Неточные совпадения
У него был второй ключ от комнаты, и как-то вечером, ожидая Никонову, Самгин открыл книгу модного, неприятного ему автора. Из книги вылетела узкая полоска
бумаги, на ней ничего не было написано, и Клим положил ее в пепельницу, а потом, закурив, бросил туда же непогасшую спичку; край
бумаги нагрелся и готов был
вспыхнуть, но Самгин успел схватить ее, заметив четко выступившие буквы.
«Законное дело» братца удалось сверх ожидания. При первом намеке Тарантьева на скандалезное дело Илья Ильич
вспыхнул и сконфузился; потом пошли на мировую, потом выпили все трое, и Обломов подписал заемное письмо, сроком на четыре года; а через месяц Агафья Матвеевна подписала такое же письмо на имя братца, не подозревая, что такое и зачем она подписывает. Братец сказали, что это нужная
бумага по дому, и велели написать: «К сему заемному письму такая-то (чин, имя и фамилия) руку приложила».
— Погоди, капитан, — сказал Дерсу, вынимая топор из котомки. Выбрав тонкое дерево, он срубил его и очистил от веток. Потом набрал бересты и привязал ее к концу жерди. Когда шершни успокоились, он зажег бересту и поднес ее под самое гнездо. Оно
вспыхнуло, как
бумага. Подпаливая шершней, Дерсу приговаривал...
Огонь, вспыхнувший вначале между двумя дотлевавшими головнями, сперва было потух, когда упала на него и придавила его пачка. Но маленькое, синее пламя еще цеплялось снизу за один угол нижней головешки. Наконец тонкий, длинный язычок огня лизнул и пачку, огонь прицепился и побежал вверх по
бумаге, по углам, и вдруг вся пачка
вспыхнула в камине, и яркое пламя рванулось вверх. Все ахнули.
— Да, кошке игрушки, а мышке слезки, — ответил, не поднимая глаз от
бумаги, Долинский. Даша
вспыхнула.
Письмоводитель ткнул пальцем в лежавшую перед ним
бумагу и поднес ее к носу арестанта. Тот презрительно отвернулся, и огонек в его глазах
вспыхнул сильнее.
— Пожалуйте вашу подорожную, — обратился он к черкесу, стараясь своею развязностью покрыть неловкость. Глаза у черкеса
вспыхнули, как у тигра, заметившего опасность; он вынул из кармана свернутую
бумагу и кинул ее на стол.
Григорий Александрович пробежал
бумагу и, не отвечая ни слова, разорвал ее на мелкие куски. Екатерина Романовна
вспыхнула.
— Как, —
вспыхнула Лили, — ты не можешь заплатить этого пустого счета, когда у тебя лежит более ста тысяч франков в разных ценных
бумагах…
По смерти Александра Павловича в его
бумагах нашли список главных начальников заговора, и барон Дибич, убежденный, что этот заговор мог не сегодня-завтра
вспыхнуть, счел себя вправе привести в исполнение последние приказания своего августейшого повелителя. Он послал в Тульчин генерала Чернышева, чтобы уведомить обо всем князя Витгенштейна, главнокомандующего южной армией, и чтобы арестовать нескольких штаб-офицеров, между прочим, и Павла Пестеля.