Неточные совпадения
Верно, мысли паши встретились при известии о смерти доброго нашего Суворочки. Горько мне
было убедиться, что его нет с нами, горько подумать о жене и детях. Непостижимо, зачем один сменен, а другой не видит смены? — Кажется, меня прежде его следовало бы отпустить
в дальнюю, бессрочную
командировку.
Николая Степановича Вязмитинова не
было дома: он, переговорив с своим начальством, снова отправился
в командировку; девушка растапливала печи
в кабинете, зале и гостиной; няни и мамки не
было дома.
Архиерей всё устроил ему, и Мисаил, собравши с помощью своего служки и кухарки погребец и провизию, которою нужно
было запастись, отправляясь
в глухое место, поехал к месту назначения. Отправляясь
в эту
командировку, Мисаил испытывал приятное чувство сознания важности своего служения и притом прекращения всяких сомнений
в своей вере, а напротив, совершенную уверенность
в истинности ее.
— Не слыхал —
будут командировки в Петербург? Я думаю — должны
быть, — такое событие! Ведь это бунт, а? Настоящий бунт! Крови-то сколько пролили! Что такое?
Цель моей
командировки заключалась главным образом
в том, чтобы выяснить те новые условия, которые
в заводском хозяйстве заменили порядки крепостного права, и затем проследить, как отозвалась
в жизни рабочего населения заводов новая пора, наступившая после 19 февраля, какие потребности, нужды и вопросы
были выдвинуты ею на первый план и, наконец, какие темные и светлые стороны
были созданы реформами последних лет
в экономическом положении рабочего люда,
в его образе жизни, образовании, потребностях, нравственном и физическом благосостоянии.
И я получил
командировку, и
в самом деле рад
был проехаться. Ведь «числа далеко», а Лину оставить с нежно любящею ее матерью нимало не страшно. Да и мой беспокойный вид и нервозность, по словам баронессы, даже нехорошо влияли на настроение духа жены, а ей
в ее положении нужно спокойствие.
Мне
было не до сочувствия. Для меня эта «
командировка»
была еще менее удачной, и мне казалось, что это у меня на душе проплывают одни за другими бесформенные призраки, которые неслись там,
в вышине.
Ашанин
был очень доволен своей неожиданной
командировкой. Он вволю отсыпался теперь, не зная ни ночных вахт, ни авралов, ни учений, перезнакомился со многими пассажирами и двумя пассажирками и весь отдавался новым впечатлениям среди новой обстановки и новых людей. Для него приятно быстро и незаметно прошли эти несколько дней перехода из Сингапура
в Сайгон — главный город только что завоеванной французами и еще находившейся
в восстании Кохинхины, составлявшей часть Анамского королевства.
И англичанка так внимательно слушала рассказы молодого человека, полные откровенности и какой-то наивной сердечности, и так ласково улыбалась своими серыми глазами, когда Ашанин приносил ей снизу шаль или стакан лимонада со льдом, что другой ее кавалер, английский офицер, ехавший на Ванкувер, плотный рыжий господин лет за тридцать, с рачьими глазами, стал хмуриться, а наш юный моряк, напротив,
был полон восторга и, признаться, начинал сожалеть, что адмирал дал ему
командировку в Сайгон, а не
в Гонконг.
Как только солнце пригрело землю и деревья стали одеваться листвой, молодой Гроссевич, запасшись всем необходимым, отбыл
в командировку. Путешествие до поста Владивостока он совершил благополучно. Во Владивостоке местное начальство назначило
в его распоряжение двух солдат от местной команды. Тут Гроссевич узнал, что вдоль берега ему придется итти пешком, а все имущество его и продовольствие
будут перевозить на лодке, которую он должен
был раздобыть сам.
Директор к посту уехал
в командировку за границу осматривать образцовые дома и лечебницы; вернуться должен
был уже к Троице. Несветов заступил его место.
Но и
в этой сфере он
был для меня интересен. Только что перед тем он брал
командировку в Париж по поручению министра двора для изучения парижского театрального дела. Он охотно читал мне отрывки из своей обширной докладной записки, из которой я сразу ознакомился со многим, что мне
было полезно и тогда, когда я
в Париже
в 1867–1870 годах изучал и общее театральное дело, и преподавание сценического искусства.
