Неточные совпадения
Она, как мальчишка же, перепугалась и
бросилась бежать по грядам
к лесу, работая во все лопатки.
На другой день, 31 мая, чуть только стало светать, я
бросился к окну. Дождь перестал, но погода была хмурая, сырая. Туман, как саван, окутал горы. Сквозь него слабо виднелись долина,
лес и какие-то постройки на берегу реки.
Перейдя через невысокий хребет, мы попали в соседнюю долину, поросшую густым
лесом. Широкое и сухое ложе горного ручья пересекало ее поперек. Тут мы разошлись. Я пошел по галечниковой отмели налево, а Олентьев — направо. Не прошло и 2 минут, как вдруг в его стороне грянул выстрел. Я обернулся и в это мгновение увидел, как что-то гибкое и пестрое мелькнуло в воздухе. Я
бросился к Олентьеву. Он поспешно заряжал винтовку, но, как на грех, один патрон застрял в магазинной коробке, и затвор не закрывался.
Ему не дали кончить, — как-то вся толпа хлынула на него, смяла, и слышно было только, как на земле молотили живое человеческое тело. Силен был Гермоген: подковы гнул, лошадей поднимал за передние ноги, а тут не устоял. Макар
бросился было
к нему на выручку, но его сейчас же стащили с лошади и десятки рук не дали пошевельнуться. Перепуганные богомолки
бросились в
лес, а на росстани остались одни мужики.
Первым его движением было
броситься к своей повозке, сесть в нее и закрыться, но чуть только он уместился здесь,
лес заскрипел, и кибитку затрясло, как лубочную люльку. Ясно было, что это приют ненадежный: кибитка могла очень легко опрокинуться и придавить его.
Может быть, сначала говорили «дверец», а потом, для удобства произношения, стали говорить «дворец».] между сваями, его окружавшими; едва только закинул я среднюю удочку, насаженную на раковую шейку, как пошел проливной дождь, от которого я спрятался под крышею пильной; дождевая туча еще не пронесласъ, как я услышал крик зовущего меня мельника; я поспешно
бросился к нему и вижу, что он возится с моей удочкой, на которую взяла большая рыба; но я не успел прибежать вовремя: мельник стоял с одним удилищем и
лесой, оборванной выше наплавка…
Оно особенно выгодно и приятно потому, что в это время другими способами уженья трудно добывать хорошую рыбу; оно производится следующим образом: в маленькую рыбачью лодку садятся двое; плывя по течению реки, один тихо правит веслом, держа лодку в расстоянии двух-трех сажен от берега, другой беспрестанно закидывает и вынимает наплавную удочку с длинной
лесой, насаженную червяком, кобылкой (если они еще не пропали) или мелкой рыбкой; крючок
бросается к берегу,
к траве, под кусты и наклонившиеся деревья, где вода тиха и засорена падающими сухими листьями:
к ним обыкновенно поднимается всякая рыба, иногда довольно крупная, и хватает насадку на ходу.
Я имел случай много раз наблюдать его в прозрачных водах: завидя добычу, крупный окунь прямо
бросается к ней, сначала быстро, но чем ближе, тем медленнее; приближаясь, разевает рот и, почти коснувшись губами куска, вдруг останавливается неподвижно и, не делая движения ртом, как будто потянет в себя воду: крючок с насадкой исчезает, а окунь продолжает плыть как ни в чем не бывало, увлекая за собой и
лесу, и наплавок, и даже удилище.
Он пустился, как из лука стрела, вниз по течению реки; собаки Ижорского
бросились вслед за ним; другие охотники были далеко, и заяц начал преспокойно пробираться лугами
к большому
лесу, который был у них позади.
Никто не мог себе вообразить, какая опасность встретила Аполлинария, но все его покинули и
бросились бежать вон из
леса на поляну, а потом, не оглядываясь назад, — дальше, по дороге
к дому.
Бог, кажется, внял его детской мольбе, и нам было послано невидимое спасение. В ту самую минуту, когда прогремел гром и мы теряли последнее мужество, в
лесу за кустами послышался треск, и из-за густых ветвей рослого орешника выглянуло широкое лицо незнакомого нам мужика. Лицо это показалось нам до такой степени страшным, что мы вскрикнули и стремглав
бросились бежать
к ручью.
Раздался петуший крик. Это был уже второй крик; первый прослышали гномы. Испуганные духи
бросились, кто как попало, в окна и двери, чтобы поскорее вылететь, но не тут-то было: так и остались они там, завязнувши в дверях и окнах. Вошедший священник остановился при виде такого посрамления Божьей святыни и не посмел служить панихиду в таком месте. Так навеки и осталась церковь с завязнувшими в дверях и окнах чудовищами, обросла
лесом, корнями, бурьяном, диким терновником; и никто не найдет теперь
к ней дороги.
Олень подошел
к речке напиться, увидал себя в воде и стал радоваться на свои рога, что они велики и развилисты, а на ноги посмотрел и говорит: «Только ноги мои плохи и жидки». Вдруг выскочи лев и
бросься на оленя. Олень пустился скакать по чистому полю. Он уходил, а как пришел в
лес, запутался рогами за сучья, и лев схватил его. Как пришло погибать оленю, он и говорит: «То-то глупый я! Про кого думал, что плохи и жидки, то спасали, а на кого радовался, от тех пропал».
На повороте дороги по аллее, ведущей
к опушке
леса, он столкнулся с молодой девушкой, которая при виде его испуганно
бросилась в сторону и скрылась между деревьями.
Но когда передовой отряд, при котором он находился, ворвался в корчмы, одиноко стоявшие в анценском
лесу и служившие шведам отводными караульнями; когда раздались в них вопли умиравших или просивших пощады, он плакал, стонал,
бросался в ноги
к русским начальникам, обнимал их колена и разными красноречивыми движениями молил о жизни для несчастных или грозил, в противном случае, бежать и оставить войско без проводника.
Вдруг со стороны реки раздался выстрел, затем другой, третий. Солдаты вскочили, в один миг схватили ружья и
бросились из
леса по направлению
к берегу, где выстрелы уже сделались частыми. Это поляки вздумали неожиданно напасть на русский лагерь.
— Пошел за другим, — продолжал Тихон, — подполз я таким манером в
лес, да и лег. — Тихон неожиданно и гибко лег на брюхо, представляя в лицах как он это сделал. — Один и навернись, — продолжал он. — Я его таким манером и сгреб. — Тихон быстро и легко вскочил. — Пойдем, говорю,
к полковнику. Как загалдит. А их тут четверо.
Бросились на меня с шпажками. Я на них таким манером топором: что вы, мол, Христос с вами, — вскрикнул Тихон, размахнув руками и грозно хмурясь, выставляя грудь.