Неточные совпадения
Когда же Помпадурша была,"за слабое держание некоторой тайности", сослана в монастырь и пострижена под именем инокини Нимфодоры, то он первый
бросил в нее
камнем и написал"Повесть о некоторой многолюбивой жене", в которой делал очень ясные намеки на прежнюю свою благодетельницу.
—
Брось меня,
брось! — выговаривала она между рыданьями. — Я уеду завтра… Я больше сделаю. Кто я? развратная женщина.
Камень на твоей шее. Я не хочу мучать тебя, не хочу! Я освобожу тебя. Ты не любишь, ты любишь другую!
С каждым годом притворялись окна в его доме, наконец остались только два, из которых одно, как уже видел читатель, было заклеено бумагою; с каждым годом уходили из вида более и более главные части хозяйства, и мелкий взгляд его обращался к бумажкам и перышкам, которые он собирал в своей комнате; неуступчивее становился он к покупщикам, которые приезжали забирать у него хозяйственные произведения; покупщики торговались, торговались и наконец
бросили его вовсе, сказавши, что это бес, а не человек; сено и хлеб гнили, клади и стоги обращались в чистый навоз, хоть разводи на них капусту, мука в подвалах превратилась в
камень, и нужно было ее рубить, к сукнам, холстам и домашним материям страшно было притронуться: они обращались в пыль.
Под
камнем образовалось небольшое углубление; тотчас же стал он
бросать в него все из кармана.
— А по-моему, так вы, со всеми вашими достоинствами, не стоите мизинца этой несчастной девушки, в которую вы
камень бросаете.
Но уже весною Клим заметил, что Ксаверий Ржига, инспектор и преподаватель древних языков, а за ним и некоторые учителя стали смотреть на него более мягко. Это случилось после того, как во время большой перемены кто-то
бросил дважды
камнями в окно кабинета инспектора, разбил стекла и сломал некий редкий цветок на подоконнике. Виновного усердно искали и не могли найти.
Сегодня Иван Григорьев просунул к нам голову: «Не прикажете ли
бросить этот
камень?» Он держал какой-то красивый, пестрый
камень в руке. «Как можно! это надо показать в Петербурге: это замечательный
камень, из Бразилии…» — «Белья некуда девать, — говорил Иван Григорьев, — много места занимает. И что за
камень? хоть бы для точила годился!»
Они донесли своему начальству, что приехали люди «с тоненьким и острым хвостом, что они
бросают гром, едят
камни, пьют огонь, который выходит дымом из носа, а носы у них, — прибавили они, — предлинные».
Но что понапрасну
бросать еще один слабый
камень в зло, в которое брошена бесполезно тысяча? Не странно ли: дело так ясно, что и спору не подлежит; обвиняемая сторона молчит, сознавая преступление, и суд изречен, а приговора исполнить некому!
Между тем я не заметил, что мы уж давно поднимались, что стало холоднее и что нам осталось только подняться на самую «выпуклость», которая висела над нашими головами. Я все еще не верил в возможность въехать и войти, а между тем наш караван уже тронулся при криках якутов.
Камни заговорили под ногами. Вереницей, зигзагами, потянулся караван по тропинке. Две вьючные лошади перевернулись через голову, одна с моими чемоданами. Ее
бросили на горе и пошли дальше.
Она одним ударом ноги раздробляет голову кобре-капелле или подхватит ее в когти, взлетит повыше и
бросит на
камень.
Слабо теплившиеся неугасимые лампады
бросали колеблющийся свет кругом, выхватывая из окружающей темноты глубокую резьбу обронных риз, хитрые потемневшие узоры басменного дела, поднизи из жемчуга и цветных
камней, золотые подвески и ожерелья.
— Да, мне. Давеча он на улице с мальчиками
камнями перебрасывался; они в него шестеро кидают, а он один. Я подошел к нему, а он и в меня
камень бросил, потом другой мне в голову. Я спросил: что я ему сделал? Он вдруг бросился и больно укусил мне палец, не знаю за что.
— Он и
камни левшой
бросает, — заметил третий мальчик. В это мгновение в группу как раз влетел
камень, задел слегка мальчика-левшу, но пролетел мимо, хотя пущен был ловко и энергически. Пустил же его мальчик за канавкой.
