, как
бывает у всех птиц.
Макар сделался задумчивым до суровости. Татьяна больше не боялась за него, хотя он и частенько похаживал
в Кержацкий
конец к мастерице Таисье. Аглаида тоже
бывала у Таисьи, но она содержала себя строго: комар носу не подточит. У Таисьи шли какие-то таинственные беседы,
в которых принимали участие старик Основа, Макар и еще кое-кто из мужиков. Пробовали они залучить к себе и Тита, но старик не пошел.
Тит только качал головой. Татьяна теперь была
в доме большухой и всем заправляла. Помаленьку и Тит привык к этому и даже слушался Татьяны, когда речь шла о хозяйстве. Прежней забитой бабы точно не
бывало. Со страхом ждала Татьяна момента, когда Макар узнает, что Аграфена опять поселилась
в Kepжацком
конце. Когда Макар вернулся из лесу, она сама первая сказала ему это. Макар не пошевелился, а только сдвинул сердито брови.
«Все это как-то… нелепо очень… А впрочем, — приходило ему опять
в голову, — что ж такое? Тот такой человек, что его не оплетешь, а как знать, чего не знаешь. По началу
конец точно виден, ну да и иначе
бывает».
Дело, конечно, не
в деньгах, которые я всегда для нее нашел бы, но ведь заставить ее есть, пить и притом дать ей возможность ничего не делать — это значит осудить ее на лень, равнодушие, апатию, а там известно, какой
бывает конец.
— Знаю, знаю, что ты скажешь, — перебил Алеша: — «Если мог быть у Кати, то у тебя должно быть вдвое причин быть здесь». Совершенно с тобой согласен и даже прибавлю от себя: не вдвое причин, а
в миллион больше причин! Но, во-первых,
бывают же странные, неожиданные события
в жизни, которые все перемешивают и ставят вверх дном. Ну, вот и со мной случились такие события. Говорю же я, что
в эти дни я совершенно изменился, весь до
конца ногтей; стало быть, были же важные обстоятельства!
— По здешнему месту эти
концы очень часто, сударь,
бывают. Смотришь, это, на человека: растет, кажется… ну, так растет! так растет! Шире да выше, краше да лучше, и конца-краю, по видимостям, деньгам у него нет. И вдруг, это, — прогорит. Словно даже свечка,
в одну минуту истает. Либо сам запьет, либо жена сбесится… разумеется, больше от собственной глупости. И пойдет, это, книзу, да книзу, уже да хуже…
И если над всем этим представить себе палящий весенний полдень, какой иногда
бывает на нашем далеком севере
в конце апреля, — вот картина, которая всегда производила и будет производить на мою душу могучее, всесильное впечатление.
У других об вишнях уж и забыли, а у нас Дементьич
в конце августа,
бывало, подаст столько, что господа съедутся да только ахают.
Станции, таким образом, часа через два как не
бывало. Въехав
в селение, извозчик на всем маху повернул к избе, которая была побольше и понарядней других. Там зашумаркали; пробежал мальчишка на другой
конец деревни.
В окно выглянула баба. Стоявший у ворот мужик, ямщичий староста, снял шляпу и улыбался.
— Господствует учение энциклопедистов… подкопаны все основания общественные, государственные, религиозные… затем кровь… безурядица. Что можно было из этого предвидеть?.. Одно, что народ дожил до нравственного и материального разложения; значит, баста!.. Делу
конец!.. Ничуть не
бывало, возрождается, как феникс, и выскакивает
в Наполеоне Первом. Это черт знает что такое!
Александр взбесился и отослал
в журнал, но ему возвратили и то и другое.
В двух местах на полях комедии отмечено было карандашом: «Недурно» — и только.
В повести часто встречались следующие отметки: «Слабо, неверно, незрело, вяло, неразвито» и проч., а
в конце сказано было: «Вообще заметно незнание сердца, излишняя пылкость, неестественность, все на ходулях, нигде не видно человека… герой уродлив… таких людей не
бывает… к напечатанию неудобно! Впрочем, автор, кажется, не без дарования, надо трудиться!..»
— У греков, конечно, не было таких остроумных загадок! — заметил молодой ученый. — У них, например, загадывалось: какое существо, рождаясь,
бывает велико,
в среднем возрасте мало, когда же близится к
концу, то становится опять громадным? Когда кто угадывал, того греки украшали венками, подносили ему вина; кто же не отгадывал, того заставляли выпить чашку соленой морской воды.