Стипендия очень богатая, 60 руб.
в месяц (обычный размер студенческой стипендии
в то время
был 25 руб.); выдается стипендия лицам, окончившим историко-филологический факультет (Studia humaniora) и поступающим
в Военно-медицинскую академию; по окончании курса
командировка на три года за границу для усовершенствования, причем один год обязательно пробыть…
в Эдинбурге (очевидно, во времена Вилье шотландская столица славилась медицинским факультетом).
Сообщил он своим врачам, что на военную службу поступил совсем недавно, по предложению нашего корпусного командира; служба
была удобная; он числился младшим врачом полка, — но то и дело получал продолжительные и очень выгодные
командировки; исполнить поручение можно
было в неделю,
командировка же давалась на шесть недель; он получит прогоны, суточные, и живет себе на месте, не ходя на службу; а потом
в неделю исполнит поручение.
При данных же обстоятельствах эта
командировка главных врачей на позиции
была прямою нелепостью; если предстоит жестокий бой, то работы
будет много не только
в дивизионном лазарете, но и
в госпиталях; как же можно
было оставлять госпитали без главных врачей?
Стемнело уже давно, мы выехали с фонарями. Ночь стояла тихая, темная и весенне-теплая; снегу не
было. Приехали мы
в дивизионный лазарет, стали
пить чай. Все смеялись и острили по поводу этой фантастической
командировки. Приехал Султанов с двумя своими врачами — и без сестер.
Продолжительная
командировка Суворова
в Финляндию для наблюдения за постройкой укреплений
была своего рода опалой, вызванной, как мы знаем, неприятным столкновением его с всесильным Потемкиным.
Был поздний вечер 24 декабря. Я прибыл на Установскую почтовую станцию, отстоящую
в двадцати пяти верстах от главного города Енисейской губернии — Красноярска — места моего служения, куда я спешил, возвращаясь из
командировки. На дворе стояла страшная стужа;
было около сорока градусов мороза, а к вечеру поднялся резкий ветер и начинала крутить вьюга.
Всех почти, кого встретили они
в первых рядах партера, они знали, если не лично, то по фамилиям — это
были сливки мужской половины петербургского общества, почтенные отцы семейств рядом с едва оперившимися птенцами, тщетно теребя свои верхние губы с чуть заметным пушком, заслуженные старцы рядом с людьми сомнительных профессий, блестящие гвардейские мундиры перемешивались скромными представителями армии, находившимися
в Петербурге
в отпуску или
командировке, изящные франты сидели рядом с неотесанными провинциалами, платья которых, видимо, шил пресловутый гоголевский «портной Иванов из Парижа и Лондона»; армяне, евреи, немцы, французы, итальянцы, финны, латыши, татары и даже китайцы — все это разноплеменное население Петербурга имело здесь своих представителей.
Служба Александра Васильевича, удалявшая его из строя, несмотря на довольно быстрое повышение
в чинах,
были ему далеко не по вкусу. Постоянные
командировки отрывали от занятий. Он не имел
в Петербурге своего угла.
Владимир Андреевич припомнил свое детство
в Смоленске,
в доме родственников светлейшего. Он
был воспитанником-приемышем. Кто
были его родители — он не знал. Затем он
был отправлен
в Москву
в университетскую гимназию, откуда вышел
в военную службу
в один из армейских полков и прямо отправился на театр войны с Турцией. Неожиданно, с месяц, с два тому назад, он
был отозван из своего полка и переведен
в гвардию с
командировкою в Петербург,
в распоряжение светлейшего князя, генерал-фельдмаршала.
— Идите! Приказ о
командировке вас
в распоряжение главнокомандующего действующей армией
будет изготовлен через два часа.
Командировка Федора Осиповича Неволина закончилась как раз
в то время, когда он
был, по мнению Корнилия Потаповича, совершенно безопасен для счастья его дочери.
В 1752 году сержант Суворов
был послан с депешами
в Дрезден и Вену, где и находился почти восемь месяцев, с марта по октябрь. Причиною выбора Александра Васильевича для такой
командировки было, конечно, кроме его служебной репутации, также и знакомство его с иностранными языками.