— Они мне там сказали, что вы меня знаете и за что-то в меня
камнем бросили? — спросил Алеша.
Дерсу что-то закричал нерпе. Она нырнула, но через минуту опять появилась. Тогда он
бросил в нее
камень. Нерпа погрузилась в воду, но вскоре поднялась снова и, задрав голову, усиленно смотрела в нашу сторону. Это вывело гольда из терпения. Он схватил первую попавшуюся ему под руку винтовку и выстрелил.
Река Сыдагоу длиною 60 км. В верхней половине она течет параллельно Вай-Фудзину, затем поворачивает к востоку и впадает в него против села Пермского. Мы вышли как раз к тому месту, где Сыдагоу делает поворот. Река эта очень каменистая и порожистая. Пермцы пробовали было по ней сплавлять лес, но он так сильно обивался о
камни, что пришлось
бросить это дело. Нижняя часть долины, где проходит почтовый тракт, открытая и удобная для земледелия, средняя — лесистая, а верхняя — голая и каменистая.
Он предложил мне
бросать кверху
камни величиной с куриное яйцо.
Я
бросил 10
камней, и 8 из них он в воздухе разбил пулями.
Кто свистел, кто гикал, кто
бросал в убегающего зайца палкой,
камнем и всем, что попадало под руку.
…В Москву я из деревни приехал в Великий пост; снег почти сошел, полозья режут по
камням, фонари тускло отсвечиваются в темных лужах, и пристяжная
бросает прямо в лицо мороженую грязь огромными кусками. А ведь престранное дело: в Москве только что весна установится, дней пять пройдут сухих, и вместо грязи какие-то облака пыли летят в глаза, першит, и полицмейстер, стоя озабоченно на дрожках, показывает с неудовольствием на пыль — а полицейские суетятся и посыпают каким-то толченым кирпичом от пыли!»
Из Евангелия более всего, запали в мою душу слова «не судите, да не судимы будете» и «кто из вас безгрешен, тот пусть первый
бросит в нее
камень».
Я — за ними, по траве, чтобы не слышно. Дождик переставал. Журчала вода, стекая по канавке вдоль тротуара, и с шумом падала в приемный колодец подземной Неглинки сквозь железную решетку. Вот у нее-то «труженики» остановились и
бросили тело на
камни.
Когда его, распухшего и как будто с обваренными руками,
бросили с
камнем в море, Черный в назидание прочим его товарищам проговорил: „У нас по-русски так водится“».
Тогда Ноздрин потрогал змей палкой. Я думал, что они разбегутся во все стороны, и готовился уже спрыгнуть вниз под обрыв, но, к удивлению своему, увидел, что они почти вовсе не реагировали на столь фамильярное, к ним отношение. Верхние пресмыкающиеся чуть шевельнулись и вновь успокоились. Стрелок тронул их сильнее. Эффект получился тот же самый. Тогда он стал
бросать в них
камнями, но и это не помогло вывести их из того состояния неподвижности, лени и апатии, в которой они находились.
Раза два я
бросал в них
камнями.
Пусть они
бросят в нас
камень!
Они
бросают в вас краеугольными
камнями вполне добросовестно, нимало не помышляя о том, что
камень может убить.
Он
бросит в нее первый
камень.
Бледно-голубое небо осени светло смотрело в улицу, вымощенную круглыми серыми
камнями, усеянную желтой листвой, и ветер, взметывая листья,
бросал их под ноги людей.
— Некому, окромя его! — говорила она, всхлипывая, — он и в меня, черт лохматый, не однажды
камнем бросал — как только бог спас!
Кто же, однако,
бросит в него
камень за выказанную им научную сноровистость?
— Он вот очень хорошо знает, — продолжала она, указав на Калиновича и обращаясь более к Белавину, — знает, какой у меня ужасный отрицательный взгляд был на божий мир; но когда именно пришло для меня время такого несчастия, такого падения в общественном мнении, что каждый, кажется, мог
бросить в меня безнаказанно
камень, однако никто, даже из людей, которых я, может быть, сама оскорбляла, — никто не дал мне даже почувствовать этого каким-нибудь двусмысленным взглядом, — тогда я поняла, что в каждом человеке есть искра божья, искра любви, и перестала не любить и презирать людей.