Туда
в конце тридцатых и начале сороковых годов заезжал иногда Герцен, который всякий раз собирал около себя кружок и начинал обыкновенно расточать целые фейерверки своих оригинальных, по тогдашнему времени, воззрений на науку и политику, сопровождая все это пикантными захлестками; просиживал
в этой кофейной вечера также и Белинский, горячо объясняя актерам и разным театральным любителям, что театр — не пустая забава, а место поучения, а потому каждый драматический писатель, каждый актер, приступая к своему делу, должен помнить, что он идет священнодействовать; доказывал нечто вроде того же и Михайла Семенович Щепкин, говоря, что искусство должно быть добросовестно исполняемо, на что Ленский [Ленский Дмитрий Тимофеевич, настоящая фамилия Воробьев (1805—1860), — актер и драматург-водевилист.], тогдашний переводчик и актер, раз возразил ему: «Михайла Семеныч, добросовестность скорей нужна сапожникам, чтобы они не шили сапог из гнилого товара, а художникам необходимо другое: талант!» — «Действительно, необходимо и другое, — повторил лукавый старик, — но часто случается, что у художника ни того, ни другого не
бывает!» На чей счет это было сказано, неизвестно, но только все присутствующие, за исключением самого Ленского, рассмеялись.
— Вишь, атаман, — сказал он, — довольно я людей перегубил на своем веку, что и говорить! Смолоду полюбилась красная рубашка!
Бывало, купец ли заартачится, баба ли запищит, хвачу ножом
в бок — и
конец. Даже и теперь, коли б случилось кого отправить — рука не дрогнет! Да что тут! не тебя уверять стать; я чай, и ты довольно народу на тот свет спровадил; не
в диковинку тебе, так ли?
Теперь, глядя
в заволжские дали, я уже знал, что там нет пустоты, а прежде,
бывало, смотришь за Волгу, становится как-то особенно скучно: плоско лежат луга,
в темных заплатах кустарника, на
конце лугов зубчатая черная стена леса, над лугами — мутная, холодная синева.
К
концу уроков Хрипач послал за врачом, а сам взял шляпу и отправился
в сад, что лежал меж гимназиею и берегом реки. Сад был обширный и тесный. Маленькие гимназисты любили его. Они
в нем широко разбегались на переменах. Поэтому помощники классных наставников не любили этого сада. Они боялись, что с мальчиками что-нибудь случится. А Хрипач требовал, чтобы мальчики
бывали там на переменах. Это было нужно ему для красоты
в отчетах.
Проктор рассказал случай, когда пароход не остановился принять с шлюпки потерпевших крушение. Отсюда пошли рассказы о разных происшествиях
в океане. Создалось словоохотливое настроение, как
бывает в теплые вечера, при хорошей погоде и при сознании, что близок
конец пути.
«6-я, курхайский лов
бывает обыкновенно весною и только
в море, или, лучше сказать, на взморье. Он производится посредством сетей, которые
в перпендикулярном к поверхности воды положении привязываются на
концах и средине к трем шестам, вбитым
в дно морское. Рыбу, идущую из моря и запутывающуюся
в сии сети, снимают
в лодки, на коих разъезжает промышленник около своих снастей.
Правда,
бывают люди, лишенные этого порыва, которые, сразу входя
в жизнь, надевают на себя первый попавшийся хомут и честно работают
в нем до
конца жизни.
Милый Пепко, как он иногда
бывал остроумен, сам не замечая этого.
В эти моменты какого-то душевного просветления я так любил его, и мне даже казалось, что он очень красив и что женщины должны его любить. Сколько
в нем захватывающей энергии, усыпанной блестками неподдельного остроумия. Во всяком случае, это был незаурядный человек, хотя и с большими поправками. Много было лишнего, многого недоставало, а
в конце концов все-таки настоящий живой человек, каких немного.
Но
бывают гнилые зимы, с оттепелями, дождями и гололедицей. Это гибель для табунов — лед не пробьешь, и лошади голодают. Мороза лошадь не боится — обросшие, как медведь, густой шерстью, бродят табуны
в открытой степи всю зиму и тут же, с
конца февраля, жеребятся. Но плохо для лошадей
в бураны. Иногда они продолжаются неделями — и день и ночь метет, ничего за два шага не видно: и сыпет, и кружит, и рвет, и заносит моментально.
В половине мая стараются закончить сенокос — и на это время оживает голая степь косцами, стремящимися отовсюду на короткое время получить огромный заработок… А с половины мая яркое солнце печет невыносимо, степь выгорает, дождей не
бывает месяца по два — по три, суховей, северо-восточный раскаленный ветер,
в несколько дней выжигает всякую растительность, а комары, мошкара, слепни и оводы тучами носятся и мучат табуны, пасущиеся на высохшей траве. И так до
конца августа…
Он умер
в конце 60-х годов столетним стариком, ни у кого не
бывал и никого, кроме моего отца и помещика Межакова, своего друга, охотника и собачника, не принимал у себя, и все время читал старые книги, сидя
в своем кресле
в кабинете.
Живые, не истомленные долгим сиденьем
в прорезях судаки составляют лакомое и здоровое блюдо; это необходимая принадлежность хорошего стола, вследствие чего иногда
бывают очень дороги; но зато мерзлых судаков
в Москву и ее окрестности навозят такое множество, что они к
концу зимы делаются иногда чрезвычайно дешевы, то есть рублей по шести ассигнациями за пуд.