Тарталья, насколько мог и умел, участвовал во всех этих занятиях:
камней он, правда, не
бросал, но сам кубарем катился за ними, подвывал, когда молодые люди пели, — и даже пиво пил, хотя с видимым отвращением: этому искусству его выучил студент, которому он некогда принадлежал.
От теплых изб ее отгоняли дворовые собаки, такие же голодные, как и она, но гордые и сильные своею принадлежностью к дому; когда, гонимая голодом или инстинктивною потребностью в общении, она показывалась на улице, — ребята
бросали в нее
камнями и палками, взрослые весело улюлюкали и страшно, пронзительно свистали.
Было обидно слушать его издевки; этот сытый парень не нравился нам, он всегда подстрекал ребятишек на злые выходки, сообщал им пакостные сплетни о девицах и женщинах; учил дразнить их; ребятишки слушались его и больно платились за это. Он почему-то ненавидел мою собаку,
бросал в нее
камнями; однажды дал ей в хлебе иглу.
Внизу, под откосом, на водокачке пыхтит пароотводная трубка, по съезду катится пролетка извозчика, вокруг — ни души. Отравленный, я иду вдоль откоса, сжимая в руке холодный
камень, — я не успел
бросить его в казака. Около церкви Георгия Победоносца меня остановил ночной сторож, сердито расспрашивая — кто я, что несу за спиной в мешке.
— Вот то-то и есть,
камень в воду всяк
бросит, да не всяк-с его вытащит.
Это был голос Туберозова. Протопоп Савелий стоял строгий и дрожащий от гнева и одышки. Ахилла его послушал; он сверкнул покрасневшими от ярости глазами на акцизника и
бросил в сторону
камень с такою силой, что он ушел на целый вершок в землю.
— Перебью вас, еретики! — взревел Ахилла и сгреб в обе руки лежавший у фундамента большой булыжный
камень с непременным намерением
бросить эту шестипудовую бомбу в своих оскорбителей, но в это самое время, как он, сверкая глазами, готов был вергнуть поднятую глыбу, его сзади кто-то сжал за руку, и знакомый голос повелительно произнес...
Они любили вырывать с корнями молодые деревья, омывать скамьи у ворот, разбивать скворешни меткими ударами
камней,
бросать в дома обывателей через окна тухлые яйца.
Яицкие казаки, при взятии Татищевой, удавили его и
бросили с
камнем на шее в воду.
В ответ на это Гришка соскочил наземь, оглянул кругом, толкнул ногою челнок и яростно
бросил весло на
камни.
По площади шумно бегают дети, разбрасывая шутихи; по
камням, с треском рассыпая красные искры, прыгают огненные змеи, иногда смелая рука
бросает зажженную шутиху высоко вверх, она шипит и мечется в воздухе, как испуганная летучая мышь, ловкие темные фигурки бегут во все стороны со смехом и криками — раздается гулкий взрыв, на секунду освещая ребятишек, прижавшихся в углах, — десятки бойких глаз весело вспыхивают во тьме.
Остров спит — окутан строгой тишиною, море тоже спит, точно умерло, — кто-то сильною рукой
бросил с неба этот черный, странной формы
камень в грудь моря и убил в ней жизнь.
Подняв большой
камень, юноша хотел
бросить его в море, размахнулся и —
бросил назад, через плечо, говоря...
Когда мы шли по улицам деревни — в нас
бросали уже не
камнями и черепицей, а цветами, друг мой!
— Говорили мы с ним о грехах, о спасении души, — воодушевлённо шептал Терентий. — Говорит он: «Как долоту
камень нужен, чтоб тупость обточить, так и человеку грех надобен, чтоб растравить душу свою и
бросить ее во прах под нози господа всемилостивого…»
На руках Терентия осталась жена Якова, помешавшаяся в уме во время пожара, и сын его Илья, десятилетний мальчик, крепкий, черноглазый, серьёзный… Когда этот мальчик появлялся на улице, ребятишки гонялись за ним и
бросали в него
камнями, а большие, видя его, говорили...
Он прыгнул вперёд и побежал изо всей силы, отталкиваясь ногами от
камней. Воздух свистел в его ушах, он задыхался, махал руками,
бросая своё тело всё дальше вперёд, во тьму. Сзади него тяжело топали полицейские, тонкий, тревожный свист резал воздух, и густой голос ревел...